Лит. конкурс "Осенние визиты". Проза.

[teKILLajazz]

Итак, представляю для ознакомления произведения в жанре прозы наших форумчан. Не стесняемся оцениваем и комментим канешна)

Ранее и от этого еще более холодное утро первого дня недели. Мелькают желто-белые огоньки в домах ещё не проснувшегося от долгой зимней ночи города. Раздаются скрипы старых подъездных дверей. Люди с ленцой выходят на улицу, чтобы добраться до своей работы.

Снежинки падают на деревья, ветви которых склонились над балконами дома. Тяжело открылась дверь третьего подъезда, и оттуда пулей вылетел молодой человек, лет двадцати двух, с рюкзаком за спиной. Он шел быстро, не оборачиваясь по сторонам, потому что опаздывал на зачет по философии и почти переходил на легкий бег, но, однако опасался бежать по скользкой накатной дороге. По пути студент встретил свою однокурсницу, которая тоже опаздывала на сдачу зачета, но только по социологии.

-Привет, проспала!? – с улыбкой в глазах поздоровался он.

-Ага, привет…

-Я тоже. – сказал он взяв ее за руку.

И они вместе почти побежали по узкой тропинкой, через небольшой пустырь, расположившийся между дворами домов.

Они прошли через двор, похожий как две капли воды на соседний, из-за того, что все дома, на просторах нашей необъятной родины, строились во времена ГОСТов и СНиПов. Но не это волновало двух молодых людей, торопливо идущих по лютому морозу. На дорогу молодым людям понадобилось всего двадцать минут. Наконец-то на горизонте, темным пятном, вынырнуло здание долгожданного университета. Оба молодых людей ускорили свой и так быстрый шаг, они практически вбежали в двери своего учебного корпуса. Внутри Игорь, так звали парня, помог своей спутнице снять верхнюю одежду и сдал её в гардероб. Они пожелали друг другу удачи на зачете и договорились после встретиться в фойе.

Здание университета было очень большим и светлым. У стен стояли колонны, имитируя античность, коридоры были просторны и уютны, а большое окно над входной дверью освещало все фойе и часть балкона висевшего над головой. По бокам от входа были две широкие лестницы и прямо по центру, тоже располагалась лестница выходившая только на второй этаж, от куда открывалась панорама на фойе. Колонны стояли на одинаковом расстоянии друг от друга, образуя полукруг. Низкое, зимнее солнце только собирается заглянуть к студентам, а пока оно играет на стенке зайчиками от отражений проезжающих мимо машин.

Игорь поднялся по центральной лестнице и увидел скамейку вокруг, которой суетилась кучка студентов. Он сразу узнал своих одногруппников и направился к ним.

-Привет! – крикнул Игорь, подходя к ним.

-Ты чего раскричался?! – фыркнула на него молодая девушка в светлой кофточке.

-А что случилось? – почти шёпотам спросил он её.

-Он «валит»!!! – со злостью подключилась к ним еще одна студентка.

-Что так сильно??? – испугано отозвался Игорь.

-Двое уже на переэкзаменовку. – сказала девушка в светлой кофточке, кивнув в сторону лестницы. Игорь посмотрел куда показала Марина и увидел Сергея, своего друга. Он подошел к нему и сразу спросил:

-Ты как там первый то оказался?!

-Он сам меня позвал, «Комов заходи с тебя начнем!». – процитировал он – Козел!!!

-Ну ептать, - возмутился Игорь – Ладно плюй на него мужик видать не в настроении, сегодня вечером по пиву, я угощаю.

-Не сегодня не могу, - мотая головой отказывался Серега и добавил с досадой – Новый год же скоро.

Досада была не в том, что новый год плохой праздник, а том что он не хотел идти к родственникам, из за чего отказывался от приглашения лучшего друга.

Проводив друга взглядом Игорь присел на скамейку, открыл книгу и стал зубрить предмет. Прошли еще около двадцати минут, затем, глубоко вздохнув, он вошёл в аудиторию и через столько же минут оттуда вышел. В общем, он получил зачет и был доволен собой. Пожелав удачи другим и весело напевая под нос любимую песенку, пошёл в фойе, где его как он думал, должна была ждать утренняя спутница. Анна так звали девушку. Она была его девушкой, без пяти минут невеста. Их считают красивой парой, а так оно и было. Игорь долго ухаживал за ней. Уделял ей практически все свое свободное время. Иногда даже пропускал из-за этого пары, что бы удивить ее встретив на выходе из аудитории с букетов красивых цветов. Анна же была спокойной и когда видела Игоря с букетом цветов стоящего перед аудитории, то жутко краснела. Они вместе почти уже три года, в январе у них годовщина. К его великому удивлению её там не было. Игорь позвонил ей. Оказалось, что она до сих пор сдаёт свой зачет. Он сел на стоящую рядом скамью. Долго копался в функциях, менюшках и опциях своёго телефона, как будто купил его только вчера. Вскоре молодому человеку стало скучно, и он решил прогуляться до магазина, чтобы купить себе, а заодно Анне, что-нибудь перекусить.

Игорь вышел из университета и направился к магазину, находившемуся в ста метрах, через дорогу. Игорь брел по длинной алее, отходившей от крыльца учебного корпуса. Его шаги были быстрыми и широкими, поэтому, у дороги он оказался уже через минуту, встав у обочины, чтобы пропустить проезжающие машины. На другой стороне дороги он заметил девушку, что-то искавшая в сумочке. Девушка была настолько погружена в свои мысли, что, по инерции, не замечая вокруг себя ничего, стала переходить дорогу. В то же мгновение Игорь краем уха услышал рокот мотора, который с каждой секундой становился всё громче и громче. Он посмотрел в сторону, откуда доносился звук и увидел старый насквозь трухлявый автомобиль ехавший тем не менее с большой скоростью. Водитель автомобиля, отвлекся каким-то делом, на заднем сидении и не замечал, что твориться на дороге. Игорь понял, что если сейчас кто-то не вмешается, может произойти страшная трагедия, а машина всё приближалась и приближалась. Люди стоявшие на остановке стали кричать, но девушка шла как ни в чем небывало. Кричавшие люди, просто не знали, что в ушах у нее наушники МП3-плеера, купленного накануне. Старая машина была в пяти – шести метрах от девушки. Игорь сорвался с места, как гоночный болид. Через мгновение он толкнул девушку к обочине. Водитель наконец-то посмотрел вперед и увидел, как парень поскальзывается на дороге, пытаясь убежать, мужчина резко нажал педаль тормоза, но было уже поздно. Секунда, и все вокруг остановилось. Люди стоявшие на остановке с распахнутыми от ужаса глазами, девушка сидевшая на снегу и не понимавшая что происходит, водитель, вжавшийся в сидение своего автомобиля, и парень, зависший в воздухе над капотом машины. Ещё доля секунды и время вернулось в свое прежнее русло. Молодой человек кувырком перелетел через машину и упал позади неё, он не успел сгруппироваться и упал на спину, головой ударившись об асфальт и прокатившись еще пару метров по скользкой дороге, затих. Люди стоявшие на остановке, с надеждой вглядывались в тело парня, ждали, что он встанет, отряхнется, покачает головой и пойдет дальше, но чудес не бывает, он лежал неподвижно. Набежали люди, кто-то быстро нащупал пульс, кто-то пытался оказать первую помощь, кто-то кричал, чтобы вызвали скорую помощь, а девушка, спасенная Игорем, сидела на снегу, закрыв глаза руками, и плакала. Автомобиль скользил ещё метров двадцать, пока не остановился, перекрыв проезжую часть. Водитель еще долго не мог прейти в себя. Он сидел, вжавшись в сидение и вцепившись в руль обеими руками. Через минуту возле машины появились люди. Они стали вытаскивать мужчину из машины и заламывать ему руки, как будто, последний собирался бежать от них, но ему было всё равно, он всё не мог оторвать глаз от тела распростертого на асфальте и что-то бормотал себе под нос. Девушке уже помогли встать с земли. Она была вся в слезах, ей было больно, страшно и очень хотелось оказаться подальше от этого места.

«Скорая» подъехала быстро, врачи кололи какие-то лекарства, цокали языками, качая при этом головой, потом сноровисто одели на шею Игорю воротник Шанса, положили на жесткие носилки и унесли в карету скорой помощи. Машина со специальными сигналами уехала, также быстро, как и приехала. Счет шел на секунды.

Через месяц после трагедии Игорь остался жить, но он никогда не сможет ходить. Позвоночник, сломанный в двух местах, уже не хотел держать хозяина. Девушка Жанна, которую спас Игорь, периодически приходит к нему, она чувствует себя виноватой в том, что произошло. Водителя осудили и, дав ему, условный срок на четыре года и три месяца в виду того, что он признал свою вину и оказывал помощь в лечении Игоря, отпустили.

Но каждую зиму, сидя дома в инвалидном кресле, Игорь с грустью смотрит на нескончаемый поток машин.

Сквозь плотно задернутые темно-коричневые шторы с трудом пробивается тусклый свет утреннего солнца. На кухне слышны хлопоты: позвякивает посуда, стучит по доске нож, шкворчит масло в сковороде. Я проснулся и лежу, сбрасываю остатки сна, прислушиваясь к звукам моего дома. Через минуту слышу пиканье проводного радио: пик-пик-пик! Семь утра, пора вставать. Я широко зеваю, сладко потягиваюсь, потом отбрасываю одеяло в сторону и вскакиваю с кровати, метко попав ногами в тапки, поворачиваюсь к окну и широким жестом распахиваю шторы, на секунду вглядываюсь в унылую темно-серую улицу, потом отворачиваюсь и шагаю в ванную, по пути выдыхая громкое и почти бодрое «Доброе утро, дом!», в ответ слышится «Взаимно». В ванной, плеснув для начала в лицо ледяной воды, а потом, умывшись, почистив зубы и скептически оглядев подбородок, прихожу к выводу, что «не так уж я и страшен, а очень даже ничего». Годен, в общем.

Выхожу из ванной и иду одеваться и застилать постель. Пора работать, пора трудиться, пора зарабатывать. С этими мыслями захожу в кухню, привычно улыбаюсь и целую свою благоверную – «Спасибо, моя» - беру свою чашку с горячим растворимым кофе, прикрываю глаза, нет, не от удовольствия, скорее, по привычке. Откуда эта привычка взялась уже и не важно, наверное. Завтрак мой состоит из яичницы-глазуньи, пары бутербродов с маслом и, собственно, чашки кофе. Вполне себе такой уютный завтрак, который я с аппетитом поглощаю за десять минут. Говорю еще раз «Спасибо», иду в спальню, беру с комода папку и потертый, но еще бодренький mp3-плеер, затыкаю уши бусинками наушников, достаю из антресолей черный зонт и выхожу в мир.

Мир встречает меня свинцовым небом, мелким дождиком и противным промозглым ветерком. Осень, мать ее за ногу. Я раскрываю зонт, сую руку в карман, на ощупь нажимаю “Play” и, огибая редкие лужи, иду на остановку.

«Сплин» - «Мое сердце».

…мое сердце остановилось…

***

Рабочий день пролетел как всегда суетно и как всегда незаметно. Привычный парадокс. Я выхожу из офиса, мельком смотрю на все такое же хмурое, но уже не дождливое небо, достаю сигарету и закуриваю, через дорогу на электронном табло над рекламным щитом ярко-красным горят цифры «18.05»…

Не знаю, что произошло в этот раз, но я почему-то сел не на ту маршрутку, крепко задумался, а спохватился поздно. Так получилось, что вышел я на своей старой остановке, остановке моего детства и юности, мимо которой все эти годы я проезжал, но никогда не сходил. Наверное, это судьба, подумалось мне, я зачем-то купил в ближайшем магазине баночку подзабытого уже на вкус пива и направился в свой старый двор. Небольшой двор, стиснутый с двух сторон старыми кирпичными пятиэтажками, мое детство не застало закрытых дворов, все были проходными, этот тоже.

Все уже давно изменилось, но местами все-таки остались островки, нетронутые временем, с налипшими на них воспоминаниями. Старый, перекрашенный в красный цвет турник, выглядящий от этого новее, чем он был в моем детстве. Высокие кусты, высаженные вдоль бордюра, когда-то они были очень маленькими, а сейчас стали большими и немного жутковатыми. А еще осталась старая телефонная будка, без двери и без телефона, с облупившейся краской, которую потихоньку съедала ржавчина, из-за этого будка была странного грязно-коричнево-красного цвета. На старом футбольном поле уже не было ворот, теперь это был просто маленький пустырек на половину двора, на котором разместилась пара припаркованных машин. На другой половине двора была отгорожена новая и очень веселая детская площадка.

Я не рискнул усесться на одной из чистеньких скамеек, которые стояли посреди детской площадки, как-то не по себе было бы пить рядом с катушкой, песочницей и качелями. На площадке все было раскрашено желтым, голубым и красным – маленькие осколки вечного лета, маленькая непримиримость с осенней действительностью. Я сел неподалеку, на металлическую трубу, которая выполняла роль оградки для палисада, когда-то эти трубы работали, в них с одной стороны были просверлены дырочки, сантехники пускали по ним воду, и получалась такая веселая поливальная система. Помню, как мы носились по всему двору, затыкая дырочки, набирая воды в рот и брызгалки, вопя, визжа и обливаясь…

Я аккуратно открыл банку, тихо пшикнув крышкой, и, подняв взгляд к небу, сделал первый глоток. Пиво оказалось что надо, не ледяное, не теплое, просто холодное, как раз по погоде. Слева от меня притулилась одинокая телефонная будка, в которой когда-то я чуть было не признался в любви в первый раз, вернее почти признался. Как же ее звали? Настя? Наташа? Нина?

- Наташа!

Я вздрогнул, оглянулся на голос и увидел сухонькую старушку, стоящую на балконе второго этажа, я проследил за направлением ее взгляда и только сейчас заметил молодую женщину с парой объемистых пакетов в руках. Старушка требовательно спросила:

- Наташа, ты купила сока детям?

- Да, мама, купила, не беспокойся, - с этими словами женщина вошла в подъезд.

Кажется, я ее уже где-то видел… Неужели? Я сделал большой глоток и задумался. Мне тогда было, кажется, лет четырнадцать, начало пути вселенского одиночества, когда почти весь мир если не против, то явно не за тебя, и даже лучшие друзья не в силах понять, что творится у тебя в голове, впрочем, и у них проблемы были те же. Помню я тогда очень яростно и всей душой ненавидел одну девчонку, которая гордо именовала себя «пацанкой», носила джинсы и кроссовки и имела репутацию заводилы. Мы невзлюбили друг друга с первого взгляда (она мне тогда мячом попала в спину, вроде бы случайно, я ее обозвал мазилой, она обиделась, с этого и началось) и пребывали в состоянии перманентного конфликта интересов.

В тот июльский день мы ошалело носились по двору, где-то на горизонте виднелись дождевые тучи, но они все никак не хотели приближаться, поэтому было жарко так, что обувь прилипала к асфальту, а это самая подходящая погода для того, чтобы поиграть в брызгалки: много воды, много крику, всем было очень-очень весело. Только не нам двоим, мне и ей. Из всей толпы мы выискивали друг друга и остервенело брызгались, молча, прищурившись, целенаправленно и бескомпромиссно, в отличии от всех остальных мы не улыбались.

О, это была великолепная по своей чистоте подростковая ненависть. Мы носились, играли, вопили, радовались, выливали друг на друга литры воды и… в этой кутерьме нас и застал внезапный летний ливень, тот самый, который находит стеной, заливает улицы ручьями, выдыхается за полчаса и уходит дальше, оставляя за собой яркую двойную радугу. Все тут же разбежались кто куда, кто в подъезд, кто под старый покосившийся зонтик «грибка», а я забежал в будку, там был кто-то еще. Шумно фыркнув, я тряхнул головой и тут только заметил, что в будке стоит не мальчишка, а она. Блин, угораздило.

Дальше была немая сцена, наполненная напряжением туго натянутой струны: мы стояли, лицом к лицу, мокрые от брызгалок и дождя, лицом к лицу, глаза в глаза. А потом я почему-то взял да и улыбнулся, и даже не неожиданно, а как-то вообще непроизвольно. Я стоял, смотрел ей в глаза, улыбался и с ужасом понимал, что проиграл. Но она почему-то не спешила корчить торжествующе-презрительную гримасу, нет, она почему-то забавно приподняла брови и сказала «Дурак что ли?». И тогда я совершил свой первый в жизни романтический поступок, я, внутренне приготовившись в пощечине, сделал маленький шаг вперед и поцеловал ее в губы, но она не отстранилась, наоборот, обняла… Так мы и стояли, обнявшись, растерянные и непонимающие самих себя, в телефонной будке, по стеклам которой стекали крупные капли летнего ливня. Не знаю, сколько мы так простояли, кажется, вечность. А потом выглянуло солнце, и мы вышли к небу, которое встретило нас прекрасной радугой. Мы были потрясены, мы просто не знали, что делать, мы молча переглянулись, обменялись улыбками и разошлись в разные стороны. Так я и влюбился. Но, к сожалению, как-то не сложилось.

На следующий день я узнал, что она уехала в детский лагерь, на Байкал. К началу учебного года она не приехала, потом я узнал, что она переехала, родители купили новую квартиру, а в этой осталась жить бабушка.

- Здравствуйте, прошу прощения, можно вас спросить? – приятный женский голос прервал поток моих воспоминаний. Я поднял глаза и увидел ту самую Наташу, которую недавно окликала старушка с балкона. Я ответил:

- Добрый вечер, конечно, спрашивайте.

