Кхм. Пардон, что не отписался ранее - не было физической возможности. Причины задержки - тут: http://ulanovka.ru/forum/viewtopic.php?t=116421&start=30 Итак, вот работы. Их целых две Трое против Деда Мороза.(отрывок из объяснительной Павки и воспоминаний старшего лейтенанта Ершова) Вообще к слову сказать тема Нового года мне близка и понятна как никому. Почему спросите вы? Да хотя бы потому что я охотился на дедушку Мороза. История моей охоты долга и трагична, и если ее подробно описывать не хватит и бумаги на полях всего Ленинского собрания сочинений, нет, не твоей подружки Лены, а того на истории которого базировался фильм «Мумия» и «Мумия возвращается» Настоящего Ленина, иконы мирового пролетариата. Новый год – офигительный праздник. Ну скажите когда еще можно набухаться и валятся под елкой под предлогом того что ты изображаешь подарок своей любимой подружке, а не просто тупо набрался с пацанами раньше заветных двенадцати часов. Получить в подарок очередную ненужную фигню, и кричать что это то о чем ты мечтал всю свою жизнь и не представляешь как ты жил без этого теплого носка раньше. А еще прекрасный повод натянуть красный чулок на макушки и кричать что ты эльф, который помогает дедушке Морозу. А еще можно поспать лицом в салате. Так вот, о дедушке… История наших так сказать трагичных взаимоотношений началась в далеком розовом и сопливом детстве. Я любил деда Мороза, ну как любил, подарки конечно любил. Все было бы хорошо если бы этот старый развратник на второй новый год моей жизни подарил бы мне паровозик. Нет, он величаво задарил мне книжку о храбром зайчишке, не то что бы мне не нравится высокая литература, просто реально паровозик как говорится, вкатил бы мне еще лучше. После этого я начал разрабатывать проект по получению такого подарка, который хотелось мне, а не этому красноносому. Мне рассказывали истории о том, как этот добрый дедушка линейкой отмеряет количество добрых дел, и хорошим детям отваливает гору разных подарков. Первой моей мыслью по добыванию подарков было читерски накрутить добрые дела. Бесполезно у деда на его видимо логарифмической линейке стоял такая античит разметка, что многократное спасение кошки от собаки, с последующим ее десантным выбросом на голову пса, не дало никакого результата. Так же не помогало отправление под разными именами писем к деду Морозу, с отзывами обо мне как о самом хорошем мальчике, то ли меня подвел мой корявый почерк, то ли дед Мороз коменты не читает, но походу вычислил он меня на раз. Я писал и в Великий Устюг, и президенту США, правда непонятные каракули были восприняты администрацией президента как угроза террористического акта и Буш был срочно эвакуирован в опорный пункт ВМФ США. А так как угрозы со стороны «террористов» многократно повторялись, и были снабжены красочными рисунками бородатых мужиков с мешками взрывчатки и девственниц-шахидок водящих хоровод вокруг зеленых ракет класса «земля-земля», то результатом моей переписки с Белым домом стала программа «Звездные воины», свертывание программы снижения сил ПРО и инструкцию для американских граждан обучающихся пилотажу у узбеков. А еще попутно американцы изобрели крем от морщин, ведь на лице президента США их стало так много, что он стал похож на большого сморщенного мопса и не влезал в телевизор. Так как с перепиской у меня не получилось, следующим этапом стало мое личное внедрение в окружение злобного деда. На дедсадовских утренниках и школьных вечерах я одевался мушкетером, Мегароботом из «железа» картонных коробок и фольги, а последним отчаянным жестом стало мое перевоплощение в зайчика. Представьте ужас классной руководительницы, когда девятиклассник, эта двухметровая детина прыгает в маске зайчика и