- Мне кажется, я вас где-то видела…

***

Не помню точно, о чем мы говорили дальше, помню, как в какой-то момент мы замерли, узнавая друг друга. Потом была прогулка по вечерним, осенним улицам. Мы шли, рассказывали о том, как жили, как были – разговаривали обо всем.

Я узнал, что она сейчас живет с мужем в Новосибирске, сюда приехала в первый раз за много лет, тут когда-то жила ее бабушка, которая умерла два года назад, в прошлом году сюда переехали ее родители, оставив свою квартиру сыну, ее младшему брату. В общем, решила навестить родителей, и внучку показать, младшую, малышке уже исполнилось два года. Муж в последний момент остался дома, вызвали на объект, но, конечно, обещал как можно скорее приехать.

Я рассказал о том, как живу, что последние несколько лет непыльно работаю в местной газете («Неужели ты журналистом стал?») системным администратором, пять лет назад женился, но детей пока нет, что… Мы еще долго разговаривали, о разном и, по большому счету, несущественном. Пока, наконец, речь не зашла о том самом дне.

К тому времени уже совсем стемнело, зажглись ночные фонари, мы успели дойти до старого парка, населенного зачехленными аттракционами и скучающими соснами. Но это было неважно, я вообще забыл обо всем, и ни о чем не думал. Я даже не заметил, в какой момент мы взялись за руки, просто шел себе, говорил о чем-то, смотрел на проясняющееся небо, на котором зажигались первые звезды, и вдруг заметил, что в моей ладони ее ладонь. Видимо, это было настолько естественное притяжение, что мы просто не обратили на это внимания. Как два живых и немного умудренных жизнью магнита, нас неумолимо влекло друг к другу, может быть, поэтому и поцелуй случился так же незаметно – вот мы идем и говорим, а в следующий момент я уже чувствую тепло и нежный шелк ее губ.

Впервые в жизни я понял истинный смысл слов о «затмении разума» и «предназначенности», да, именно и только так. Это была не страсть, вернее, не просто страсть, нечто большее, что-то глубинное и роковое…

***

Домой я пришел поздно, за полночь. Дом встретил меня тишиной. Я осторожно закрыл дверь, очень тихо и медленно снял куртку, ботинки, надел тапочки, тихонько прошел в ванную, сполоснул лицо, почистил зубы. Постоял немного над раковиной, посмотрел на себя в зеркало. Вздохнул, вышел, выключил свет и пошел в спальню.

Постель была нетронута, пуста, жены не было. Задержалась где-то? Возможно. Я достал мобильник и набрал ее номер. «Аппарат абонента выключен…». Хм. Наверное, это правильно, поделом мне.

Я расстелил постель, разделся, лег, укрылся. И провалился в сон.

***

Сквозь плотно задернутые темно-коричневые шторы с трудом пробивается тусклый свет утреннего солнца. Я проснулся и лежу, сбрасываю остатки сна, прислушиваясь к звукам моего дома. Тишина. Через минуту слышу пиканье проводного радио: пик-пик-пик! Семь утра, пора вставать…

Я поворачиваю голову и вижу мирно спящую жену. Красивая. Спит крепко и безмятежно. Интересно, когда она пришла? А ладно, неважно. Я осторожно выбираюсь из-под одеяла и иду в ванную, по пути забегаю на кухню и включаю чайник.

Выйдя из ванной, свежий и бодрый, иду заваривать себе растворимый кофе. Потом иду одеваться, а еще через пару-тройку минут уже готовлю себе экспресс-завтрак: чашка кофе и пара бутербродов с маслом. Позавтракав, выглядываю в окно, в принципе, погодка нормальная, даже чуть лучше, чем вчера, дождя нет.

Когда я уже приготовился выйти из дома, слышу голос проснувшейся жены:

- Ты куда с утра пораньше?.

Странный вопрос.

- Я на работу, моя.

В ответ слышится смех.

- Дорогой ты мой, сегодня вообще-то выходной.

Черт, неужели? Достаю трубку, смотрю на экранчик: «7.35, такое-то октября, субб.». Точно, выходной. И как я мог забыть? Ни разу со мной такого не случалось, разве что по студенчеству, когда приходил домой с бодуна или после удачного свидания, или после того и другого сразу, после чего в голове все перемешивалось и случались такие вот казусы. Значит, вчерашняя встреча меня серьезно задела. И перемешала мысли в голове…

Я делаю шаг назад, закрываю дверь, снимаю куртку и ботинки. В прихожую выходит жена. Немного заспанная, но все равно очень красивая. Я невпопад брякаю:

- С добрым утром!

- С добрым, – она странно смотрит на меня, мне кажется, или в ее глазах и в самом деле замерло виноватое выражение? Она говорит, – почему ты не спрашиваешь, где я была?

- Э-э… Ну, честно говоря, не знаю, не думаю, что…

- Неужели тебе вообще неинтересно, что я делала? Почему пришла так поздно.

Она смотрит на меня очень внимательными, погрустневшими глазами. Я немного в замешательстве от ситуации. В самом деле, почему я сегодня такой нелюбопытный и неревнивый? Подозрительно. Я говорю:

- Ну, почему же, мне интересно. Просто хотел спросить потом, попозже, после работы. Но раз сегодня мне на работу не надо, то спрошу сейчас. Где ты была?

И она рассказала.

***

Вчера, когда было уже поздно, почти полночь, мне вдруг кто-то позвонил. Я взяла трубку. Оказалось, что звонит сестра, двоюродная, с которой уже несколько лет не виделась. А когда-то были лучшими подругами, постоянно общались, ты, может быть, даже ее помнишь, вы виделись как-то мельком. А потом она замуж вышла и переехала в Новосибирск. С тех пор мы с ней долго не виделись, а потом нашлись «Вконтакте» и переписывались последние два года. Она и правда говорила, что скоро приедет и зайдет в гости, спрашивала телефон.

И вот она звонит, в полночь. Звонит, чтобы извиниться. Я очень удивилась, с какой стати? За что извиняться? А она почему-то все твердила одно и то же, а потом вообще расплакалась. Я забеспокоилась. Не знаю, какой черт меня дернул, наверное, интуитивно что-то почувствовала, поэтому я, несмотря на поздний час, решила поехать к ней, встретиться, поговорить, послушать, успокоить. Она сказала «Хорошо, приезжай», сказала, что остановилась у родителей, сказала адрес.

Я вызвала такси и через полчаса уже была у нее дома. Мы тихонько, чтобы никого не разбудить, прошли на кухню. Она налила нам чаю, и я приготовилась слушать.

Она рассказала мне о том, что сегодня встретила странного мужчину, который показался ей смутно знакомым. Слово за слово, завязался разговор, который не оборвался на первых вежливых фразах, а продолжился и с каждой минутой становился все теплее и теплее. Они долго разговаривали, прогулялись до парка и, в конце, как-то спонтанно и неожиданно поцеловались. В общем, весьма романтичный и невинный вечер получился. Я спросила:

- Так в чем же проблема? Ну, подумаешь, погуляли, за ручки подержались, поцеловались. Только ведь у взрослых это не считается серьезным грехом. Мы же не дети. Неужели вы все-таки…

- О, нет-нет, слава богу, нет. Иначе я вообще не знаю, чтобы чувствовала, умерла бы со стыда, наверное.

- Ну, не переживай ты так. Если ничего такого не было, значит, не в этом дело. Слушай, а может быть, он тебя сказал что-то такое, обидел чем?

- Вообще-то нет, но в чем-то ты права. И он много чего сказал, и я много говорила. Но виновата во всем я.

- Стоп-стоп, опять ты за свое. В чем ты виновата-то?

- Понимаешь, я… прости меня, пожалуйста, мне очень стыдно за себя. Понимаешь, я сделала глупость, можно сказать, подлость. Помнишь, ты рассказывала раньше одну и ту же историю, еще когда мы в университете учились. Про то, как ты в детстве ужасно ненавидела одного мальчишку, как вы постоянно «воевали», дразнились. А потом он тебя поцеловал и…

- Ну, помню, да. А при чем здесь это? Это было давно и…

- А при том, что вчера я встретила его, этого твоего мальчишку, он рассказал мне эту историю и, наверное, принял меня за ту девчонку. А я почему-то не стала его разубеждать. Не знаю, почему так, вообще все глупо получилось.

Я, честно скажу, таким поворотом была ошарашена. И долго молчала, думала, как реагировать. Потом все-таки сказала:

- Знаешь, ну и черт с ним, пусть будет как будет. Та история всего лишь… история маленькой наивной девчонки. Все мы такими когда-то были. Всем нам иногда хочется поверить в большую такую и очень судьбоносную любовь. Так что, не вини себя, и не извиняйся, ты ни в чем не виновата.

Потом мы еще немного посидели, поговорили о том, о сем, и я поехала домой.

Когда приехала, ты уже спал. Забавный такой, мой родной, красивый и безмятежный. Я сказала тебе на ушко, что люблю тебя, и ты улыбнулся во сне. А потом я легла рядом и уснула.

***

Я молчал. Минуты две я молчал. А потом сказал:

- Так значит, все-таки не Наташа, а Настя.

Жена недоуменно приподняла брови, а я продолжил:

- Настя, я люблю тебя, ты просто не представляешь, как сильно я тебя люблю! И как же я перед тобой виноват.

И я рассказал ей все.

И она тоже молчала.

А потом сказала:

«Дурак что ли?».

Сказала и сделала маленький шаг вперед, и поцеловала. В этот момент за окном пошел дождь. А мы стояли, обнявшись, растерянные и непонимающие самих себя, на кухне, а по оконным стеклам стекали капли осеннего дождя.

Не знаю, сколько мы так простояли, кажется, вечность.

А потом, вы не поверите, выглянуло солнце…

Добавлено спустя 3 минуты 36 секунд:

Только осень я люблю… Люблю потому, что и ненавижу. Только так, когда в душе уживаются эти два странных и противоположных чувства, можно со всей долей серьезности ответить, что да, я действительно люблю….Вы можете это представить?

Казалось бы, еще вчера солнышко согревало этот город своими лучами. Народ неспешно и с довольной ухмылкой гулял по Арбату и вокруг Русского Драматического театра, а сегодня едва ли увидишь хоть одно веселое лицо в этой серой толпе. Что-то изменилось буквально за пару дней, а то и часов, стоило температуре упасть на десяток градусов вниз, как на столько же упало и настроение людей. Вот, например, сегодня, серый, пасмурный день, в который на улице не увидишь ни одного случайного человека, просто вышедшего на прогулку. Потому что, никому просто не хочется выползать в этот мрачный и очень холодный город. Кому же хочется простой прогулкой мочить себе ноги, студить горло и дрожать от сильного ветра.

На вымокших в осенних дождях улицах нет мечтателей….

И в такие моменты кажется, что я ненавижу этот город, всей душой…так бы взял и стер его с лица Земли, чтобы не видеть простывших в его дождях людей, серого асфальта улиц и мокрых статуй домов, кажущихся вовсе мертвыми.

Я иду мимо парка, а он стал похож на декорации очередного странного фильма Ларса фон Триера. Темные деревья нависают над тропинкой по которой совсем не хочется ходить, не то чтобы, как в детстве пробежать в припрыжку. Старые игровые площадки, карусели с выцветшей краской, мокнут под осенним дождем, словно не играли на них, никогда дети. И оглядываясь вокруг, как будто понимаешь, нет в этом мире будущего.

Но вот на следующий день солнце прогнало тучи, и в такие дни начинаешь понимать…Как же я люблю осенние теплые деньки, даже больше чем летние. Солнышко пригревает, не жарит, не печёт, а именно так сладко пригревает, что хочется гулять по улочкам этого города до заката солнца. И я просто, порой в такие дни, гуляю среди людей на Арбате, в Кварталах. Или сижу, где-нибудь в парке, на ДК ЛВРЗ, с фотоаппаратом в руке, наслаждаюсь свежим воздухом, пожалуй, одного из самых интересных городов страны. Дело ведь не только и не столько в архитектуре, памятниках. Дело не в красивых домах, а в чем-то совершенно другом, может это и называется родина - «Я точно не знаю».

Во время прогулок, делаю изредка пару, как мне кажется, интересных кадров, и думаю о чем-нибудь совсем не важном и простом, или наоборот глобальном и очень необходимом для жизни. Смотрю на лица прохожих людей, кто-то из них улыбается, пусть одними глазами, но все же. Кто-то грустит, глядя на желтеющую листву, но эта грусть наполнена не отчаянием и злобой, а надеждой, мол: «Ничего, пройдет эта осень, зима, а потом снова будет весна, будет и теплое лето». И как-то сразу становиться веселее и спокойнее на душе и за город, в котором живешь, и за себя - как его частичку.

Осень пришла в город, окрасив его необычными красками, сколько живу, а никак не могу привыкнуть к этому мокрому золоту улиц и парков. Каждый год удивляюсь этому прекрасному времени года, которое я люблю в этом городе и одновременно ненавижу…."

Добавлено спустя 1 минуту 10 секунд:

Она подкралась незаметно, скатилась с вон той нелепой тучки в небе и осыпалась ворохом пожелтевшей листвы на асфальте у подъезда. Как своенравная женщина выбрасывает из своего гардероба мешанину старых немодных платьев, так и сегодняшняя осень, разметала по улице жухлые листья и непонятные кучки мусора, наделала дворникам работы. Уж как они метут, используя весь небогатый свой арсенал, метлы, лопаты и ведра. Как, спросите вы, можно мести ведром? Ведром мести совершенно неудобно. Вот и сейчас, старый, прожженный в некоторых местах многими боями с осенним мусором, дворник Василич, встав на раскоряку, пытается замести непослушные листья в ведро, получается плохо, лучше бы получалось, если бы он был трезв, а так, и так сойдет.

Это я смотрю в окно, я всегда утром смотрю в окно, я пью свой утренний кофе, я смотрю в утреннее окно, на утреннюю жизнь, вот уже который год. Собака пробежала, неся в пасти что-то, наверное, съедобное и, наверное, вкусное, вкусное настолько, что у собаки слюна свисает тонкой искристой нитью, покачивающейся в такт бегу. Она живет под гаражом соседа с лестничной клетки, родила щенков, не знаю, выживут ли, зиму обещают холодную. А сейчас осень. Помнится, на балконе еще так недели две назад, тепло, хорошо, лето одним словом. Даже чашка кофе не парила. А тут на тебе, температура упала, судя по столбику термометра минус два, холодное нынче начало осени в Улан-Удэ. Тикают часы за дверью, родители еще не встали, даже запах свежесваренного кофе не будит их, настолько не охота вылезать из нагретой постели.

А вот «Шляпа» встал, это я его так называю, какой-то старичок уже третий год каждое утро бегает под моим окном, ему все равно, какая на улице погода и время года, он важно и неторопливо совершает прогулку-пробежку вокруг дома. Он живет в соседнем подъезде и кажется у него в гардеробе всего одна шляпа – «всесезонная» фетровая с пожеванными краями. Мне иногда странно, что я его не знаю по имени отчеству. Город спрессовал людей, заставил жить в метрах друг от друга, но возвел такие стены, что даже порой крик о помощи не долетает до ушей соседей. Так и живем, в брикетах своего провинциального счастья, вплавленные в него, иногда в странных позах по отношению к друг - другу.

Я отъезжаю от окна, я всегда так делаю, дальше уже ничего интересного, главное - момент, когда просыпается новый день, миг, когда он говорит себе, все, хватит спать, возмущенно толкает тебя под локоть и несется, несется куда-то, мимо. Мне из окон своей квартиры кажется, что он настолько быстр и стремителен, как полет мотылька летней ночью, пшик и только обгорелые крылышки падают на пол. Я еду на кухню, буду варить обед, родители проснутся, будет, чем позавтракать. Инвалидная коляска со стуком перекатывается через порожек. Только бы не разбудить раньше времени. Опять скажут: «Сережа, ну что ты напрягаешься так, отдыхай». А я всю жизнь только и делаю что отдыхаю. Какая-то детская болезнь, прогрессирующая, медленно, но верно загоняющая меня в могилу, подробностей я не знаю, меня берегут от подробностей, хотя зачем? Я уже умер, родился мертвым и нет во мне ни огня, ни души. Иногда я думаю про себя быстрее уж бы, что ли. Маму жалко. Отца тоже. Последнее время мама все больше мрачнеет, глядя на очередные результаты анализов. А отец один пьет водку на кухне после визитов врачей, плачет - тихо так, думая, что мы с мамой не замечаем. Однажды в сердцах, он сказал, что хотел бы свозить меня на футбол, да только мама не позволит. Трудно им. Хотя когда я по утрам варю им кофе, они радуются как дети. Говорят как в лучших кофейнях города. Это одно из моих немногих достоинств. А еще я умею делать бумажные фигурки, оригами. Сколько тысяч тон извел бумаги, я не знаю, за четырнадцать лет, наверное, много. Меня мама так и называет, мой мастер оригами.

Въезжая на кухню я зацепился за шкаф, кухня уж больно маленькая, не для инвалидов, вроде меня, я вообще плохо понимаю, для кого строили эти маленькие бетонные коробки, тараканов разводить, что ли. Подергал, не получилось отцепиться, дернул сильнее. Что-то загрохотало сначала надо мной, потом грохот переместился прямо в центр головы, переходя в звон и гудение, а перед глазами поплыли розовые пятна. А потом на меня свалилась тьма.

«Скорая» прибыла на удивление быстро, мигая синими маячками, вкатила во двор, бесчувственный Сережа лежал на руках у отца, который нервно вышагивал возле скамеечки, трагедия придала ему сил. Мама суетливо засеменила ногами и руками и вихрем вынеслась навстречу машине. Через два часа Сережины родители сидели в приемном покое, хотя слово «сидеть» в данном случае неприменимо. Отец ерзал на диванчике, каждые пять минут бегал курить, а мама бродила от окна до двери, размашисто раскидывая конечности, казалось, будто она большая механическая кукла.

Сережа стонал, перед воспаленным сознанием носились образы, кто-то звал его по имени, но он не мог откликнуться, было горячо и липко, как будто плывешь в каком-то киселе, вперед, загребая рукой и отплевываясь теплой кашей. Но тебя засасывает в эту бездонную муть, залепляет глаза и уши пеной, от этого мир вокруг становиться ватным и глухим. Барахтаться уже не было сил. Сергей уже намеревался бросить это бесполезное занятие, но вдруг резко, как будто чья-то большая рука такая сухая и прохладная после «киселя» выдернула его из оков трясины. И понесла, выше-выше, прямо за горизонт. «Вот и все…» - успел подумать Сережа, прежде чем свет стал настолько ярким, что заломило в висках, словно каленые спицы пронизывали его тело от головы до пяток. Сережа снова провалился во тьму.

К счастью обошлось. Утром Сережик пришел в себя и чем очень удивил врачей, попросил чашку кофе. Объяснил что это у него гороскоп утренний такой, кофе пить и улыбаться. Но улыбался он, как никогда прежде:

- Знаешь мама, я был дурак, - сказал Сережа, прямо с порога палаты. – Какой же я был дурак, ведь это счастье жить, жить пусть так, прикованным к этому идиотскому креслу, но я живу, смотрю как поют птицы, как приходит осень в город, знаешь, я люблю свой город, я люблю тебя мама, папу тоже люблю, я вас всех люблю.

Сережа взбудоражено начал ерзать на постели, порываясь скинуть с себя простыню и спустить ноги на пол. Отдельную палату ему выделили как инвалиду детства.

- Тише мой хороший, тише, сейчас доктор придет, посмотрит тебя, успокойся, прошу тебя.

- Мама, ты меня понимаешь? Я хочу жить, я так хочу жить, наперекор всем, болезни, я только сейчас, тут, это понял, знаешь, я хотел бы стать кем-нибудь, я не выбрал еще, но я буду учится и однажды что-нибудь сделаю, великое, для всего человечества. Пусть меня запомнят. Я, мама, человек.

- Да, мой котенок, конечно. – Мама аккуратно присела на краешек кровати, ласково погладила по коленке. - Не спеши только, успеешь, все успеешь, у тебя вся жизнь впереди.

С этого момента Сергея словно подменили. Он носился на своей коляске по всему детскому отделению, задаривая всех, от самых маленьких, до своих ровесников фигуркам из бумаги, слоны, тигры, журавли – кого там только не было. Буквально за пару дней все отделение превратилось в настоящий зоопарк. Его игрушки были везде, даже в туалете на унитазном бачке стояло бумажное чудо – юдо, Сергей уверял, что оно отпугивает «како-демонов».

Не по годам серьезный во «взрослых» вопросах и легко находящий общий язык с малышами, Сережа скоро стал любимцем всего отделения. Только с одной девчонкой никак не мог подружится, она молчаливая, вся в себе, все книжки читает и лежит, лежит у себя на кровати. Не выходит. Врачи говорили что болезнь ее от того что к ней никто не ходит и молчит она потому что «синдром психологический». Хитрый пацан в инвалидном кресле оказался умнее всех врачей детского отделения. Он взял крепость не штурмом, а измором, приедет по утру, положит на краешек ее кровати журавлика синего, к примеру, и дальше уже по отделению поехал. Первое время журавли летели на пол втыкаясь острыми мордами в цветастый линолеум, как только Сережа заворачивал за угол. Но уже через неделю журавли стали кочевать с одеяла на подоконник. Дальше, больше. В больничный парк стали вместе гулять ходить. Он на инвалидном кресле, она его толкает, молчат, не разговаривают, но видно, что хорошо им вместе. Осень на удивление потеплела, поздняя осень с ее, золотисто-желтой листвой, вечным дождем и приятной прохладой. Казалось, осень радуется дружбе двух молодых людей. И все бы ничего, но вот однажды.

Проснувшись ночью от трезвонящей пожарной сигнализации, Сережа спросонья долго не мог понять, где он находится, домом не пахло, в воздухе носился аромат лекарств смешанный с запахом гари. «Горим, горим» - пронеслось в голове, сердце бухнуло пару раз и перешло на барабанную дробь. Но мысли оставались на удивление четкими, быстрыми, словно удары плетки. А еще был страх, страх не сковывающий по рукам и ногам, а страх смешанный с желанием жить и бесшабашной веселостью. На окнах решетки, не выбраться. Серега сполз с кровати и на руках забрался в кресло. «Быстрее, быстрее» - тонкой, тронь и лопнет, струной звенела мысль. Серега вывернул в коридор, по потолку, лениво клубился черный как смоль дым. «К малышам!» - мысли сбивались, натыкаясь друг на друга, толкали друг друга сзади, отчего в голове была сплошная каша. Въехав в соседнюю палату, Сергей увидел свою молчаливую подругу, деловито, из чайника поливающую простыни и обматывающую ими головы малышни, от каждой простыни был оторван кусок которым девчонка показывала закрывать себе нос и рот. «Молодец!» - вынырнула мысль и ухнула в мешанину своих сестер.

Как они бежали Сергей плохо помнил. Была только одна мысль: «Быстрее, быстрее отсюда вон.». Он прикрикивал на малышей, чтобы не плакали, и гнал, гнал свою коляску бесконечными переходами. Дважды приходилось поворачивать назад, завалило проходы, на третий раз повезло, рухнула только часть стены, и за ней виднелся выход на улицу. Светало.

Малышня обезумела от ощущения скорого освобождения и всей толпой ломанулась в проход, оттеснив своих спасителей к стене. Девчонка, негромко пискнув, упала на коленки, потирая ушибленные места. Сергея сбили с кресла. Когда убежала, Сергей опять вполз в кресло, ужасно болели руки, их просто выворачивало от судороги.

- Пошли! – Он кричал, срывая связки.

Она помотала головой, показав пальцем на ногу, из икры торчал гвоздь, здоровенный, Сергей не знал, что такие бывают. Железо прошило ногу и теперь безрадостно торчало наружу, ни туда и не обратно.

- Жди меня я сейчас. – Сергей покатил в сторону выхода. Надо было позвать на помощь, одному ему ее никак не вытащить.

Когда Серега проезжал под опасно накренившейся стеной, что-то внутри нее лопнуло, и она словно подъемный мост старого замка с грохотом поехала на Серегу. Каким-то образом Сергей ухитрился выскользнуть из кресла на пол, много килограммовая громада стены тюкнулась в спинку, промяла ее, поехала дальше, но на сиденье остановилась, угрожающе поскрипывая.

«Все кончено, не успею» - подумал Сергей. –«Нет, я должен! Я смогу»

Он повернул назад, полз на руках, срывая ногти на руках, сдирая в кровь локти. Он чувствовал как, миллиметр за миллиметром слезает кожа с кончиков его пальцев, как болезненными струпьями сходит кожа с его ребер. Когда он дополз, до неподвижного тела девочки он понял, что она потеряла сознание, от вида крови, гари и страха. Долго отдыхал возле нее, так бы может и остался ждать помощь, но дым, с каждой минутой становился все чернее и гуще, уже клубами вытекая из-за угла.

Как дополз до завала, он не помнил, помнил, что тянул ее за шиворот и менял руки, подтянет свое тело, меняет руку, подтягивает ее, в лоскуты изодрал пижаму на бедрах, но это ничего еще, главное руки, пальцы иногда просто отказывались слушаться, и приходилось цеплять ими за шершавую плитку как крюком. Время растянулось до бесконечности, хотя на самом деле прошло всего минут пять. Возле завала ощутимо потеплело, да что там, было очень жарко. Инвалидное кресло угрожающе скрипело. Оставались последние самые трудные метры, наполненная жаром труба, страшная, готовая вот-вот захлопнуться. Самое трудное это не ползти, даже не тянуть, самое главное не потерять сознание от боли и жара, даже пот, застилающий глаза показался Сереже благом. «Еще немного, еще чуть-чуть.» - Сергей вытянул девочку из завала и жадная пасть лаза с треском захлопнулась, все было кончено, они выбрались. На Сергея навалилась какая-то иномировая усталость. В голове было пусто. Он просто закрыл глаза…

Осень в этом году пришла рано. Всматриваясь в пустынную дорогу, по обочине окаймленную желтым ворохом листьев, Женя стояла на остановке. Хмурилась и думала о чем-то своем. Сегодня была годовщина, как ее спасли из страшного пожара в больнице. И сделал это ее ровесник в инвалидной коляске, правда сам промучился пару недель и умер, не приходя в сознание, говорят, когда умирал, на его лице была улыбка.

Автобус неспешно довез ее до городского кладбища, вы не заметили, что осенью все идет неспешно? Она долго искала между могильных плит. Плита была красивая, темный гранит с выгравированным мальчишеским лицом и эпитафией «Моему мастеру оригами…». Стороннему наблюдателю показалось бы, что девушка положила цветы на могилу и быстрым шагом не оборачиваясь, ушла в сторону остановки. Но на самом деле это был журавлик, сделанный из белой бумаги.

«Амон Ра»

Если кто-нибудь вспомнит когда-нибудь что Амон Ра ходил по берегам лазоревых озер…если кто-нибудь спросит, почему его улыбка теперь сияет не так как раньше, то он наверно ответит что он уже устал от вечного сияния в его душе. И что лучше уж просто помолчать втуне и, сложа ладони на груди пройти мимо, беспечно взирая на суетливо копошащихся людей так чтобы не задеть их случайным взглядом, и не убить их.

Из-за тесно спертых по хребту ущелий, в глубину уложенных камнями лощину, спадая с тенистой высоты Эвереста, он выносит на небесную гладь свое тело и молча, бредет, не задевая чуть колышущиеся деревья, и их кроны только под легким дуновением чувствуют присутствие солнечного божества…

Вот еще один исполин и тени тянутся теперь сквозь невидимые меридианы лесов, покрывающие ландшафты, рельеф которых усыпан густо растущей травой. Саванна полная синеющих сотовых лесов, иглы кустарника как угольки, натыканные в темную прослойку земного шара, вороний глаз ускользает между распадом могучих вод океана по каналам Азии, и вот его фигура, полная вечной силы огня и таинственного присутствия свежести минут каждого мига и мгновения, эта фигура утекает в полдень звенящего света. Теперь чувствуется, как полыхает каждая пущенная стрела луча, как сыпется золотой искрой воротник ядерного пламени в каменеющие слитки каньонов, как подвигается сахарная пудра Сахары, и как красная пыль, пущенная к востоку от мертвой пустыни несется в мерещащемся свете песка. Амон перешел в зенит и теперь сливается с небом находясь в той точке, где бушует бесконечный блеск света. Тут то и Амон умирает…он застывает, как солнце застывает в полдень, когда все вещи становятся уплощенными и пустыми, так будто из них изъяли их дух, все превращается в полное свое отсутствие, мир проваливается в плоское пространство и каждая вещь просто умирает…

Но будто по наитию или по доброй воле, солнцестоящий, он сходит с высоты к новому ручейку жизни, откуда и полыхнет новый день и та самая жизнь, когда просыпается явственно пред взором копошение и суета дней…

«Бег»

Ночными протоками мы бежим по поляне, по лесам, сплошь залитые реками, озерами, по лугам, по ночным дебрям и ухабам, плюхаемся на овражные заросли черемухи, вопль лесных сов и зверей наполнил шелест и гул под нашими шагами, и стремглав с луной туда умчалась под тучи далекая звезда…

Над серебряными деревьями звенящие голоса, сумрачно в воздухе исчезающие небеса, пропадают в дебрях заросли звезд, и бежим мы в таком до дьявола быстром стеге, бежим мы, мы дикие звери, что в лунном круге несут серп на смерть всем.

В водах стальных отражаются стаи птиц и волков, они наши братья и вот мы стучим о землю лапами, так что сотрясается она, лапами вперед умчимся мы в чащи темных долин в терновые лощины, в соками полные лиственные леса, туда на берега и там нами будут испиты все пруды и истоки. Бег наш так быстр и ловок, что травы, под нами сотрясаясь росой, поят нас на лету, и мы видим лунный диск, который мчит нас на берега Эдема, в синь и глушь, под серебряные своды скал, под дивную дремоту тумана, в диком и буйном беге. Вот стая стихла и затаилась, бешено стучит в груди оно! Оно и говорит с нами и поет с нами – оно видит наши слезы, мы внимаем ему, когда идет дождь, мы слушаем его, когда стучится страх в наши лазы и когда идет бойня, оно мочит, тогда все молчит, как сейчас, мы несемся в даль…

Луна, увлекая нас к горизонту упала в шатер звезд, и мыльные кудри их понеслись, влача за собой искры, наша тоска, наша надежда и гнев наш сейчас с нами, мы видим то к чему шли, вот они эти берега…

Из под чернеющих дубов видна река и берег…Золотое озеро все в свет лун и звезд, все оно и ночь стало нашим прибежищем на век, на столетия и наша земля эта теперь видна самому Богу…

«Ангелы поют»

Ангелы поют, когда находятся в церкви и их крылья так спокойно сложены, что и не скажешь, что они умеют летать. Но они такие легкие и теплые, белесые и гладкие, что от них исходит тонкий аромат. Сначала они напоминают запах пирога, выпеченного в румяную золотистую корку и покрытого медом и открахмаленного ванилиновым повидлом из яблок. И вы так стоите и наслаждаетесь этим запахом, ароматом с тысячью оттенков. От них идет жар и это вам еще больше напоминает запах пирога и печи, раскаленной в дому перед рождественским праздником, от чего ваши руки становятся багряными, а глаза широко открываются навстречу исходящей пламенем золе и углям, но уже догорающим и все манящие заревом растекающейся огневицы. И вдруг это счастье мимолетное исчезает, потому-что ангелы, тоже когда-нибудь заканчивают петь славу Богу и их крылья, тогда расправляются. И тут вы видите это великое торжественное парение, они возносятся все в горящем восходе и уносятся грядой к небесам, задевая объятиями своих крыл лучи самого солнца плескающегося и текущего у горизонта. На земле все погружается на миг в сумраки, а небо звенит и полыхает огнем, вот так пахнут ангелы… о Боже, а как они поют!

Добавлено спустя 4 минуты 50 секунд:

Шагане — ты моя Шагане!

Потому, что я с севера, что ли,

Я хочу рассказать тебе поле,

Про волнистую рожь при луне.

Шагане — ты моя Шагане!

Шагане ты моя, Шагане!

Там на севере девушка тоже.

На тебя она страшно похожа,

Может думает обо мне.

Шагане ты моя, Шагане!

(C. Есенин)

Конец лета выдался суматошным: в Балтиморе стояла жара, работать было некому, а поток туристов и не думал иссякать. Шла вторая неделя без выходных. 14 часов в день на ногах кого угодно доведут до ручки.

- Ленка, выдохни, - говорила Ольга, забегая на обеденный перерыв, - Выглядишь как зомби. Уже почти все, завтра в Нью-Йорк и домой.

Я уныло качала головой, безжалостно скармливая претцелы (бублики из пресного теста) стайке голубей. Стайка разрасталась. Ольга печально улыбалась.

- Ты будешь скучать по этому месту? Будешь же! Сегодня мальчики устраивают нам проводины.

Мальчиками она называла испанцев из соседнего киоска. Ее роман длиной в месяц. А дома ждет свой, хорошо изученный, полузабытый. Ждет, ревнует, как отпустил то?

Вечером была пьянка в русском клубе. Подошли местные, разговорились.

- Эээ, дэвушки, такие красивые, зачем уезжаете? Оставайтесь, мужей вам найдем. Что вы там забыли?

- А картошку за меня кто копать будет? – дернула я плечом.

Балтимор – второй после Нью-Йорка город, где велика доля русскоговорящего населения. Все операции с визами, в том числе подделка, просрочка, колледж, виза невесты, уже обсуждались на сто раз. Но оставаться не хотелось. Вставало перед глазами заплаканное лицо мамы, она угрожала: «Пришлю отца на твои поиски». Потом я представляла папу, не знающего языка и бродящего в одиночку по Манхэттену, и становилось совсем тоскливо. Домой, домой, пора домой.

Я пила кокосовый коктейль и танцевала всю ночь латину. Ольга прощалась со своим испанцем и, кажется, плакала. Мы оставили их наедине.

Начало сентября, но лето не торопилось уходить из Балтимора. Ночи были теплые. Я вспоминала Улан-Удэ. Что я делала там в аналогичных ситуациях. Когда совсем срывает крышу, сразу тянет к воде или на высотку. Город-порт этой ночью был в нашем распоряжении, он давал нам воду, сколько угодно. И не его вина, что она была с примесью нефти. Лезть туда не хотелось. Нашли неподалеку фонтан. Болтая в нем ногами, распивали испанскую водку с названием «Писка» и смеялись-смеялись-смеялись.

***

Два дня в Нью-Йорке. Хозяйка комнат на Брайтон-Бич предупреждает нас, мол, не гуляйте допоздна на Манхэттене, you look too Brookline. Недоуменно осматриваем себя. Одежда американская, все чин чином – made in China, косметики минимум, разве только рюкзаки за спиной с едой для пикника. И пространство вокруг напоминает Подмосковье. Здесь мы почти свои.

На входе в Централ Парк нас окликнули парни с кареты.

- Девчонки, русские, да? Как узнали? Да выделяетесь просто, сразу же видно. А откуда? Из Улан-Удэ? Ого, у моего друга девушка оттуда же.