пытается рассказать завучу одетому в костюм деда Мороза стишок. Но ничего два месяца лечения и постановка на учет в наркодиспансер меня многому научили. Я решил, что этот дед, очень хитер и кровожаден, реагирует молниеносно на все мои уловки, и впредь подумал что буду умнее. В общем, внедрение окончилось моей полной капитуляцией. А так как я не дурак, то в голову мою закралась крамольная мысль, ограбить деда Мороза. А так как персонаж этот сохраняющий глубокое инкогнито, как шпион, то и в ментовку не пойдет, так я рассуждал. План был блестящий по своей простоте. Серега, мой друг, стоит на шухере, а мы с Витьком, другой друг, быстренько обрабатываем деда. Я накидываю ему на голову мешок, а Витек, КМС по боксу, вырубает бородатого, подарки берем и сваливаем. Этот идеальный план был подкреплен красочными рисунками моего исполнения. Бородатые мужики с мешками, ну далее вы знаете. Друзья согласились. Операцию под кодовым именем «Падение белого бородатого» было решено произвести в моем подъезде в вечер с 31 на 1. Решено было так, мы с Витком - ударная группа «альфа», дислоцируемся на первом этаже оттуда наблюдая за условными знаками дозорной группы «дельта» - Сереги. Условный знак –похлопывание себя по плечам. Сейчас я много раз задаю себе вопрос, почему было так холодно? Через двадцать минут Серега стал непрерывно подпрыгивать на месте и похлопывать себя по плечам. - Чего это он? – Витек явно недоумевал. - Тренируется! – Предположил я. Тем временем в подъезде хлопнула дверь. Серега на улице подпрыгивал и похлопывал себя по плечам как угорелый. «Это он» - Кивнул я Витьку. И точно, в красном халате с большим мешком. Мы затаились. Дед прошел мимо нас, ощутимо пахнуло спиртным. Я выскочил из –за мусоропровода и одел мешок на его макушку. Кулак Витька попал точно в цель, дед Мороз аккуратно сложился в пролет. «Ура-Ура» - гремело у меня в голове. Серега продолжал прыгать и похлопывать. Стащив с деда мешок мы поняли что он фальшивый, борода отклеилась. - Какой умный Серега, как так распознать фальшивого деда. – Витек недоумевал. - Голова варит! – предположил я. Вечерело. С каждым хлопаньем двери горка дедов Морозов росла и ширилась, нам даже приходилось оттаскивать их этажом выше. Я насчитал пять дедов, тетю Ингу с шестидесятой квартиры и дядю Артема с шестьдесят шестой. Серега продолжал прыгать и похлопывать. А в это время диспетчерская служба «Стола заказов дедов Морозов» разрывалась от звонков, в доме 11 по улице Тихомирова деды Морозы пропадали таинственно и необъяснимо. Выходили из офиса «Стола заказов», но до квартиры пятьдесят не доходили. Из этой квартиры непрерывно звонили и ругались. - Что за проклятая квартира!!! –Ругался директор «Стола» и матерился. – В Ялту хочу, отдыхать! Смеркалось. Дедов Морозов было пятнадцать, а к тете Инге и дяде Артему добавились Светка, тетя Глаша и Митрич. Митрич был мужик здоровый и пьяный поэтому пришлось делать фаталити посохом одного из дедов, несколько раз. Я удивился зачем Митричу понадобился дощатый поддон из под кадки огуцов, который был намертво примотан к спине мужика, к поддону была приколота записка «Доставить эту пустую кадку на Тихомирова 11» «Стол заказов» негодовал, было решено отправлять Снегурок благо всю статистику «на десять дечонок» никто не отменял. Я плохо помню как появились Снегурочки. К тому времени мы сломали уже четыре посоха и порвали мешок. Витек недоумевал. Я крепился. Серега продолжал прыгать и похлопывать. Иван Иванович с трудом влезал в красный ватник. В Офисе остался только он –директор. Он со вздохом допил последний глоток кофе и поставил пустую чашку на стол. Я чувствовал что поток дедов иссякает, остался последний. Серега с трудом перемещался возле парадной, а Витек обматывал сбитые кулаки, мужественно сдерживая слезы. Как мы завалили последнего Мороза я не понял все произошло быстро и непринужденно. Аккуратно оттащив его в общую кучу, мы стали пересчитывать подарки. Их было много. За этим занятием нас и застала милиция под утро. Умный дядя в форме объяснил мне, что Дедов Морозов не существует. Теперь-то я понял свою ошибку, я больше так не буду. Отпустите меня, пожалуйста, домой, мне надо проверить что принесла мне зубная фея… Не судьба. Я затягиваюсь сигаретой. Оглядываюсь по сторонам и включаю диктофон… *** В общем, расскажу вам историю, самую, может быть, обычную, но для меня – потрясающую. История, которую я никогда не забуду. Но начну с начала, с чего все началось, кто я, как и почему… В школе я был такой весь правильный мальчик, умненький, вполне успешно участвовал в научных конференциях, был в редколлегии школьной газеты ответственным за макет и оформление и... все. Скромный я был, да собственно таким и остался, разве что чуть-чуть смелее стал. Пока я учился в школе, то о том, чтобы, например, вытащить меня на сцену, речи даже не шло. Я не умел выразительно читать, и вообще, я стеснялся. Хотя вроде бы и с выражением все проговаривал, но интонаций не хватало. Но когда я поступил в университет, то вдруг как-то неожиданно обнаружилось, что я умею выступать публично, умею выдумывать всякие сценки и прочее подобное. Началось с самого начала, с посвящения в студенты, быстренько накидали план короткого выступления, отчитали так себе, вроде бы ничего особенного… Но после посвящения ко мне подошел какой-то парень (как позже выяснилось, со второго курса) и говорит «Здорово, я смотрю ты на сцене хорошо держишься, предложение к тебе есть. Кстати меня Олег меня зовут». Ну, познакомились, пожали руки, и Олег предложил поучаствовать в факультетской команде КВН. Такому предложению я, честно сказать, был удивлен, но после минутного колебания – согласился. Потом, конечно же, выяснилось, что факультетской команды КВН вовсе не существует и задача наша стоит шире – создать эту самую команду, придумать выступление и пройти через редактуру. Вроде бы просто. Оказалось – нет. Затея наша провалилась, пусть не с треском, но провалилась. Команду мы наскребли, в количестве шести человек: я, мои одногруппники Эдик и Буянто, еще Олег и два его сокурсника, Баир и Сокто. Три первача и трое второкурсников – такая вот веселая команда. И пусть нас в итоге не взяли, а редакторы зарезали почти все наши шутки, которые, положа руку на сердце, были халтурно переделаны из старых анекдотов. Пусть так, но те две недельки, что мы провели за шутками-прибаутками, приколами и прочим веселым и донельзя, как нам казалось, оригинальным креативом… Редакторы наши романтические настроения развеяли в прах: шутки унылы и сами вы, ребята, недостаточно артистичны. К слову сказать, не все шутки запороли, пару все-таки допустили, с пожеланием придумать чего-нибудь еще и приглашением приходить через недельку. Но мы как-то подувяли, вдохновение рассеялось и вообще, настроение пропало… 1. И вот в середине ноября, как раз спустя месяц после облома с кавээном, после пар, подходит ко мне Олег и говорит: - Здорово, тут короче мне поручили сценку поставить на мероприятие к «Анти-СПИДу», а у меня времени ща нет, вапче. Может, возьмешься? У тебя так-то нормально получается, там тем более делов-то, одну сценку накидать, отбарабанить и все. Согласен? Если что я нашим девчонкам скажу, что ты им поможешь вместо меня. Там еще, кстати, жюри будет, там типа места будут давать за лучший номер, но в принципе, над этим можно не париться. Главное – чтоб хоть что-нибудь было. Типа, отметится и все, до свиданья. Я почему-то, недолго думая, ответил: - Да без проблем, давай. И уже через полчаса встретился с девчонками, сокурсницами Олега. Познакомились-представились (Юля, Надя, Сэсэг, Марина и Баярма), и направились в наш читальный зал, подумать над конкурсной сценкой. Думали-думали и за полчаса придумали основную идею: будем делать халтуру, но «с душой». Над текстом особо голову ломать не стали, а для лучшего эффекта выбрали стихотворную форму, чтобы было красиво и складно. Откуда взять текст? Ну, самим писать рискованно и много времени займет… Решили скомпилировать, то есть составить из разных отрывков разных стихов разных поэтов (простите за тавтологию) – текст нашей нравоучительной сценки. Конечно, придется брать не точь-в-точь слова, а немного видоизменять, самую малость «подогнав» оригиналы под нужное нам. В принципе, должно получиться символично – рассказать о «чуме новейшего времени» словами великих поэтов разных времен. Дело оставалось за малым – придумать сюжет. За это я и взялся, сюжет – всему голова. В общем, договорились встретиться через день и разошлись. Я пришел домой и стал думать над сценкой, чего бы такого выдумать про вред СПИДа? Да уж, и чтобы не сильно банально... Так я просидел пару часов, но ничего небанального, к сожалению, так в голову и не пришло. Ну ладно, решил я и принялся придумывать банальное, и дальше процесс пошел легко и непринужденно. Через день опять встретились все там же, в читалке, я изложил придуманный мной сюжет, как и ожидалось, девушки его одобрили. Сюжет простой: жил-был парень, была у него девушка, а потом парень заболел СПИДом, ай-яй-яй, какой кошмар, девушка его бросила, парень рухнул в депрессию, запил, начал опускаться по жизни, но в итоге добро «зело» восторжествовало. Дальше нужно было придумать персонажей, ну, чтобы по максимуму задействовать всех. Два персонажа были ясны сразу – это, собственно, парень и девушка. Парень во всей нашей стихийно сложившейся творческой группе был только один я, так что с этой ролью вопросов не было. Насчет девушки парня решили подумать, и вот тут уже я прищурился, хотя ладно, не в этом была главная проблема. Проблема была – как показать в сжатое время весь заявленный в сюжете процесс: моральное разложение парня, его трагедию и прочее. Сказать-то легко, а вот как показать? Да, задачка не из легких. Решили подумать об этом до завтрашнего дня и разошлись. Дома меня опять ждал напряженный мыслительный процесс. Как ни странно, на этот раз подгонять себя не надо было, потому что когда идея и сюжет были утверждены, то я как-то незаметно всем этим загорелся, задавшись целью все задуманное реализовать. После часа мозгования и черканья каких-то каракулей на двойном тетрадном листке – свершилось. Конечно, ничего особенного, но проблему удалось вроде бы решить. И опять мы с девчонками уже привычно встречаемся в читальном зале, «привет-привет», и переходим к обсуждению: - Короче так, есть идея, как нам обойти проблему и очень быстро и наглядно показать все сложности с главным героем. Кстати, это решает и проблему действующих лиц – теперь их будет побольше, – я посмотрел на реакцию, ага, заинтересовались. – Короче так, надо показать все проблемы не буквально, а иносказательно, для этого у нас будет еще два персонажа, Добро и Зло. - Слушай, а может Добру и Злу добавим конкретики? – перебила меня Юля, - пусть будут, например, Ангел и Демон, и с костюмами полегче будет. Я кивнул: - Ок. Правда есть еще одна проблема – кто нашего бедного «спидоносца» будет вытаскивать из депрессии? На пару минут воцарилась тишина, все наморщили лбы и подняли очи куда-то в потолок. Наконец, встрепенулась Марина и предложила следующее: - А может, только не смейтесь, может это будет его… мама? Ну, в смысле, мама парня. Надя