Смотрю на парней как на добрых знакомых. Рыбак рыбака…

В Чайнатауне выкопала деревянные палочки с надписью «made in Japan» и красными драконами. Анимешнику должны понравится. Узкие улочки и много китайцев, домики-хибарки наваливаются друг на друга под разными углами и давят на психику. Кажется, упадут вот-вот на тебя. Родные сердцу пятиэтажки есть только на Брайтон-бич, но радостное впечатление напрочь стерто еврейским акцентом.

- Девочки, а дома то сейчас народ в куртках ходит. Надо что-нибудь теплое присмотреть, мы ж там задубеем. Пусть в день моего приезда идет дождь! Обожаю дождь!

Закрывая глаза, иду по Брайтон-Бич. Звуки и запахи с натяжкой можно назвать домашними. Как там в песне: мне от Брайтон-Бич до Дерибасовской через океан подать рукой, между Брайтон-Бич и Дерибасовской разницы нет вовсе никакой. Настроение лиричное, завтра домой. Рядом идет притихшие Ольга и Юлька. О чем они думают? Я вспоминаю, что учимся мы с 20 августа, а сейчас середина сентября, о пропущенных парах и даче, о следующем лете, вернусь ли я сюда. И конечно о Нем. Кого я оставила на том берегу. Ждет ли, помнит ли. Ромашка, однако. Злюсь на себя за излишнюю женскую сентиментальность, и накатывают строчки Линор Горалик. Начинаю декламировать прямо на ходу:

- Ахилл говорит Черепахе: повремени, ну повремени, ну погоди, повернись ко мне, поворотись, вернись, не ходи к воде, не уходи и не уводи меня за собою, я не пойду, остановись, посмотри – я падаю, подойди, подай мне воды, ляг со мной на песок, дай отдышаться, меня ведет, у меня в груди не умещаются выдох-вдох, пощади, потому что я практически на пределе, пощади, дай мне день на роздых, день без одышки, день говорить с утра о малостях, жаться к твоей подушке, день отвезти тебя к стоматологу, прикупить одежки, день ухватиться за руки, когда лифт качнется, день не бояться, что плохо кончится то, что хорошо начнется. День, только день, и я снова смогу держаться, только день, и мне снова будет легко бежаться, будет как-то двигаться, как-то житься, как-то знаться, что ты все еще здесь, в одной миллионной шага, в ста миллиардах лет непрерывного бега, ты еще помнишь меня, я вот он, вот, задыхаюсь тебе в спину?..

Ольга внезапно вырывает руку, отбегает в сторону и всхлипывает. Я не понимаю, что с ней. Я сейчас бесчувственна. Юлька толкает меня локтем в бок. Задерживаю дыхание. Кто ж знал, что так выйдет.

- Не сыпь мне, ради Бога, соль на рану, - говорит Ольга, успокоившись.

В момент расставания мы только обнимаемся, потом будут еще коротенькие сообщения в аське, но еще одного хорошего человека я отпустила из своей жизни.

***

Самолет Москва-Иркутск. Мамин нервный голос в трубке, желающий спокойно долететь. Юлькина мать оказалась более обстоятельной, она рассказала дочери, что несколько дней назад в аэропорту Иркутска при посадке разбился самолет, вроде как въехал в здание терминала, не хватило посадочной полосы. Много людей умерло. Была там семья знакомых: мужчина встречал дочь-абитуриентку и жену, они уезжали в другой город подавать документы в университет. Умерли обе, мужчина в один момент потерял все.

Наша жизнь это пылинка в космосе, и все-таки я молюсь. Скрещиваю пальцы. Загадываю долететь. В салоне при посадке напряженная атмосфера, похоже, эту новость все знают. Сели благополучно, выдохнула и улыбнулась – уже совсем близко. Раздается пара хлопков. Мужской голос с задних рядов звучит зловеще: «Те тоже хлопали». Стало жутко. Не хотелось бы здесь умирать, это будет слишком глупо. Хотя бы дайте попрощаться.

Быстро прошло.

***

Выхожу из поезда, бледная, уставшая. Дорога была слишком длинной. Отдаю папе сумку. Мама обнимает меня: «Ну что, лягушка-путешественница? Поедешь еще». «А как же», - хмыкаю я, - «Мам, а можно щи на ужин».

В моем городе желтые листья и недавно прошел дождь. Моя собака не узнает меня. Мы в машине проезжаем мимо Сагаан Морина, головы Ленина, Фактора, Саян… Я улыбаюсь без причины. Но это не пустая американская улыбка. Это нечто большее.

***

Прекрасный день для прогулки, осеннее солнце ласково греет макушку. Я иду к друзьям. Я не видела их 4 месяца, соскучилась.

Двенадцать шагов по Арбату. Интересно, Он придет на встречу? В моих руках палочки с красными драконами. Еще двенадцать шагов. Идти становится страшно, но не идти еще мучительнее. Меня встречает толпа знакомых. Аня радостно обнимает и целует, - С возвращением!

- Ань, смотри какая шняжка прикольная – протягиваю ей палочки, - А где Он?

Она их рассматривает с живым интересом, потом поднимает на меня глаза.

- Он не придет. Дела.

Не простил. Я поднимаю глаза на небо и мысленно переношусь к Ольге. Привет, подружка. Как тебя твой встретил? Розами, как ты и хотела? Ну, бывай. Улыбаюсь. Все пройдет, пройдет и это. Главное, что я дома.

- Ань, тебе нравятся палочки? Бери себе, презент из США. А я прогуляюсь пока по городу, он за лето так отстроился – не узнать.

Еще двенадцать шагов по Арбату. Хочу, чтобы пошел дождь.

Добавлено спустя 1 минуту 15 секунд:

На улице сейчас идет дождь, полчаса тому назад я шел домой от своей девушки. Шел и смотрел на блеск мокрых камней под фонарем. Холодный, чуждый блеск. Камни эти были, как бывают люди в больших городах. Нет, не нагретые солнцем, дающие приятное тепло камни, как люди в нашем родном Улан-Удэ.

Пусть говорят, мол, «да ну его, этот Улан-Удэ, дыра - да и только». Пусть. Их никто не держит и никто не винит. Сам я когда-то так думал. Когда был в 11 классе, когда было время выбора. Но вот настал час Х, день Д, называйте как хотите, и я понял, что в других городах я жить не смогу. Просто чужие они, сложно все там. Но я отклонился от темы.

Осенью город расцветает. Нет, не так как весной. Во власть вступают другие краски. Серый – довольно приятный цвет, может у кого-то он ассоциируется с унылостью и скукой, но я его воспринимаю как спокойный цвет. Желтый, можно сказать постельный тон тоже умиротворяет. Красный, местами уже белый – все это приносит какое-то душевное равновесие, чего так сложно добиться летом, да и в другие времена года.

Посмотрите на людей. Студенты, работоспособное население, старики, дети. Мужчины и женщины, девочки и мальчики. Все ждут чего-то нового. Ибо начинается, в большинстве своем, новая жизнь. Вы, возможно, спросите «почему?». Я отвечу. Начинается учебный год, для кого-то первый, для кого-то последний, очередной. Этакой шаг к взрослой жизни. Августовский стресс подготовки, июльский стресс ремонта, июньский стресс планирования. Проходят, исчезают бесследно.

Жалко людей, мокнущих на остановке под дождем, жалко автомобили, попадающие в ямы наших дорог из-за того, что их залило лужами и водители не видят их. Жалко новую краску, которая, наверное, местами подтечет со стен реставрированных домов. Нанесли её относительно недавно, пытаясь хоть как-то освежить город.

Добавлено спустя 2 минуты 29 секунд:

Последнюю осень не могу прилепить многа ьукв чета)

[teKILLajazz]

"Последняя Осень Улан-Удэ"

глава 1 (25 июля)

Сережа лежал на диване, лениво тыкая по пульту: по телевизору смотреть было решительно не на что - одни ток-шоу, да наинуднейшие сериалы. Немного потыкавшись парень выключил телевизор и просто завалился на пол, не зная чем себя занять: все друзья были в разъездах: кто в деревню, кто на море; самому никуда не уехать: в деревню мешает аллергия, на море у родителей просто нет денег, вот и приходится целые дни проводить в компании компьютера и телевизора, что абсолютно не приносило радости. Да и варкрафт, несмотря на все, уже изрядно поднадоел, контра набила оскомину, вов... несмотря на то, что это «наркотик» один вид экрана загрузки уже вызывает тошноту. Благо завтра приезжают Славик с Дющей, хоть не одному плевать в потолок.

По квартире разнеслась бодрая трель звонка. Опять наверное соседский парнишка пришел за дисками, надоел уже. Или хуже того уборщица - местная алкоголичка, иногда протирающая полы в подъезде за скромную палату. Звонки вроде бы прекратились и Сережа не стал вставать с пола, но звонки раздались вновь. "Ладно, если позвонит еще пятнадцать раз, так уж и быть - открою". Через пятнадцать звонков юноше все же пришлось нехотя оторвать свой зад от прохладного паркета и подойти к двери, предварительно он зашел в туалет и спустил воду.

- Кто там?

-Это ты, Серега?

- Дюша! - обрадовался Сережа - ... но ведь ты как бы должен бы... только завтра приезжать?

- Ты один дома?

- Да, а что? - с полуусмешкой спросил юноша

- Открывай уже, через дверь не принято разговаривать - толстая железная дверь отворилась. На пороге стоял неказистого вида молодой человек с добродушно-наглым выражением лица, в легкой летней курточке поверх цветастой футболки. Вышеозначенный молодой человек резко кинулся в квартиру, сорвал со своей ноги сандалию и заорал - Это бл*ть ограбление! А ну, с**а, гони бабло! - Дюша замахнулся ботинком, да так и замер в такой позе. Первым прыснул Сережа, и оба молодых человека принялись , извините, ржать. Проходящая в подъезде бабуля лишь покачала головой да пробормотала что-то о "разболтанных нравах молодежи". Еще улыбающийся хозяин квартиры прикрыл дверь.

- Так, ты почему так рано приехал?

- Да там одна х**ня получилась... это... в общем я на машине уехал, а Славка остался, он завтра, на электричке приедет.

- Ясно, ну раздевайся.

- У тебя же вов есть? – Дюша сразу перешел к делу

- ... ну да

- Ты где ща играешь?

- С прошлого месяца, как ты уехал я на оффе акаунт проплатил, теперь там играю.

- И какого левела? - в глазах друга проскочила явная зависть

- 35-го уже, там намного лучше, чем на бурнете, только вот вов все равно мне надоел - но Дюша уже скинул сандалии и направлялся в сторону компьютера, пришлось Сереже включить ему вов, а самому завалиться на диван, изредка выслушивая комментарии, несведущему человеку абсолютно непонятные: "Ай бл* этот п***рас уже 5-й раз ганкает меня, ему всеравно же хонора не дают!" или же "Пипе-е-ец вот у вас на моты то цены скачут: вчера было 6 голды за штуку, а седня аж по 25», «а вот тебе пишут, что вчера Мими завалили с 1-го пула в Азгарде, там нек хилерский дропнулся, и тировская шмотка». В общем Дюша вволю набегался в вов и со спокойной душой собрался уходить.

- Ах да, завтра Славик приедет, мы бухать пойдем знаешь, там возле речки гаражи есть, вот там и будем... ты с нами?

- Всегда готов! - откликнулся Сережа и пинками выпроводил друга на улицу.

На следующий день молодые люди, как говорится, "нажрались", и дома Сергею не удалось скрыть своего состояния, даже несмотря на три пластинки орбита... юноше сильно «попало» от матери, ибо возраст, когда это будет дозволено должен был наступить еще только через год.

глава 2

(8 августа - 15 августа)

Дождь... серая пелена будто заволокла окружающий мир. Грязно-серые мокрые листья лежат повсюду вокруг, в особенности по обочинам дороги; дует неприятный холодный, пронизывающий до костей, ветер, повсюду лужи. Огромный «телевизор», или точнее рекламный стенд на Площади Советов крутит отвратительную, столь же серо-мутную, как и все вокруг, рекламу. Сережа идет к остановке мимо бесконечно идущих серых машин. Остановка. Злые, мокрые, грязные люди, леденящий ветер, брызги грязной воды, давка у автобуса. Парень замерз, и с каждым мгновением чувствует все более усиливающийся ветер. Ему хочется домой, так отчаянно... . Голос матери. Откуда? Из... из головы Ленина? Юноша бежит, шлепая по грязынм лужам, к памятнику и с недоумением смотрит на него, все более и более замерзая...

- С...сережа

- Мама! Мама, забери меня отсюда!!! - чуть не плачет юноша

- Нет, это ты... ты меня забери, мальчик мой, забери меня...

- Что?

- Забери меня... нет, уходи, уходи сам

Слышится грохот, треск камня, голова Ленина, сперва слегка накренившись падает вниз и катится... катится через всю площадь, прямо на остановку, сметая грязных, злых, серых людей, и превращая их в кровавую грязно-серую кашу, мешая их с опавшими листьями… . Сережа отвернулся и взглянул на небо - там сквозь тучи пробился луч мягкого, предзакатного света, как бы образую дорогу от земли к небу. Справа стоит старик, незнакомый, но отчего то очень дорогой. Старик печально улыбается и кивает головой. Ноги сами несут юношу к свету, порывы ветра усиливаются, но он бежит, он задыхается... он ближе... ближе, и вдруг город уже внизу, а он сверху. Он идет по этому мосту света, по этой протянутой с небес руке... слышится грохот, шум ветра и город скрывается за пеленой облаков.

- Вставай... подъео-ом!

Сережа разлепил глаза. Над ним стояла мама, отнюдь не похожая на Ленина, тем более на его несчастную голову. Юноша с облегчением вздохнул... то есть мысленно вздохнул, потом лениво потер глаза, и столь же лениво поднялся. Странный сон... он запомнился во всех деталях, обычно такого не случается...

- ЭЙ, Сережа, кушать иди!

За завтраком мать опять начла

- Вот, вот я же говорила! Ты ни куда не поступил! Ни в БГУ, ни даже в сельхозакадемию! - женщина вздохнула и опустила глаза - Как пиво пить, так он первый! Дома палец о палец - мать сделал особый акцент на слове "палец" - не ударяет... - лучше ее не перебивать, пусть выговорится -... дворником будешь полы подм... - да-а, перспективы и впрямь безрадостные, но что же уж теперь сделаешь? мне убиться об стену или повеситься? - ... и как, вот как вы прикажете его... - ну что бл*ть, мама, мы с тобой уже тысячу раз об этом говорили! - И вот, вот будет, как эти тупые после 9-го класса поступатют,..- Ну что, что, что! Сережа начинал злиться и одним резким движением случайно опрокинул тарелку с кашей.

- Что это нервенные мы такие а!? Что, не нравится!? Учится надо было, думать своей тупой головой, а вот теперь... - Серега мысленно призвал себя успокоиться, но пружина раздражения внутри продолжала натягиваться. - ... ты меня слушаешь!?

- Да, я тебя слушаю... мама.

- В армию тебя заберут и все, а у тебя даже силы нет никакой, тебя там заклюют, запинают, затыркают, вон какой в стране бардак творится! А отец твой, отец твой, хоть бы он воспитанием занялся! - мать плавно переходила на отца, неудивительно, если через 30 минут жертвами станут и дядя и тетя, и кошка мурка, которая "срет походя". - ... ты урод, самый натуральный урод! Я ради него старалась... 11 классов он проучился – и вот, вот результат! Весь в своего тупого папашу…

- Мама! - юноша не выдержал и вскочил - перестань...

Женщина замолкла, потом вскочила, и, закрыв лицо убежала к себе в комнату - еще минут 30 оттуда были слышны всхлипы и доносились отрывки слов "да.... ади него.... все... пожертвовать.... а он!...» Ничего... поплачет и успокоится, все же... она… заботится. А сон и впрямь странный, и интересный, люблю интересные сны... когда-нибудь может и придумают машину, чтобы сны записывать. Сережа улыбнулся своим еще совсем детским мыслям.

Так прошло несколько наиобычнейщих дней, за исключением того, что юноше частенько стал сниться этот странный сон. В те дни он несколько раз встречался со своими друзьями, они гуляли, иногда пили дешевое пиво.

- Эй а где Дюша, этот п*др*к сегодня подойти обещал - негодовал Славка - нет, ну мы его уже час ждем! Давно уже приехать должен был, вот пид*р ! У него же мобилу тогда увели, еще в мае, так вот до сих пор не обзавелся, теперь жди его тут!

- да ладно, ты что не знаешь его? Через полтора точно явится!

Но ни через час, ни через полтора Дюша не явился, так что друзья вдвоем сходили в кино, да на этом и разошли

- Ладно, удачи и этому ублюдку позвони, полтора часа потеряли из-за него!

Но сколько ни звонили Дюше, никто не брал трубку. Наконец через 2 дня Сережа дозвонился, ему ответил слегка дрожащий женский голос.

- Да... я слушаю

- А Андрея можно?

- Вы его друг... - послышалось всхлипыванье - ... да?

- Да... я Сережа, Сережа Сахаров, я еще пять дней назад у него был.

- Он... - женщина расплакалась - ...у..у..у-умер! Приходите сегодня в 3 часа.... вы..вынос! – в трубки послышались гудки.

Как... как умер!? Юноша лихорадочно набрал Славкин номер.

- Славка! Дюш....

- Я знаю... - и установилось молчание.

Оказалось Дюша умер не сам... его убили, жестоко и намеренно. Возможно это были безумные сектанты, возможно маньяк, но так или иначе его тело собирали по частям по всему подвалу, а на стене его кровью было что-то написано, но понять это было невозможно, ибо кровь растеклась, да и подчерк у убийцы был не ахти какой... видно в школе пропускал уроки чистописания.