улыбнулась: - «Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети»… Все засмеялись и, переглянувшись, поняли, что идея хоть и несколько несуразная, но всем нравится, нравится именно потому, что забавная. Я сказал, подводя итог: - Вот и ладушки, с персонажами определились, скелет сюжета тоже есть, теперь надо «мяса» нарастить. Давайте прямо сейчас подберем каждому персонажу слова. Все дружно согласились и, не отходя от кассы, тут же в «читалке» взяли с десяток книг самых разных поэтов, начиная с Державина и заканчивая современной поэзией. Как ни странно, управились быстро, меньше чем за час подобрали каждому персонажу слова, больше всего стихов взяли у поэтов «серебряного века». Миссию по сведению всего этого в итоговый сценарий возложили на того, кто выдвинул идею, на меня. Роли решили распределить уже по ходу репетиций. Первую репетицию назначили уже на завтра, потому что до конкурса всего полторы недели оставалось, а нам надо было успевать. Итого с действующими лицами у нас получилось следующее: Больной, его Девушка, Ангел, Демон и Мама. Такой вот винегрет персонажей-символов. Больной говорил стихами Шекспира, Лермонтова и Фета, Девушка – стихами Ахматовой и Цветаевой, Ангел и Демон – Цветаевой, и Мама – опять Ахматовой. Прекрасно! 2. Первая репетиция состоялась в условиях, которые мне сначала показались неподходящими, но девушки убедили меня, что это место – то, что нужно, тут всегда свободно и не надо каждый раз искать аудиторию, да и места много. Место это «чудесное» – подвал нашего корпуса, вернее сказать, цокольный, нулевой этаж. Кстати, две аудитории, которые были на этом этаже, так и называли – «нулевками». Мы расположились подальше от аудиторий, в небольшом ответвлении-коридорчике низким потолком и тремя небольшими окнами с широкими подоконниками, кроме окон в коридорчике наличествовали обитые железом двери с очень прозаическими надписями на табличках: «Мастер» чего-то там (дальше буквы были стерты), «Зав. АХЧ» и «Гардероб». Оглядевшись на новом месте, я вздохнул, но решил, что сойдет, в конце концов, здесь и правда редко кто ходит и можно спокойно говорить в полный голос. Хотя на этот раз коридор был не совсем пуст, у одного из окон обнималась какая-то парочка, но они ничем не выказывали своего неудовольствия от нашего присутствия, и вообще им, судя по всему, было глубоко плевать на окружающее. Я раздал всем распечатанный накануне текст сценария, и мы начали. Больной парень был, без вариантов, я, Девушкой назначили Марину, Ангелом стала Сэсэг, Демоном – Надя, слова автора читала Юля, а Мамой поставили Баярму. Репетиция началась. Парень и Девушка идут по сцене, взявшись за руки, доходят до середины, потом парень что-то шепчет девушке. Девушка сначала недоверчиво приподнимает брови, потом потрясенно качает головой, а когда парень делает шаг ей навстречу, она инстинктивно отстраняется и, повернувшись к залу, декламирует стихи о том, что, мол, извини, парниша, но ты мне не подходишь, я «хочу летать», а ты – тянешь вниз. Сказала и ушла. За кулисы. Такая вот нехорошая девушка. Конечно, Парень потрясен и… - Ой, извините, а что вы репетируете? – это подала голос девушка, которая была в составе «обнимающейся парочки», при ближайшем рассмотрении оказалось, что она миниатюрная, фигуристая брюнетка. Девушки-второкурсницы ее, очевидно, знали и тепло поприветствовали, а Надя сказала: - Мы тут сценку готовим к анти-СПИДу. Это медфак организует, там надо от каждого факультета какую-нибудь сценку представить. А что? - Да просто услышала стихи, стало интересно. А про что сценка? Тут подал голос я: - Про несчастную любовь больного СПИДом парня. Кстати, меня Нима зовут. - А меня Ирина, очень приятно. А Марина кого играет? Марина сказала: - Девушку парня, правда пока не очень получается. Сегодня только первый раз репетируем. Ирина улыбнулась: - Да все нормально, хотя… интонации можно чуть подправить, чтобы повыразительнее звучало, и чувства побольше. Марина попробовала прочитать еще раз, Ирина попросила слова, почитала про себя, задумалась на минутку, набросала на бумаге какие-то штрихи, а потом показала, как нужно читать. Получилось здорово! Честное слово. Надя, поглядев на такое дело, тут же попросила: - Ир, а может ты нам поможешь, тем более у тебя опыта побольше. Объяснишь, как и что. – Надя картинно похлопала глазками, - ну, пожа-алуйста! Ирина вопросительно оглянулась на своего парня, тот развел руками – дело твое, и сказала: - Хорошо, помогу. Дайте мне весь текст почитать, а завтра встретимся и посмотрим, что да как. - Ой, Ира, спасибо тебе! – почти хором ответили мы. На этом эпизоде решили пока завершить репетицию. Когда мы поднялись из подвала, я спросил, что это за девушка такая, Ирина? Оказалось, что она учится на пятом курсе и постоянно участвует в разных мероприятиях, прекрасно декламирует, поет и танцует, и вообще она – молодец. Да уж, подумал я, круто, такая помощь будет очень кстати. Дальше была сплошная круговерть репетиций. Скажу я вам, та еще неделька выдалась. В течение недели мы накрепко запоминали текст, оттачивали нюансы интонаций, потихоньку вживались в эти пусть маленькие, но все-таки роли, думали над костюмами, оформлением и музыкой. Сценка постепенно обрастала деталями и в какой-то момент стала гордо наименоваться художественной композицией «Анти-СПИД». И вообще отношение ко всему потихоньку стало не такое пренебрежительное как в начале. Репетиции проходили в прекрасной теплой атмосфере, и казалось, что прошла не неделя, а гораздо больше времени, что мы все знакомы гораздо дольше, чем полторы недели, или, вернее сказать, это мне так казалось, я-то был зеленый «первач», а они уже второкурсники, друг друга знают хорошо. В целом подготовка шла в хорошем таком, бодром ритме, хотя не обошлось и без проблем – за четыре дня до предварительного «прогона» всех участников фестиваля заболела Баярма, то ли ОРВИ, то ли грипп – неважно. Важно то, что из репетиций она выпадала эдак на недельку. Но, как чуть позже выяснилось, едва возникнув проблема тут же решилась: буквально на следующей же репетиции Ирина, в очередной раз показывая, как нужно читать, чуть увлеклась и прочитала реплику Девушки с такими потрясающими интонациями, так пронзительно, прекрасно, органично и душевно… что мы все дружно, не сговариваясь, начали уговаривать Ирину сыграть Девушку самой. Ирина попыталась было отказаться, но мы были настойчивы и непреклонны. Короче говоря, Ирину мы уговорили, а роли немножко перераспределили: Марина стала Мамой, а для Баярмы мы придумали небольшую (не очень много слов), но важную роль – она стала СПИДом. Так и сформировалась окончательно наша маленькая команда. Первокурсник, пятикурсница и второкурсницы. И вроде бы поводов-то особых к таким активным «телодвижениям» не было, потому что мероприятие вроде бы ничем особенно не примечательное, не «Студенческая весна» (ого-го!), а обычный университетский фестиваль, посвященный далеким от романтики проблемам ВИЧ и СПИД. Наверное, что-то такое витало в воздухе той осени, такое неуловимое, почти мистическое настроение, которое порождало особенную, не выразимую словами атмосферу творчества. Или это просто я, вчерашний школьник, «первач», воспринял все эти приготовления близко к сердцу и заодно всех остальных заразил. Итак, к «прогону» у нас было почти все готово. Из реквизита у нас было следующее: один листок бумаги формата А4, один стул обычный, со спинкой, одна простыня белая, одна