глава 3

(17-25 августа)

Осень. Тихий, солнечный день. Легкий ветерок поднимает желтые листья, и гоняет их по земле, так они похожи на копошащихся муравьев... Аллея, мостик над речкой, выложенная камнем дорожка, Охапки опавших листьев на земле, желто-рыжие красивые деревья... день. Яркий, солнечный день, мягкий свет ниспадает с небес, и, проникая сквозь кроны деревьев, образует чудесную игру света и тени.

Ноги сами идут по аллее, через мостик, дальше, дальше...

- Привет тебе. - Юная девушка с золотистыми, под стать окружающей красоте, волосами, вышла на тропинку. - ты Сережа? - что-то в ней было... не свойственное девушкам ее возраста... и взгляд...

- Да...

- Ничего не говори, только слушай - Мягко прервала девушка. - я - … это не важно, пройдем со мной...

И они пошли вверх, на небо, нет, не полетели, а именно пошли, нелепо перебирая ногами по воздуху.

- Ты, нужен...

- Я?

- Пожалуйста, не перебивай - девушка пальцем прижала Сережин рот - Ты нужен, ты связан с этим городом и ты нужен ему... я сожалею, но жребий выпал на тебя... - девушка опустила глаза, кажется по щеке ее скатилась слезинка - ... но... - она смело взглянуло юноше в лицо - ты - принесен в жертву, и у тебя будет выбор... я знаю, сейчас ты мне не веришь, это - сон, но вот что я скажу - когда придет мое время, ты все поймешь, и еще...

Сережа проснулся. Последние несколько дней он находился в шоковом состоянии, ходил по квартире, как призрак, ни кого не замечал, не отвечал на звонки. Мать бросала на него понимающие взгляды, но не решалась подойти и поговорить. И эти сны тоже делали свое дело, как бы Сережа ни отгонял от себя мысли, он все-же был впечатлительным подростком, да и "Битва экстрасенсов" вкупе с увлечением фэнтэзи свое дело сделали. Но более всего его волновала смерть друга, мать ходила, охала и боялась, что маньяк придет и за ними, но юноша почему-то был уверен - не придет, или придет... но никак не маньяк, и никак не сейчас. И все же… вот он Дюша… был... живой и вот уже... не… живой.

23 августа приехал отец из командировки.

- Что-о, этот падлюга не сдал экзаменов, и не прощел в свои гребаные вузы! - он явно был еще и немного пьян - да-я эту с*ку....

- Нет, Толя! Толя не надо! - мать умоляюще бросилась на отца, но тот продолжал

- Этот пид**ас, мой сын, учился 11 классов, жрал за мой счет, жил за мой счет... и - отец рыгнул - не-е поступил! - Толя отшвырнул, всхлипывающую мать, повисшую на нем, взял швабру и ударил. От первого удара Сережа отскочил, от второго увернулся, но отец бросил швабру и рванулся вперед, свой массой сбив сына, тот, неловко попятившись, упал.

- И ты, мразь, еще...

Серега вскочил и прямо посмотрел отцу в глаза

- Что еще!? Что еще, бл*ть, а!? Ты алкаш гребаный, и вообще ты... ты… не отец мне! – выпалил юноша. Мать заорала и снова кинулась к своему мужу, но тот одной рукой отпихнул ее, да так, что женщина завалилась на пол, не забыв при этом охнуть и удариться головой об угол.

- Ты, сопляк, не….

- Это тебе за мать, за то, что жизнь ее и мою портишь!

Серега, рванулся и со всей силы ударил человека, именовавшегося отцом, в челюсть...

На следующие утро юноша очнулся в подвале. Ужасно болело лицо, ноги, ключица, и еще под ребрами слегка покалывало. С трудом вспомнив события прошлого вечера, Сережа поднялся. Отец уедет где-то через два месяца - до тех пор домой нельзя. Сереге и до этого иногда приходилось сбегать от отца, но чтоб так... придется опять по друзьям ночевать. Резко накатившие воспоминания о Дюше окончательно испортило предстоящий день.

глава 4

(1 сентября)

Первое сентября - первый день осени. Все предыдущие годы в этот день Сережа ходил в школу, сейчас же ему и приходить то было некуда: от Славки пришлось уйти 2 дня назад, так как к нему в однокомнатную квартиру приезжали какие-то дальние родственники, да и мать его была не в восторге от нежданного сожителя. Эти два дня Серега провел под открытым небом, благо было тепло, несмотря на то, что на дворе стоял конец августа. Но ничего - отец должен уже скоро уехать.

Сам не зная зачем Сережа пошел, просто пощел куда глаза глядят, а может просто испытывая потребность в движении. Вокруг были его родные места: опрятные двух-пяти этажные "коробки", неухоженные дворики, лавка у подъезда, на которой, как ее неотъемлемая часть, восседали местные бабки... полуразрушенное здание, назначение которого юноша не понимал, ворота, когда-то принадлежавшие УМИТу, ныне же за ними находились склады торгового центра, выросшего несколько лет назад после закрытия предприятия, еще одно недостроенное здание, асфальтированная дорожка через небольшую поляну. слева - большая дорога, справа - деревянные домики. Сережа прочитал "Кабанская 25",а на следующем почему-то уже "Кабанская 31" странно... .Вот остановка в виде юрты; за красивой внешностью скрывается лишь обычнейший магазинчик, да слегка засраная остановка. Дальше - новый мост с оленями( точной уверенности нет – но вроде бы олени) на пьедесталах, юноша любил гулять по нему, и каждый раз его взгляд притягивали оленьи яйца, на этот раз он даже не посмотрел на скульптуры. Пятый километр, остановка, длинная аллея почти до большого моста, мост, статуя "тетки с шарфиком", встречающая всех проезжающих мимо... вот и мост кончился; дальше – направо. Магазин при фабрике производства валенок, рекламная вывеска с красивой и счастливой семьей, и опять аллея почти до самого виадука.

Вокруг люди, машины со включенными фарами, нарядные школьники в пиджачках с галстуками или же в клетчатых юбочках с бантиками, в случае, если школьник имел несчастие родиться девочкой. Все вокруг такое живое, яркое, красивое. Мимо пронеслась волга с разноцветными ленточками - у кого-то сегодня свадьба. Сережа невольно завидовал всем этим школьникам, молодоженам... да хоть вон той жирной тетке, идущей с букетиком цветов! У них было все так легко, просто и понятно - есть дом, есть друзья, есть школа - все. Хотя... у Сережи тоже есть друзья... одного убили. Юноша подавил в себе желание расплакаться.

Тем временем он уже миновал виадук, и через дворы, мимо компьютерного клуба и офиса "тивикома" вышел на Площадь Советов. Сережа дошел до остановки, просто сел на скамейку и смотрел, как разноцветные люди садятся и выходят с автобусов, бегают наперегонки до маршруток... по 5 человек на место, прямо как на филфаке БГУ, в который он так и не поступил...

Из автобуса под номером "2" выскочила молодая девушка в зеленом платье с золотистыми волосами. Некоторое время Сережа просто смотрел на нее, потом в него закралось смутное сомнение, что где-то он ее уже видел, и чем больше он смотрел, тем ниже падала его челюсть, и когда вышеозначенная часть тела оказалась где-то в области колен юноша понял, что это именно ОНА, девушка из снов...

Она улыбнулась Сереже и побежала прямо вдоль по площади.

- Стой, подожди! - Сережа вскочил и побежал за ней - Э-эй!

Девушка засмеялась и побежала дальше, дальше...с легкостью проскочила дорогу, прямо через поток машин. Юноша побежал дальше, не зная, правильно ли он делает. На дороге его чуть было не сбил жигуль, из которого высунулся эдакий типичный черномазый водила и прокричал что-то нецензурное вслед убегающему парню. Сережа едва увидел кусочек зеленого платья, скрывающийся за углом и побежал туда, когда он вбежал во дворик, находящийся за "прогрессом" девушка-осень просто стояла и с немного печальной улыбкой смотрела на него.

-э-э... - юноша, осознав всю неловкость ситуации, в нерешительности замер

-молчи – двеушка , прямо как во сне, закрыла Сережин рот пальцем - да, я приходила к тебе во сне - вот так просто и без изысков говорить об этом!!! Просто в лоб: "я приходила к тебе во сне". Сережа остолбенел и со смешанным чувством страха и удивления уставился на собеседницу.

- Пошли за мной. - голос был мягким и доброжелательным, но в то же время каким-то гипнотически-властным.

- К-куда?

- Ко мне - она снова улыбнулась - теперь настало мое время, и нам надо поговорить.

Сережа, все еще находился в шоке, и ничего не ответил.

- Да, пошли же! - и девушка взяла его за руку и вот уже... "Черт! что за ху... я сплю?" - успел подумать юноша возносясь в небо: вот уже он был достаточно высоко, а люди внизу стали маленькими, как букашки. Ветер опьяняюще хлестал в лицо, появилось ощущение некой воздушности, единства с небом.

- Аккуратнее, не увлекайся... - откуда-то сверху раздался голос девушки - скоро приземление.

И впрямь через несколько секунд юношу немилосердно кинуло на землю... землю!? на небе? Это была земля, самая настоящая - в желто-красных листьях, Сережа огляделся - вокруг были осенние деревья, мощенная дорожка, мостик... мостик!

- Это... это сон!!

- Отнюдь - она улыбалась, видимо она все время улыбалась - это не сон.

- Но что т..тогда - в душу начал закрадываться страх - что... это?

- Не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю. - девушка подала руку, и, немного подумав, Сережа принял ее пбю поднялся на ноги. - именно здесь мы с тобой разговаривали тогда, да? Мне нравится это место - тут тихо и красиво круглый год.

- А... кто ты?

- О, это вопрос риторический, можешь называть меня... - девушка на миг закусила губу - ...Оксаной, да, Оксаной я думаю это имя мне подходит.

- Оксана, где я?

- Это опять же вопрос, на который я не могу ответить. Будем считать, что ты у меня дома.

- И... и мы летели?

- Да - Оксана отвечала спокойно и благожелательно, но Сережа вдруг понял, что эти вопросы для нее являются абсолютно глупыми.

- И, почему я здесь? Причем тут я?

- А, ну что же, ты здесь, потому что тебя выбрали...

- В смысле? кто? зачем?

- Ну... в принципе они просто ткнули пальцем в небо, и попали на тебя - теперь девушка смотрела совершенно серьезно и не улыбалась.

- Э-э-э... это... шутка?

- Нет.

- И куда они меня выбрали?

- Ни куда... и выбрали они тебя... в жертву.

- В жертву! - юноша подпрыгнул на месте, потом еще раз огляделся вокруг и уставился на Оксану взглядом непонимания, смешанным со страхом - кому? кому в жертву?

- Мне. - Оксана вновь улыбнулась и рукой погладила остолбеневшего Серегу по щеке. - Не бойся, я тебе ничего не сделаю... пока, да и потом тоже.

Юноша истошно завопил и бросился бежать по дорожке. Он бежал, прилагая к этому все свои силы, а Оксана просто шла рядом, никуда не спеша, и тем не менее не отставала не на ша от бегущего изо всех сил Сережи.

- Милый мой мальчик, у тебя будет выбор, скоро, очень скоро... и да… человек по имени Ганс убил твоего друга… кажется ты его Дюшей называл? Ганса нашли и убили наши… друзья.

Серега споткнулся и упал, да так и остался лежать.

- Да, я сожалею, мне и самой это неприятно - послышались всхлипывания. - Теперь за тобой присмотрит Борис Сергеевич... - Оксана уставилась куда-то вдаль -... я, я сожалею дважды - по щеке ее скатилась слезинка - твой второй друг... Слава, его приняли за тебя и...тоже убили. Мне правда жа….

- Что!? Что это такое, что творится вокруг!!! - юноша вскочил схватился за голову, закружился на месте, а потом захохотал - дико и зло - что, что это все!? А, сучка, что ты сделала? Что от меня надо? - Серега завалился прямо в охапку желтых листьев. Оксана устало улыбнулась.

- Помни, тебя не могут принести в жертву, ты можешь сделать это сам... добровольно а можешь и не сделать... и будь осторожнее там. внизу...

Сережа очнулся лежащим на заднем дворике "Прогресса". Он приподнялся и сел на землю, закрыл глаза. Возможно я обкурился? Или это очередной сон? Но все было так реально... и я бежал за ней по площади... Славка! Парень соскочил с места и начал лихорадочно набирать номер друга: "абонент временно недоступен, или находится вне зоны действия". Черт!

- Эй, пацан, подойди сюда. - послышался недобрый голос сзади

- Что?

- Подойди тебе говорят, что глухой что ли? - у поворота стояло три подростка, судя по внешнему виду и выражению лица они относятся к виду "гопник обыкновенный", их еще тут не хватало!

- Тебе надо, сам и подойди.

- Ты как это разговариваешь дерзко? Тебя же нормально подойти попросили. - гопники подошли сами - и как ты обоснуешь свою дерзость а?

- Да с чего ли это дерзость?

- А что это по твоему? Мы тебя нормально попросили подойти. - черт, был бы сейчас Славка, он умеет с ними разговаривать - че, есть по бутерам? - Серега нашарил в кармане пачку червонцев, оттуда вынул один.

- Да вот, только червонец есть...

- И че, б*я, так мало? - гопники явно не скрывали своих намерений, и осознавали свое численное превосходство - А если я еще найду, то мое будет?

- Да нету у меня больше!

- Что ты кричишь? Знаешь же что есть, и пиз**шь тут мне.

- Не .у меня денег нету.

- Че ты, пид*р, врешь!? Нету денег у него!

- Да нету, бл*ть и все тут!

- Ты че, оборзел совсем что ли, а, парень? Пиз**ы давно не получал!?

Серега понял, что дело плохо и первым нанес удар прямо в челюсть, развернулся и собрался бежать, но и с другой стороны стояло еще несколько ,так сказать, «братьев по оружию». Парень налетел на них, получил удар сперва в грудь, потом коленом в живот и согнулся от боли. Серху яростно налетел говоривший с ним гопник, повалил на землю и принялся запинывать.

- Молодой человек, я бы посоветовал вам перестать и удалиться восвояси – старик в котелке с черными, как у Гитлера, усами стоял неподалеку

- Дедуля, иди-ка ты своей дорогой, а то и тебе пиз*ы дадим!

- Ну, молодые люди, как невежливо... я все же настаиваю чтобы вы удалились.

- Че, дед, совсем чур потерял! - один оборванец нагло подошел к старику и прямо в лицо сказал ему - Дед, ты че, бл*, не понял, вали нахрен отсюда!

- Я что всю жизнь жил, чтобы выслушивать оскорбления от какой-то мрази?

Вышеозначенная мразь заржала диким хохотом, оглянула своих товарищей и со всей силы, нет... со всей дури вмазала по деду, но тот одной рукой остановил удар и сжал кулак нападавшего мертвой хваткой.

- Аа.аааа.а! Отпусти де-ед.... аа не надо, отпуусти... бл* больно с*ка...

Почуяв неладное остальные кинулись на помошь своему товарищ, но со всех сторон выбежали люди и мигом положили гопников на землю. Пожилой человек подошел к Сереге и подал ему руку

- Я - Борис Сергеевич, а вы, молодой человек, я так полагаю, Сергей?

глава 5

4 - 15 сентября

В принципе выбора у Сереги не было, да и столько всего случилось за один день: эта девушка, смерти друзей, вся жизнь встала с ног на голову... теперь Сережа жил вместе с "Листьями свободы" - организацией, в которую и входил Борис Сергеевич. Они жили в обычном доме, почти в центре города и занимали там все 4 квартиры лестничной клетки. Да, " Листья свободы" звучит пафосно и глупо, Но тем не менее... Серега в некотором смысле был им благодарен, хоть и подозревал что-то неладное. Постоянно вспоминалась Оксана и... мало кому приятно быть принесенным в жертву. Может юноша бы и ушел, но вот сломанные ребра вкупе со знанием о том, что "кто-то перепутал м8ел со Славкой и убил его" как-то отбивали желание куда-либо уходить.

С Серегой никто не разговаривал, кроме доктора, вообще он лежал в отдельной комнатушке и был лишен возможности видеть хоть чтонибудь.

Раздался стук и голос Бориса Сергеевича спросил

- Сергей, к вам можно?

- Заходите.

Борис Сергеевич зашел, был он без котелка, и без усов в обвисшем синим трико и полосатой майке. Сережа вопросительно взглянул него.

- Да вот... я с усами... солидней выгляжу - улыбнулся пожилой человек – спрашивай, если есть вопросы, а они, я так думаю, у тебя уж точно имеются.

- Кто вы?

- Я, Борис Сергеевич Разгилдуев, мне 57 лет... я не думаю, что тебе будет интересна моя биография, и... ты не против, что я перешел на "ты"?

- Да нет, что вы, а... чем занимается эта... организация? И почему у вас такое странное название?

- Ну... название не я придумывал - Борис СергеевИЧ вновь улыбнулся - а занимаемся мы, как бы тебе сказать, служением... той девушке, которая с тобой разговаривала...

- А-н...

- Не отрицай это, я знаю. И еще мы ищем таких как ты.

- Как я?

- Да - старик грустно улыбнулся - жертва...

- Что значит жертва? Она тоже мне про это говорила - Сережа с трудом поборол желание вскочить и убежать, но все же немного побледнел

- Понимаешь... мне самому тяжело это объяснить, ни разу еще на твоем месте не был ребенок... - юноше захотелось возразить, что он не ребенок, но парень понял, что это будет глупо... - Ты веришь в бога?

- Да... Не знаю

- Я вижу, на тебе крестик.

- Д...да - Сережа потрогал маленький железный крестик на груди

- Понимаешь, тебе нужно... пожертвовать собой ради... всего города, а может и большего.

- В каком смысле пожертвовать!?

- Умереть - видно было, что старику тяжело давались эти слова

Возможно Серега еще не осознал весь ужас ситуации... он просто кивнул

- А может и не умереть, тогда... умрет весь город... - Борис Сергеевич закрыл лицо руками - все, все, отдыхай, отдыхай - зачастил он, и выбежал из комнаты.

Следующие несколько дней юноша провел в тяжелых раздумьях и страхе. Он попал в руки сектантов, их много, они вооружены... но может быть они говорят правду... и эта девушка!? кто она? Оксана явно не ее настоящее имя. А как хотелось бы, чтобы этого всего не было, жизнь текла обычным своим чередом... а теперь, его наверное убьют, зарежут, как овцу на каком-нибудь алтаре.

Еще через 3 дня в комнату вошел щупленький очкастый мужичок лет сорока, он позвал Сережу идти за собой, ребра к несчастию уже не болели... так что придется идти, иного выбора нет. Мужичок отвел юношу в небольшой зал, с оленьими головами, мягкими бархатными креслами, и настоящим камином. на одном из кресел сидел Борис Сергеевич и вертел в руках странно изогнутый нож. Сережа с испугом посмотрел на нож, но старик успокоил его

- Нет, я не собираюсь тебя резать, я хотел бы кое-что тебе показать... присаживайся, ах да - Борис Сергеевич кивнул очкастому мужичку - Асанга, можешь быть свободен.

Сережа непонимающе посмотрел на этого старика - теперь он(старик) был в красном бархатном халате, и очках...

- Сережа, я понимаю тебя - ты думаешь, что попал в руки безумных культистов, и похоже разговор с Ариной... или как она тебе представилась?

- ... Оксаной..

-... с Оксаной тебя не убедил...

Сережа лишь отрицательно покачал головой. Борис Сергеевич улыбнулся и прямо перед его глазами на расстоянии вытянутой руки загорелось желто-зеленое пламя, потом оно сформировалась в стрелу и было отправлено в камин, который после этого потух, и через несколько секунд снова загорелся.

- Это... это просто лазерное... не знаю у вас где-то тут что-то вмонтировано... - зачастил Серега, понимая, что у него понемногу едет крыша

- Не веришь? Тогда так - кресло под Серегой резко загорелось сперва красно-желтым пламенем, которое постепенно перешло в зеленое, юноша задрал ноги, боясь их опустить вниз.Но из пламени появились ростки, и они росли так стремительно, что вскоре обвили все кресло, когда пламя потухло растение прекратило свой рост.

- Если хочешь - потрогай, они настоящие

Серега, с опаской оторвал кончик растения, и оно к счастию не бросилось на него, не загорелось и даже не укусило - это был обычный вьюнок, который в изрядном количестве можно встретить по всей Бурятии.

- Это... как?

- Ну... можешь считать, что та магия, но работает она только Осенью. Мы "Свободные листья" ищем и защищаем тех, кто может спасти город каждую Осень ,и все, все кого мы нашли согласились пожертвовать собой, хотя у них и был выбор... я не буду говорить загадками, нагнетать тайну или что-то еще - я просто говорю тебе то, что должен сказать.

- Вы убили их!?

- Нет, они сами себя убили, вот этим ножом - старик положил на столик перед камином тот самый , криво изогнутый нож, что вертел с самого начала - понимаешь парень...

- Нет, не понимаю! Почему я должен резать себя, почему!?

Старик лишь вздохнул

- П О Ч Е М У Я!??

- Я не знаю... но понимаешь...

- НЕТ, Я КАК РАЗ НЕ П О Н И М А Ю!

- Ты должен совершить подвиг... как Иисус Христос... пожертвовать собой ради людей...

- Ч... что?

- Именно так, будет беда, все эти люди... все жители города просто погибнут и все...

- Я вам не верю, и никакими фокусами меня не убедишь! Я... - в это время раздался взрыв, еще один... потом еще ближе, да такой, что с потолка посыпалась штукатурка, Сережа испуганно свалился в кресло. Борис Сергеевич выбежал за дверь. На улице слышались автоматные очереди и крики. Через минуту вернулся старик, но уже с усами в котелке.

- Анархисты от мира наших группировок - коротко бросил тот

- КТо?

- Они хотят убить тебя.

- Ха, а будто вы меня живым собираетесь оставить!

- Ты сам волен решать, если ты умрешь не по своей воле... то... тихо!

Перед стариком опять загорелось то пламя, но в этот раз оно сформировалось в шар, и через несколько секунд отправилось в окно, проломив стекло, за окном был человек, который с истошным воплем слетел вниз.

- Боюсь нам не выдержать - нужно убегать - в соседней комнате послышались крики и выстрелы - … нет, нет… боюсь поздно уже, но ничего. Где наша ни пропадала!- вокруг Сережи и старика всполыхнуло желто-зеленое пламя, совсем не горячее, но даже слегка прохладное, оно постепенно окутывало их, пока не застлало все вокруг, когда пламя рассеялось, они оказались возле гаража в том же дворе, где и была "штаб-квартира" "листьев свободы". Из комнаты, где они только что были, вырвалось пламя и чей-то истошный крик.

Мимо просвистело несколько пуль.

-Видно они видели вспышку, бежим!

Борис Сергеевич схватил Серегу за руку и потащил куда-то по закоулкам, помойкам и черным ходам, когда на пути встретилась белая бетонная стена, старик чертыхнулся и просто вынес ее зеленой вспышкой. Когда пыль расселась, стало видно, что за стеной стоят две машины и около десятка вооруженных людей.

Борис Сергеевич рванулся влево, одновременно уходя от пуль и прикрывая собой юношу. Одна пуля все же попала старику в плечо, но тот побежал, не замедляя темпа, через несколько минут бега стало как-то странно тихо и они остановились.

- Серега... не пойдем этой дорогой - там точно засада - пошли в подъезд, там отсидимся.

В подъезде оказалось сыро, темно и грязно, повсюду валялись пивные банки, кое-где было нассано и вонь царила невообразимая. Они с Сережей поднялись на последний этаж и сели там, прислушиваясь. Иногда было слышно, как во дворе ходят люди, о чем-то между собой переговариваясь и сквернословя.

Потом послышались милицейские сирены, и люди судя по всему поспешили удалиться. Только тогда Борис Сергеевич посмел полушепотом заговорить

- Вот и нет "Листьев свободы"... но знай, я все за тебя... я жизнь за тебя отдам... - старик отклеил усы и бросил их на пол - переждем здесь дня два-три, потом двинемся к "Ангелам центра"...

- У вас у всех тут такие названия идиотские?

- Да...

Так они сидели тут четыре дня. Борис Сергеевич попросил местных алкашей - те согласились бегать в магазин за едой, ну и конечно же аванс в виде бутылки причитался. Один раз Сережа все-таки решился высказать свое мнение, возможно просто от тоски, возможно из потребности общения, или из интереса, ведь вам бы было интересно, почему люди, которые хотят, чтобы вы убили себя, отдают за вас свои жизни?

- Борис Сергеевич, а расскажите мне больше о... понимаете, моя жизнь встала с ног на голову: с этой девушкой, с вами, с какими-то анархистами, которые судя по всему убили моих друзей... а теперь вы хотите, чтобы я зарезал и себя? Иисус Христос... но я не святой! Я просто... человек, и я просто хочу... жить.

Старик понурил голову, закрыл лицо руками и заплакал, просто заплакал. На несколько часов опять воцарилась тишина.

- Знаешь, Сережа, ты меня сегодня спрашивал... понимаешь, я соврал тебе, когда сказал, что до тебя не было детей... был еще один - мой сын - Борис Сергеевич смахнул слезу - он был очень похож на тебя, очень... ему было 16 лет. А тебе сколько?

- Семнадцать...

-Я... я возненавидел этот, город... когда окровавленное тело сына упало на алтарь... нет, понимаешь... каждую осень выбирается случайный человек, абсолютно случайный... или нет, я не знаю как это происходит, и этот человек должен пожертвовать собой добровольно, своими руками, а иначе... я не знаю, говорят... город погибнет.

- Может... это просто предрассудки, и вы зря убиваете... простите люди зря убивают себя?

- М-м-м... магия тоже предрассудки? - старик вновь зажег это пламя перед глазами - И та девушка, нет... я не знаю, не знаю... возможно... на моем веку 26 человек, 26 человек прошло через это и все, все они выполнили свое предназначение...

- Я же, могу убежать!

- Нет... не убежишь, я это знаю, и от этого становится еще муторнее на душе. Давай лучше спать... разговор продолжим потом, когда-нибудь, тем более у тебя есть время.

Глава 5

Уже 2 недели прошло, с того времени, как они с Борисом Сергеевичем прятались в подъезде. Старик отвел Сережу толи к "Ангелам", толи к кому-нибудь другому в деревянный дом, тоже находящийся почти в центре города, недалеко от церкви и площади Банзарова. Рядом была набережная, где каждое утро они гуляли с Борисом Сергеевичем. Тему "пожертвования" старались не задевать, но время все же шло... приближая час N. Серега каждую ночь просыпался в ужасе от происходящего, все его существо в эти моменты кричало: "возвращайся домой! Убеги, убеги от этих сектантов!!!", но каждое утро, когда он просыпался... этот голос утихал, и ему почему-то все казалось правильным, даже перспектива отдать свою жизнь хрен-знаешь-за-что.

В городе, как оказалось существует как минимум 6 таких группировок с пафосно-идиотскими названиями, которые служат Оксане... или кто она такая? Есть еще и какие-то «анархисты», которые пытаются убить "избранных". Вот и все, что юноша понял из разговоров окружающих его людей, кстати говоря, вполне нормальных людей, не лишенных здравого смысла...

Уже прошел первый месяц осени... деревья приобрели тот праздничный красно-желтый цвет, который воспевали многие наши поэты. Вся земля на радость горожанам и на горесть дворникам, была покрыта ковром из опавших листьев, перебегавших с места на место при дуновениях ветерка... все же дворники тоже люди, и мне, признаться, немного жаль их. В это время, пока температура все еще держится на уровне 10-12 градусов все скверы и набережные заполняют счастливые молодые пары, которых, как и наших поэтов привлекают красивые пейзажи. Сережа тоже когда-то гулял по Осенним скверам, да не когда-то, а в прошлом году с Ксюхой... жаль конечно. Но Борис Сергеевич говорил, что... с городом может что-то случиться. Если это так? Это и есть так! Разве жизнь одного единственного человека не стоит года жизни для многих тысяч людей!? Для счастливых и несчастных... для красивых и страшных, для добрых и не очень, для... даже для тех алкашей, что покупали им еду, для... для... ЖИВЫХ людей!

Однажды, на прогулке по набережной Борис Сергеевич протянул ТОТ нож.

- Вот, вот, вот... держи! - в голосе старика слышались визгливые нотки - держи! - уже кричал тот.

Сережа молча принял... дар.

- Вот! Я...я, я... не хочу видеть!!! Ты, сопляк... - Борис Сергеевич замолчал и несколько секунд они шли молча, потом он продолжил, но уже более спокойно - У тебя впереди еще есть время... до декабря... этот, этот нож... когда попросишь тебя приведут к алтарю... и... - кажется старик плакал - и... можешь просто сделать небольшой надрез на руке, можешь проткнуть себе... горло, разницы не... - старик замялся и начал бормотать себе под нос

Юноша с опаской потрогал изогнутое, как у фламберга, только в миниатюре, лезвие ножа. В этот момент все его существо возвопило: "Что ты делаешь!!! Ради чего!? Откажись, выкинь его, выкинь и вернись домой! Все это бред, бред!!!".Сережа взял нож, и замахнулся, чтобы выкинуть его... но что-то остановило парня, и он замер в нелепой позе. Старик уставился на юношу удивленно-молящим взглядом, в этот момент, кажется, в глазах его зажегся какой-то огонь... Сережа опустил нож, завернул его в носовой платок (надо сказать неоднократно использовавшийся) и сунул в карман. В этот момент, кажется огонь в глазах старика погас, и тот просто опустил глаза. Они молча пошли вдоль по набережной.

Жизнь ,казалось , потекла дальше: он жил среди одной из группировок, иногда ходил в кино, читал книжки, иногда скучал по матери... вот только Бориса Сергеевича больше не видел, старик больше не приходил к нему. Юноша пытался узнать, где Борис, но никто толком не мог ответить на вопрос, слышались только "Не знаю", "Да, хрен его знает, странный он у нас?", или уж совсем типичное для школьников, криминальных элементов, и низших слоев общества "А на**й он тебе сдался этот еб**утый старикашка?". Жизнь текла... точнее последние дни его жизни текли. Друзья как-то понемногу забылись, даже по матери Сережа почти не скучал, в последние дни он почти полностью ушел в себя, даже из отведенной ему комнаты выходил только для того, чтобы справить нужду.

Шел ноябрь. Листья уже почти полностью облетели, и теперь тот факт, что они лежат на земле не радовал ни горожан ни дворников. Небо заволокли грязно-серые, непроходящие тучи, и полуголые деревья смотрелись на их фоне красиво... и угнетающе одновременно. По реке пошел лед, уже не говоря о мелких лужицах, которые давно сменили свое агрегатное состояние из жидкого в твердое. Людей на улицах стало чуть меньше, и теперь гулять по скверам отваживались только самые хладоустойчивые, или тепло одетые горожане. Дачники, не покинувшие свои угодья в октябре тоже разбредались по своим теплым и уютным городским квартирам...

Сережа вдруг понял - все! дальше тянуть нельзя, время настало. Странно, он не чувствовал ни страха, ни сожаления, он просто... выполнял свою программу. Борис Сергеевич сказал, что нужно обратиться к Жаргалу, чтобы тот отвел его к алтарю.

- Кто тут Жаргал?

- Я - ответил сухонький мужчина лет пятидесяти. У него были черные, с сединой волосы, зачесанные назад и почти полностью седые усы. Черные, глаза какие-то... рыбьи, не злые, а бесчувственные черные бусинки. - ты решился? - просто и коротко спросил он

- Да.

- Тогда пошли. – Все равно все тут было неправильно! не так, как надо... не по человечески, хотя... смотря что понимать под этим понятием, ведь для кого-то человек - все лишь кусок мяса на ножках, а для кого-то - тот же кусок мяса на ножках, но уже с душой.

Юноша покорно сел в красный жигуль, на заднее сиденье, Жаргал и еще одна некрасивая женщина села спереди. Они поехали. Пути Сережа не видел, то есть ,да ,он смотрел в окно, но происходящее там его уже не особо волновало, на юношу нашло какое-то оцепенение...

- Вот и приехали, вылезаем.

Серега молча вылез из машины: вокруг был лес, недалеко виднелись дачные домики.

- Вон. - женщина показала в сторону аккуратно сложенной кучи мусора между двумя деревьями - Это и есть алтарь. ты готов?

- Да, только уходите. - Они повиновались. Просто сели в машину и уехали.

Парень подошел к куче мусора, и сел перед ней на колени, конечно раньше он ожидал чего-то вроде годичного храма, с богато украшенным алтарем в центре... черепами... свечами, в общем какой-нибудь атрибутикой, но сейчас ему было неважно - если бы ему показали собачью какашку, он бы и перед ней безропотно склонил колени. Где-то внутри еще кричал, бился, молился и скребся внутренний голос разума, но он был слишком слаб... чтобы быть услышанным.

Сергей достал нож и замер. Сколько времени прошло? Неизвестно. Может час, может десять, а может и десять минут - это тоже не важно. Настал час N - юноша просто понял это, и занес над собой нож для удара: было в этом что-то нечеловеческое, а даже более механическое... вот он этот миг, сейчас его грудь разорвет этот изогнутый кусок металла. Сергей Сахаров ударил. Миг. Желто-зеленая вспышка. В грудь ударились сложенные руки.

Сероватая пыль, миг назад бывшая кинжалом развеялась, а дерева стоял улыбающийся Борис Сергеевич, он подбежал и обнял Сережу. И в тот миг жизнь будто вернулась назад, он снова чувствовал, жил, любил, и все в один миг: мать, друзья - все вернулось к нему...

- Спасибо...

-Пожалуйста, пожалуйста - чуть не плакал старик - я..я не мог допустить этого... чтобы ты, как мой... сын - Борис Сергеевич просто разрыдался, Сережа тоже заплакал, и так они плакали вместе...

- Эй, что тут происходит? - послышался сухой голос Жаргала - Старик, отойди от него, парень уже принял решение!

- Нет! - сквозь слезы бросил Сережа

- Да.

- Нет, нет... - запротестовал старик, но та женщина откинула Бориса Сергеевича от Сережи, парень рванулся, но и его прижали к земле. Жаргал молча подошел и протянул кинжал. Сережа не взял.

- Не хочешь? - человек, рекомый Жаргал, направил пистолет прямо в грудь юноши. Раздался выстрел и человек, державший пистолет упал... с дыркой на выскоком челе. Женщиу разорвала пополам желто-зеленыая вспышка. Борис Сергеевич убрал пситолет, поднялся с земли, и помог подняться, немного обалдевшему Сереге.

- Поехали со мной.

глава 6

конец осени

Так они с Борисом Сергеевичем уехали в небольшой домик недалеко от города. По ночам было холодно, да и печь выстывала, но Сережа не жаловался - он был необычайно счастлив, он дважды родился... только вот по матери скучал ужасно... , но старик стал ему отцом настоящим отцом... который не позволил умереть...

Это сон. Он опять был в том месте: желтые деревья, земля усыпанная листьями, каменная дорожка, мостик...

- Сережа...

- Да...

- Молчи, только молчи. - Оксана опять закрыла рот юноши пальцем - Только смотри. - женщина указала в проем между деревьями, где образовалось что-то наподобие экрана. Сперва там был водоворот какой-то серо-желто-зеленой мути, но потом установилось изображение. Там был город... Улан-Удэ...

Еще в сентябре... 1-е сентября. Первоклассники вместе с родителями вприпрыжку бегут в школу, "первый раз в первый класс". Вот девочка с белыми бантами прыгает вокруг матери, мать ругает ее, но не злобно, а любя. Вот и линейка: вокруг небольшой площадки со флагом в центре собралась толпа разномастных детишек и их родителей: тут вам и радостные первоклассники, и грузные пятиклассники, и "серьезные" старшеклассники, чуть поодаль стоят родители и усиленно щелкают фотокамерами. К микрофону подошла женщина средних лет - видимо учитель, она что-то говорит, но вряд ли ее слушают...

Импровизированный экран на миг погас... и теперь там уже день города, надо сказать довольно прохладный, но людей все равно набралось достаточно, и они, несмотря на холод смотрят выступление, конечно многим ничего не видно, но с двух сторон от... так сказать правительственной ложи на подъемных кранах висят "телевизоры", которые транслируют то, что происходит в центре. Теперь "Арбат": толпы нарядных, и/или теплоодетых людей бродят по нему: кое-где проводятся конкурсы, выступления, на площади революции установлена сцена - с нее тоже кто-то поет.

Теперь истинно осенний город: желто-красные деревья, листья вокруг тропинок шахматного сквера, огромная мраморная (шахматная) доска в центре заметена листьями, видимо дворники до сюда еще не добрались, молодые пары, сидящие по скамейкам, стайка гопников, примостившихся у фонтана, мать с двумя непрестанно ноющими детьми и солнце - яркое, но уже холодное.

Дворик, обычный городской дворик со скамейками, развороченными местной молодежью качелями, деревянным туалетом, изрисованными гаражами. Бабульки в платочках едва ли последний раз перед зимой выползли погреться на солнышке, в песочнице копошатся детишки, из подъезда быстрым шагом выходит деловой господин в пиджаке и направляется к своей безусловно дорогой и черной, машине.

Кинотеатр "Прогресс". Кучки школьников и студентов у входа, небольшая очередь внутри. Те, кто уже купил билеты идут покупать газировку, попкорн и прочие радости кинотеатра, кое-кто бежит в туалет, чтобы ,не дай боже , совершенно случайно обмочиться прямо на сеансе. У входа в туалет, как всегда тучная и злая, сидит типичная тетка и блюдит. Справа за стеклом фастфуд: там все так аппетитно и вкусно, что аж слюнки текут. Слева игровые автоматы, у которых столпилась толпа детишек младшего школьного возраста: они ,усердно шаря пятаки по карманам , режутся в МК...

Компьютерный клуб. На скамейке сидит толпа подростков: кто-то ждет своей очереди, кто-то просто забежал погреться. Часть из них ломятся в игровой зал, кое-кто подсаживается к уже играющим. Админ-женщина раздраженно просит: "выйдите из зала...", ее никто не слушает, но когда приходит мужик, эдакий Николай Валуев в миниатюре и тоже просит: "выйдите из зала", все почему-то безропотно выходят... В зале кто-то играет в всенародно любимый вов, на отнюдь не всенародно любимом бурнете, человек 6 играют в доту 3 на 3, но к несчастию компы их расположены далеко друг от друг так, что по всему залу летают трехэтажные матюки. У входа стоит дежурная бригада гопников, что подсматривают себе жертв, но сейчас они вяло курят: видно скоро придет другая смена…

Подземный переход "Саган Морина": тут темновато, прилавки вокруг завалены дешевим ширпотребом, пиратскими дисками(ай-яй-яй, как не стыдно!), побрякушками для мобильных телефонов, в углу , почти у выхода сиротливо примостился книжный магазин явно не страдающий от переизбытка покупателей. Если пройти чуть дальше и у выхода свернуть налево начнутся более-ли-менее приличные бутики с одеждой, дело в том, что переход соединен под землей с торговым комплексом, Теперь прямо под пирамидой, тут уже несколько уровней, а внизу стоит... фонтан или какой-то бассейн. Пирамида представляет собой металлический каркас, обтянутый сверху чем-то вроде полиэтилена. Повсюду бродят люди: в основном это грузные трехподбородковые тетки в компании своих невесток, дочек или внучек. Конечно магазин компьютерных дисков они обходят стороной, тут преимущественно детишки, оставленные мамашами, в то время как сами мамаши бегают по бутикам в поисках самой гламурной сумочки. Есть тут и ждущие начала киносеанса...

- Это можно показывать до бесконечности. - прошелестела Оксана - но дело в том, что возможно... всего этого скоро не будет.

- То есть... - Сережа уже все понял

- Жду тебя сегодня на Площади Советов... в 17.00 по вашему подойдет?

- угу...

- Сережа! Просыпайся!- растормошил его Борис Сергеевич.

- А.. что?- юноша соскочил с кровати.

- Это... - не знал как начать старик - ... мне снилось...

- Мне тоже.

- Эх... мы совершили ошибку! Я совершил... но я не мог иначе, Сережа! Я НЕ М О Г!!!

- Вы все сделали правильно... с вашей стороны...

- Нет! Неправильно... я запутался, но я полагаю, ах, что там уже, нам впору бегать с криками "Мы все умрем" - Борис Сергеевич невесело рассмеялся

- Она... она сказал прийти в 5 часов на Площадь Советов, может можно... исправить.

- Правда? - глаза старика загорелись - Я... я бы не хотел чтобы из-за моей, прости меня пожалуйста, сентиментальной прихоти погиб целый город...

- Я тоже не... не хотел бы.

- ОХ. ох... сейчас уже пол первого, ну и долго же мы спали. Сейчас поедим, а потом видно будет

Почти 17.00 на Площади Советов:

Дождь... серая пелена дождя будто заволокла все. Грязно-серые мокрые листья лежат повсюду вокруг, в особенности по обочинам дороги. Дует неприятный пронизывающий до костей, ветер: повсюду лужи. Огромный телевизор, или, точнее рекламный стенд у площади Советов, крутит отвратительную, столь же серо-мутную, как и все вокруг рекламу. Прямо... как во сне, самом первом, отвратительном сне, когда все еще было так... хорошо, была обычная жизнь, были живые друзья, была мама... Эх, попрощаться бы с ней. Сережа перешел через дорогу. На остановке стоят злые, мокрые, серые люди. Они чертыхаются, ворчат на погоду, друг на друга... мимо них идет череда столь же серых, грязных и злых машин, переполненных автобусов, с забрызганными грязью стеклами. Юноша в нерешительности остановился, огляделся, и решил пойти к голове Вождя. Ленин строгим взглядом окидывал всю площадь, и казалось, был очень недоволен.

- Сережа, Сережа! - раздался откуда-то голос, и сердце паренька екнуло: это была мама, его мама! И она бежала, нелепо размахивая сумками, через всю площадь прямо к нему. - Сережа, мальчик мой, Сереженька! - мать бросилась ему на шею, юноша тоже обнял мать, и они оба заплакали

- Я ждала...ждала...

- Я знаю, мама, знаю... но... боюсь мне нужно уйти?

- Куда!? куда, мой родной, зачем, кто.... - женщина вновь зарыдала

Через плече матери Сережа увидел, как кусочек разъяснил, и сквозь него полились косые лучи предзакатного солнца. Свет этот был такой теплый и домашний... он был не яркий, но и не тусклый... обычно такое бывает часа в 4 зимой. Лучи упали недалеко от них с матерью, и Сережа понял: это за ним. Юноша посмотрел на Бориса Сергеевича, старик был в своей неуклюжей шляпе и тех самых усах, он был одет точно так, как и при первой встрече. Человек, ставший ему на некоторое время отцом, кивнул.

- Пока мама - сквозь слезы пробормотал парень и с закрытыми глазами шагнул прямо в лучи солнца.

Стало вдруг тепло и спокойно на душе, Сереж почувствовал, что взлетает, ему было хорошо... хорошо как никогда за последние три месяца. истошный крик матери вырвал его из идиллии. Юноша открыл глаза: Мать была уже далеко внизу, и что-то истошно орала. Борис Сергеевич обнял ее, а дальше... внизу послышался грохот... и все закрыла пелена облаков...

ЭПИЛОГ

(Людям любящим свой город - не читать)

- Я забрала тебя, Сережа - Оксана смахнула выступившую слезу

- Забрала!? Можно, можно еще спасти город, ты можешь дать еще шанс? - Девушка лишь покачала головой – то есть!? Ты!, ты , сучка... - юноша схватил палку, лежащую у его ног, и со всей силы ударил, но удар встретил пустоту, так что парень неловко завалился на землю - выйди! Покажись, мразь! Куда ты исчезла!?

Но ответа не было. Серега схватил ту же палку и, яростно плача, бил ей по всему: по земле, усыпанной желтыми листьями, по каменной дорожке, по деревьям.

- Сучка! Они же все там... Все они, ты понимаешь, мразь, стерва!!! Нет, тебе не понять!!! - дико заорал парень - нет, тебе не... понять - уже тихо продолжил он. - не... они... там ... все...

Юноша откинул палку, и в бессилии упал на колени и схватился руками за голову.

- Я вижу ты успокоился - Оксана вышла из-за дерева. - я никого не сужу, ни тебя, ни Бориса Сергеевича... понимаешь...

- Нет, не понимаю!

- Сережа... - девушка печально вздохнула и попыталась положить руку на плечо юноши, но тот отдернулся. - я... думала, что так может продолжаться долго, ошибалась...

- В чем!?

- ... Я не буду тебе объяснять всех тонкостей, да и ты сам вряд ли поймешь... по крайней мере сейчас, уже 36 лет каждую осень мне приносят жертвы...

- Тебе? - истерически захохотал парень - Тебе!?

- Мне... но я сама... не знаю, почему так, но все именно так... - девушка склонила голову - и если жертвы не будет, как случилось в этом году... то...

- То что!?

- Ты сам все увидишь... и... я думаю, что то, что совершил Борис Сергеевич... было, как бы тебе объяснить, - Оксана помедлила, подбирая слова, - ... человечно, да, именно так с его стороны все было правильно, постарайся понять...

- Что понять... что... моя жизнь ценнее этого города!? Я что, похож на супермена!? - юноша закрыл лицо руками и зарыдал

- С точки зрения логики твоя жизнь по сравнению с городом имеет ничтожную цену. Но люди часто, очень часто бывают, нелогичны в своих поступках и действиях. И именно это отличает их от муравьев, от... низших форм жизни.

- Что... что ты хочешь мне этим сказать.

- То, что ты - человек.

- Ты открыла мне глаза - с горькой иронией проговорил юноша - теперь я знаю, что я - человек, раньше я и не подозревал...

- Именно ваши чувства... ваш взгляд на окружающий мир: субъективный, а не объективный... обусловил то, что случилось.

- Ты еще скажи, что это правильно!

- Да, это правильно...

- Правильно!? - закричал Сережа

- Да... - тихо ответила девушка - ... побудешь у меня неделю. Последнюю неделю Осени, а потом я спущу тебя вниз. - Оксана развернулась и пошла мимо каменной дорожки, прямо через деревья.

- Скажи мне, Оксана - юноша усмехнулся - А Бог есть?

- Не знаю - послышался ответ и девушка окончательно скрылась из виду.

Через неделю, 29 ноября 2009 года Сергей Сахаров обнаружил себя на Площади Славы, и то, что он увидел... Сережа хотел плакать, но не мог, он хотел смеяться, но не мог, он просто поднялся на ноги. Город было не узнать.

Повсюду царил отвратительный смрад. Пахло тухлой дохлятиной, гарью и чем-то приторно-тошнотворным. Земля вокруг была покрыта пылью, пеплом, досками, битым стеклом и кусками арматуры... неподалеку, на разбитом асфальте лежала человеческая рука. Огромная лестница, ведущая на верх была вся избита и искорежена. Казалось она она разломилась на две части, образую некое подобия углубления в центре. Здание, похожее на дворец, что находится наверху лестницы было на первый взгляд целым. но на самом деле целой была лишь лицевая сторона, задняя часть полностью рухнула, но Сережа этого не знал, и знать не хотел. Он вообще ничего не соображал, юноша просто пошел ,как говорится куда глаза глядят.

Памятник на площади Славы, как ни странно уцелел, хотя земля вокруг была изрядно покорежена, доски с именами разбиты. Прямо у памятника валялся плотный мужчина лет 50-ти в пыльном пиджаке, его голова была проломлена кирпичом, и ее содержимое тошнотворной массой вытекло наружу, рядом валялась разломленная надвое трость.

Всюду стоят разбитые и целые машины, улица завалена телами: ни одной живой души. Кто-то умер от удара, кому-то, как и тому старику не повезло с кирпичом, но некоторые тела абсолютно целы, но тем не менее мертвы. Зеленые "коробки" почернели от сажи, одна из них рухнула прямо на дорогу, из под завала торчит испуганная мордочка уазика... Сережа спокойно огляделся и свернул налево: туда, где стоят железные киоски, за ними уютный и ухоженный дворик с длинным сквером, скамейками, чистенькими дорожками... теперь же обо всем этом напоминала лишь табличка с перечеркнутой собачьей мордой "не выгуливать собак". Все, как и на площади было завалено строительным мусором, некогда фиолетовое ограждение местами изогнулось, и большею частью было вырвано с корнем и валялось тут же, неподалеку. Дома вокруг уцелели, но не было в них жизни: пустые разбитые окна, опасно покосившиеся крыши... даже голубей не было. Почти в конце сквера лежал мужчина и его собака на поводке. Видно читать не умел, или значка не заметил.

Сережа, пройдя еще один небольшой дворик около Городского Шахматного клуба, и раскореженную заправку, вышел на большую дорогу: всюду, всюду стояли, валялись торчали из стен разбитые или почти целые машины и их хозяева... бывшие, обгоревший трамвай, сорванный с рельсов... и так на протяжении всей дороги. Подземный переход обвалился, в него упал КАМАЗ, образую эдакий импровизированный мостик. Сережа прошел по нему и дальше. Парк был абсолютно цел, по крайней мере с первого взгляда, лишь забор в некоторых местах обвалился... а вот кинотеатр "Октябрь" был в плачевном состоянии: крыша упала, из входа торчала задняя часть большого зеленого автобуса, не очень давно купленного заботливым правительством, передняя, похоже, была где-то внутри. Памятнику тоже досталось: огромная колонна упала вниз и раскололась... из под обломков торчат чьи-то ноги. В общем все было так же, как и везде: раздолбанные машины, полуразрушенные здания без крыш, торчащие своими дымящимися осколками к небу, подобно обломанным зубам, растрескавшийся асфальт и смрад, ужасный и невыносимый смрад. Вот и показался "Саган Морин", правда теперь Сагаан, что переводится как белый, ему абсолютно не подходило. Комплекс торчал черными костьми и до сих пор дымился. Пирамида обнажила свой металлический каркас... это походило на обугленный скелет. Подземный переход не рухнул, но там зияла трещина ,метра два шириной. Из нее валил черными хлопьями валил дым. Сережа просто перепрыгнул ее и пошел дальше.

Тоннель над дорогой, ведущей к площади советов или центральному рынку, если свернуть налево был в непригодном для ходьбы состоянии, и юноша, просто направился налево в сторону вокзала. От здания с мозаикой осталась лишь та самая стена с изображением, еще советских лет. Зеленое здание вокзала без крыши и с выбитыми окнами, мостик, напрямую ведущий в здание уцелел, хотя никто бы и не рискнул пройтись по нему, но парень сделал еще более глупый шаг - он пошел по виадуку. Сверху открывался плачевный вид на железную дорогу: беспорядочно, как детские игрушки, раскиданные вагоны, искореженные рельсы, упавшие столбы, разорванные провода, бревна, уголь... кучка людей, раздавленная упавшим вагоном: видимо они ждали поезд.

За Сережей обвалилась часть виадука, но он даже не заметил этого... пока не уперся в обрыв. Часть виадука, что проходила над дорогой видимо была не столь крепка духом и, как это ни прискорбно, имела несчастие свалиться вниз. Отсюда открывался неплохой вид на бывшие некогда нарядными новострои: теперь эти дома зияли черными дырами и красовались оплавленным пластиком... но все же реклама не врала... "новые супер-терма окна от компани ТСМ..." прямо как и по телевизору остались целыми, несмотря на то, что здание почти полностью рухнуло. "так вот что защитит меня в эти холодные дни" - пронеслась мысль в голове юноши и так же быстро погасла.

Сереже пришлось спуститься по боковой лестнице, и уже потом по обвалу в бетонной стене на дорогу. Здание из красного кирпича вальяжно разлеглось на земле, за ним асфальтированная дорожка. Юноша свернул налево, через дворы, как обычно, он ходил до площади Советов. Тут картина была чуть получше: все "коробочные" дома были целы, да и построенный лет 5 назад дом с зеленой крышей тоже был цел, лишь немного почернел. Но так или иначе улочка была усыпана мертвыми людьми. На них нет ни следа... кажется, БУДТО ОНИ ПРОСТО Шли и вдруг (совершенно случайно) умерли. А вот недостроенной махине за "коробками" не повезло: вся верхняя часть (представляющая собой маленькую коробку) провалилась в нижнюю (большая коробка), одна стена которой не выдержала напора "внутренностей" и упала, высвобождая все содержимое. Дальше Серега повернул в сторону гостиницы, в обход компьютерного клуба, который, кстати, был открыт... школа, небольшая спортивная площадка... с одетыми в теплые куртки спортсменами, видимо и дождь им не был помехой.

Бурятский филиал "Сибирьтелекома" (злобный смех автора за кадром). Все окна выбиты, или точнее выдавлены какой-то непонятной силой, рядом со зданием валяется разбитый монитор, и рядом с ним веселенькая зеленая листовка "В Бурятии самый дешевый интернет в сибири..."

И наконец площадь, Площадь Советов - центр города... бывший центр... бывшего города. На месте здания правительства дымилась куча обломков, и лишь стена с указом продолжала стоять: не почерневшая, все такая же серебряная... а вот Ленин свалился со своего постамента. Сережа подощел к упавшему памятнику и с какой-то отрешенностью посмотрел на старческую руку с татуировкой, торчащую из-под широкого лба идеолога революции, то была рука Бориса Сергеевича, с другой стороны торчал кусок платья залитый кровью... юноша немного постоял, и, не проронив ни слова, не только слова, даже не сменив выражения лица побрел дальше. Зря люди старались… реставрировали Оперный Театр – все их труды насмарку, более того труды строителей театра тоже пропали зря, а всадники, которые раньше находились высоко на крыше теперь были низко, но все-таки на крыше…

Арка стояла, и за ней по прежнему виднелась нетронутая церковь, расколотый надвое "Арбат", дымящиеся, полуразрушенные здания... немного осевший "Ульгэр", торговый центр, облицованный новомодными пластиковыми панелями, ныне слегка оплавленными и принявшими неприятный оттенок.

"Арбат" расколот надвое: прямо посреди, как будто на месте стыка литосферных плит образовалось возвышение, в центре которого зияла трещина. Рог изобилия тоже расколот, и множество желтых монеток рассыпано вокруг. Все эти милые магазинчики, старый и новый здания, аптеки, оптики, молодые деревца, фонари, стилизованные под старинные, банки, кинотеатры - все ныне лежало в разрухе и хаосе, все это дымилось, коптило и гнило.

Площадь революции, гостиные ряды. Тут как будто ураган прошелся и смел все, превратил в труху и раскидал, лишь памятник гордо возвышается надо всем этим безобразием. А что памятнику? Он памятник - ему нет дела ни до чего, стоит - и то хорошо.

От центрального рынка исходил особый смрад... едва ли не самый сильный: ведь там было множество людей, мяса и рыбы, и на всю эту биомассу обрушилась крыша, мост развалился, и более непригоден для безопасного переезда реки. Сережа краем глаза отметил отсутствие телебашни и "Солнечной башни" на другом берегу и ,развернувшись, побрел назад... до виадука, оттуда до другого моста.

"Тетка с шарфиком" видимо испугалась происходящего и грохнулась в обморок, да грохнулась прямо на дорогу впереди, и вместо приветствия просто раздавила несколько машин. "шарфик" откололся... вместе с руками, и добрая женщина теперь смотрела в салон пробитого ей же автобуса: смотрела и ужасалась мертвым, раздавленным телам. Если бы скульптуры могли ходить и разговаривать, то она непременно бы вскочила и с раздирающим душу воплем убежала вон из этого города, но к несчастию такого права статуям не дано, и она лежала... и будет лежать еще неизвестно сколько, смотря и ужасаясь кровавым жертвам...

Большой мост весь усеян машинами : разбитыми, перевернутыми, полувылетевшими за заграждения, и их водителями: вылетевшими через стекло, зажатыми в груде металла, обгоревшими и просто сидящими за рулем. Сам мост, в середине своей слегка наклонился, и теперь, если идти по нему не останавливаясь, то непременно искупаешься в холодной осенней воде. Сережа пошел по абсолютно целому старому мосту с зелеными опорами, на которых некогда было начертано признание в любви, но заботливое правительство постаралось и закрасило это проявление высоких чувств.

Дачные домики на левом берегу полегли, будто по ним пару раз пальнули из Иерихона (ХФ Железный человек, кто не помнит там такая ракетная установка была. Сперва выстреливала одной ракетой в воздух, которая потом распадалась на много, и уже они падали вниз, покрывая собой огромную площадь)... а вот облетевшие деревья были целыми и нетронутыми вплоть до самого 5-го километра.

Вот и мост: новый, качественный, надежный... из всех пар оленей выстояла только одна - та, что ближе всего к остановке КПП, и когда Сережа проходил мимо, самец треснул, и наклонился вбок, наваливаясь всей тяжестью на подругу. Оба они с грохотом свалились вниз, и лишь яйца, всегда интересовавшие Сергея с печальным звоном упали перед ним. Юноша этого даже не заметил. Он побрел мимо родных, знакомых с детства мест, зашел в переулок между магазином и аптекой, из дворик которой валил густой дым, свернул налево и сел возле железной двери своего подъезда. Чуть поодаль стояла карусель, а дальше, за забором школа, слегка размазанная по местности. Да и внушающая уверенность громада дома теперь не возвышалась над Сергеем: она мирно отдыхала на дороге, стоять остался лишь первый и часть второго этажей. На скамейке неподалеку местные бабушки, казалось, живые - вот сейчас встанут, заворчат, будут играть в карты и обсуждать сплетни... но нет, бабки уже давно мертвы, как и соседский парнишка, распластавшийся рядом со своим велосипедом...

Сережа сунул руку в щель под домом и достал оттуда пачку сигарет, лег на землю и закурил. Небо. Такое белое, слегка сероватое, сплошное, без каких-либо выделений... небо... небо... небо... такое... ПУСТОЕ белое небо. На лицо юноши упала снежинка. Наступает зима... .

[Svetlana1988]

Понравился рассказ "Осенняя любовь" и я проголосовала за него

Вспомнила себя в детстве и еще вспомнила своего лютого друга Женьку.

[botaNICK]

За кого проголосовал - не скажу, потому что проголосовал как-то автоматом и абсолютно нечестно. Блин.

Но прокомментирую рассказы (в целях конспирации свой рассказ тоже прокомментирую):

1. "Секунда" - хорош, но чего-то не хватает.

2. "Осенняя любовь" - милая романтическая история про любовь в летне-осенних декорациях. Очень понравилось.

3. "Я ненавижу осень этого города, и люблю ее…." - короткая и замечательная зарисовка Очень понравилось.

4. "Мастер оригами" - прекрасный рассказ, цепляет. Очень-очень понравилось.

5. "«Амон Ра», «Бег»,«Ангелы поют»" - неплохие зарисовки, но, пардон, не в тему... Затруднился оценить в рамках конкурса.

6. "Стремлюсь к тебе или 12 шагов по Арбату." - знаю автора, случайно вычитал в блогах. Хорошо написано. Понравилось.

7. "Зарисовка" - неплохая зарисовка. Понравилось.

8. "Последняя осень" - чудовищный фантастический рассказ, с юмором Если бы не обилие чисто технического брака, то понравилось бы больше. А так - удовлетворительно. С плюсом, за объем.

Просьба модераторам!!! "Прилепите"/сделайте важной эту тему, плз!

Почти оффтоп:

Как оказалось вычислить Текиллу не так-то просто. Но в общем, по некоторым характерным признакам, мне кажется, вычислил. Интересно, угадал или нет

[Svetlana1988]

Соглашусь с botaNICK, что в рассказе «Секунда» чего не хватает.

Мне кажется, что радом с героем, то есть за его спиной должна стоять его девушка Анна.

[teKILLajazz]

botaNICK

бгг) и что за характерные признаки?

почему ты уверен что я подавал на конкурс)))) Прошу сохранять интригу)

[nefi]

Ой, пока читала и писала отзывы, так увлеклась, что даже сообщение не получилось сразу отправить - пароль затребовал. Решила голосовать только после прочтения! И до прочтения не читать мнение других.

1. "Секунда". Грустная история. Игоря жалко.

2. "Осенняя любовь" - опытно, зачиталась, даже мельком одернула себя, "ну ты же не роман читаешь, давай быстрей, ночь уже на дворе, прочти и голосуй" особенно описание сцены в будке. Прям пробрало! Очень хорошо написано!

3. "Я ненавижу осень этого города, и люблю ее…." - просто хорошая зарисовка об осени.

4. "Мастер оригами", после второго рассказа читала первые абзацы невнимательно, вроде не затягивало. А потом даже прослезилась в одном моменте. Думаю - это мастерство автора, задеть определенную струнку в душе. Я в конце плакала...

5. "Стремлюсь к тебе или 12 шагов по Арбату." Легкий такой рассказ. После предыдущего рассказа, думала, слезы так и будут течь. Но одна фраза заставила рассмеяться:

Но оставаться не хотелось. Вставало перед глазами заплаканное лицо мамы, она угрожала: «Пришлю отца на твои поиски». Потом я представляла папу, не знающего языка и бродящего в одиночку по Манхэттену, и становилось совсем тоскливо. Домой, домой, пора домой.

В контексте очень хорошо смотрится! Сразу видно, что это вроде дневника-зарисовки, человек, который не был в Америке не смог бы так точно передать атмосферу. С чувством юмора у автора точно все в порядке (еще про приземление и собаку, улыбнуло), молодец!

6. "Зарисовка" - также просто хорошая зарисовка.

7. ""Последняя осень" - очень длинная, повесть, наверное. По началу навеяло детективом, потом фэнтэзи. Все время меня не отпускало ощущение будто я читаю "Мастер и Маргариту", ну все эти телепорты, магия, мистика. А в конце... автор хорошо описал разрушения города, но чувствуется какая-то незавершенность и бессмысленность такого конца. И еще пока читала - замерзла, правда, с описанием деталей у автора все в порядке. ..... или это я такая впечатлительная? *22

botaNICK, я тоже, думаю вычислила Текилу, ему бы я отдала два рассказа, которые мне особенно понравились, которые запали в душу и я не знаю за какой проголосовать.

почему ты уверен что я подавал на конкурс)))) Прошу сохранять интригу)

Не знаю, характерный слог, наверное почувствовала. Такой обстоятельный, детальный, приятно читать.

И... "Осення любовь" или "Мастер оригами"?

Все-таки голосую за "Мастер оригами", я реально плакала! Очень хорошо написано! Великолепно! Браво!

Остальные авторы тоже молодцы, рада, что на Улановке так много талантов.

[PutnIk]

Хорошие рассказы, молодцы...

Но опять же в некоторых тема Осени и Улан-Удэ появляется как-то вскользь, буквально в паре предложений и кажется вовсе не об этом...ну это мое мнение... я проголосовал, мне понравился рассказ...

[botaNICK]

teKILLajazz

Ну, просто у всех есть очень характерные признаки стиля: слог - манера изложения, некоторые структурные моменты (характер героя, излюбленные сюжетные ходы и т.п.). Тем более есть, с чем сравнивать, потому минутный сопоставительный анализ дает хороший результат

Потому просто на 99,9% уверен в одном рассказе.

nefi

Очень интересные наблюдения.

[zager]

Прочитал все рассказы, кроме последнего, ибо на него мне потребуется две чашки кофе. Прочитаю чуть позже =)

Напишу про те, которые понравились:

"Осенняя любовь" - приятный романтический рассказ. Мне понравилось.

"Мастер оригами" - грустный рассказ, в конце чуть не заплакал вообще. Но отдает какой-то шаблонностью. Вроде на улановке , либо на форуме стбура была даже тема с названием "Грустные рассказы". Вот там подобных историй было много.

"Стремлюсь к тебе или 12 шагов по Арбату." - кусок из жизни я бы сказал. Написано легко и интересно. А "строчки Линор Горалик" вообще меня свели с ума. Блеск.

сразу же спалил Путника =)

[PutnIk]

zager хехехе характерный стиль...да-да-да я сегодня не в ударе)))

Надо было взять какую-нибудь старую, хорошую зарисовку и добавить пару предложений...глядишь и на конкурс попадаю и так вроде не плохо ...а то сидел, мучился, понаписал какую-то ахинею в последний день(((

[botaNICK]

Ага, по крайней мере четверых (включая себя) участников уже примерно знаю, кто какой рассказ писал: Текила, Путник, и случайно знаю автора "12 шагов по Арбату".

Остальных - не знаю.

Интересно узнать, насколько верны мои догадки.

[snaut]

а почему эту тему не сделают заглавной на сайте, сама еле нашла где опрос находится, и еще - не поняла, до какого числа конкурс-то?

[kak_ta_zvezda]

к сожалению, обнаружила среди представленных работ лишь один рассказ, близкий к литературе и написанный человеческим языком, без вывертов и нестыковок

[teKILLajazz]

к сожалению, обнаружила среди представленных работ лишь один рассказ, близкий к литературе и написанный человеческим языком, без вывертов и нестыковок

Это какой же?

[SonaR]

"Последнюю осень", читал не отрываясь. Автору огромный респект!

[botaNICK]

Наблюдение:

Сдается мне, что "Последняя осень" вполне может занять первое место

При всей своей недоработанности и очевидных литературных недостатках отличается неплохой динамикой и экшн-сюжетом, а учитывая особенности целевой аудитории на улановке (исходя из данных опроса в теме про возраст), можно говорить о том, что этот рассказ очень привлекателен и актуален для преобладающего числа пользователей улановки.

^^

[kak_ta_zvezda]

teKILLajazz, не хочу обидеть остальных авторов

обидятся, закидают тапками

[Lugaru]

По моему чисто субъективному мнению, мне понравились зарисовка и мастер оригами.

[Bik]

!?

[Genius]

Голосую за "Последняя осень" очень понравилось.

ЗЫ. Знаком с автором рассказа, он ещё не такое писал XDDD, особенно у него получается сатира и юмор. Так держать!

[teKILLajazz]

Ну что, прокомментирую присланые произведения.

"Секунда" - рассказ не доработан, видно что писали в попыхах чтобы быстре-быстрее закончить произведение, скомканый конец и много ненужных деталей, по моему мнению проще написать заново.

"Осенняя любовь" - грамотная композиция, свой стиль, необычное вИдение мира что тут скажешь, тема не нова, но есть три вещи о которых стоит писать, любовь, война и власть. Автору мое почтение. Не мешало бы еще вылизать текст, исправить картонность доп. персонажей, но это я уже придираюсь.

"Я ненавижу осень этого города, и люблю ее…." - скорее походит на начало эссе, а не произведение худ. лит-ры. Немного напрягает чукотское видение мира, о чем вижу о том пишу, но при шлифовке и доработке до формата эссе, вполне не плохо. Автор выкликает одну мысль, но продолжения, развития оно нет, поэтому картинка статична, что не есть хорошо, нет динамики движения. Вывод, работать работать.

"Мастер оригами" - Те же яйца вид с боку, картонные персонажи, сюжет высосан из пальца, единственный кто обладает реальным дыханием это главный герой. Скользкий отрывок где повестование переходит от личного к третьему лицу. Несколько скомканый конец. твердая 3+ в зачетку.

"«Амон Ра», «Бег»,«Ангелы поют»" - О чем эти рассказы-отрывки? тема "Осени и У-У" не раскрыта, незачет по любому, даже оценивать не буду.

"Стремлюсь к тебе или 12 шагов по Арбату." - очерк написаный в стиле новомодных книжек, ничего плохого, так же и ничего хорошего. Стиль есть, но его надо выкапывать, пишите еще автор, у вас есть способности, но не надо подражать или пытаться подражать. Все эти "воспоминания" немного скомканы, не знаю было ли это задумано, но поработать над текстом получится весьма не дурно. Пишите больше.

"Зарисовка" - слишком малое количество текста чтобы оценить талант автора, есть наметки, но в определеный момент времени и при определенном состоянии души так может написать любой. Затрудняюсь дать оценку.

"Последняя осень" - столько брака, что в пору брать грабли и вычесывать "репейники". идея хороша, сюжет продуман, картинка живая, очень хороши персонажи, хотя опять наступаем на их картонность, тут она умиляет, т.к. это все таки фантастика, поэтому могу пойти на определенные допущения. Улыбнул Борис Сергеевич, то ли потому что образ не продуман до конца, то ли потому что автор имеет слишком мало жизненого опыта, он кажется наивным и добродушным идиотом, а не главой организации. В итоге классная идея, более или менее динамичный сюжет, а "фантастика" превратилась в добрую сказку. Но это уже на любителей "Гаррипотерриады". Автору зачет за произведение, но в целом в минусе из-за стилистических ошибок, технического брака и смысловых нестыковок.

Проголосовал за "Осеннюю любовь"

[Mac]

Наконец-то осилил все произведения. Интересно. Отмечу три работы:

1) "Осенняя любовь". После прочтения ее подумал: вряд ли найдется другой участник, переплюнувший этот рассказик. Живо, актуально, по-родному.

2) "Стремлюсь к тебе или 12 шагов по Арбату". Хорошая. Очень приятная легкая зарисовка. Эдакая блоггерская автобиографичная зарисовка о жизни.

3) Ну и самое, пожалуй, "шумное" произведение всего конкурса - это, конечно же, "Последняя осень". Не знаю, есть ли в нем художественная ценность, но в плане интересности определенно неплохо. Неожиданно, динамично, забавно.

После долгих раздумий выбрал-таки "Осеннюю любовь". Близка она сердцу... тепло.

Добавлено спустя 1 минуту 43 секунды:

После голосования: весьма удивлен малому количеству голосов за "12 шагов...".

[Dimple]

"Осеняя любовь". Даже в небольшой форме нашлось место неожиданности))) Читается легко, навевает приятные мысли, воспоминания... *102

[nefi]

Нет! "Мастер оригами" пока на третьем месте. Я так болею за этот рассказ!