портьера красного цвета и черный длиннополый плащ – вот и все. Такой получился функциональный минимализм – ничего лишнего, все по делу. Музыку, не мудрствуя, взяли из саундтрека к «Титанику». Звучит скромно, но когда все было в нужном месте, в нужное время, то смотрелось очень неплохо. Когда Сэсэг надела белые туфли-лодочки на высоком каблуке, элегантно обернулась обычной белой простыней и, сделав бровки домиком, обаятельно улыбнулась, то незамедлительно превратилась в оригинального и, положительно, неотразимого Ангела. А наши Демон и СПИД с черными лицами (кажется, это был грим, а может быть и обычная сажа), в черном и темно-красном плащах (у Нади был черный плащ, а у Баярмы – портьера), да с ехидным прищуром и кровавыми улыбками – они становились чертовски харизматичными воплощениями зла. Все остальные действующие лица выступали в своем почти обыденном виде, разве что чуть нарочито подчеркнутом: Мама была в длинной темно-серой юбке, светло-серой блузке, а на плечах у нее был накинута серая шаль, Девушка была в синих джинсах и красивой темно-красной кофточке, а я – в черных потертых джинсах и сильно помятой, светло-серого цвета толстовке. Ну, и, конечно, все девушки были со сценическим макияжем (кроме Демона, так как Надя была практически загримирована). Самым блеклым был, естественно, я, но тут на пользу образа Больного сыграла моя всегдашняя смертельная бледность – очень подходяще получилось. 3. На «прогоне» мы выступили неплохо, и жюри одобрило нашу маленькую, но уже очень нами лелеемую композицию. До часа Икс оставалось три дня, которые мы провели в репетициях. Признаться, до этого я никогда толком и не выступал на сцене, но зато, учась в школе, участвовал в научных конференциях, причем довольно успешно. Из опыта этих конференций я усвоил одну простую истину – чем больше повторяешь-репетируешь, тем увереннее себя чувствуешь перед аудиторией. Когда тебя ничто не отвлекает, когда все слова повторены столько раз, что даже напрягаться не нужно, чтобы вспомнить, это дает свободу, позволяет не отвлекаться на мелочи, не тратить силы на ненужные действия и сконцентрироваться на самом главном. Итак, тот самый день, двадцать девятое ноября, наступил и начался вполне обычно. После пар, около трех часов, мы собрались в фойе нашего корпуса и, захватив скромный реквизит и диск с музыкой, двинулись в главный корпус, в актовый зал. Когда мы пришли, в зале было уже весьма оживленно, хотя все должно было начаться только в шесть часов вечера. Кто-то суетливо оформлял сцену, организаторы морщили лбы, да и у всех остальных, находящихся в зале, тоже хватало забот. Мы прошли за кулисы, оставили там вещи, потом подошли к режиссеру и узнали, какими мы будем по счету. Оказалось, будем почти в конце… Эх, блин, долго ждать, но, с другой стороны, кто его знает, может это и к лучшему, посмотрим. Закулисное пространство университетского актового представляет собой узкий коридор, который связывает левый и правый выходы на сцену, в центре коридора – туалет и лестница наверх, которая ведет к каким-то двум закрытым дверям. С правого края этого коридора находится комната примерно четыре на шесть метров, в которой в день выступления имелось в наличии: длинная гардеробная вешалка, пара-тройка стульев, пара столов, и еще раковина с висящим над ней зеркалом. При этом свободного места – меньше десятка квадратных метров, так как все заставлено-завалено вещами и реквизитом. И вот в этой-то комнатке, плюс в коридорчике и на лестнице, толкаются все участники выступления. Оставшееся до выступления время мы провели в суетных мелких хлопотах, которые неизбежно всплывают перед началом любого выступления: кто-то что-то забыл, у кого-то что-то оторвалось, кто-то что-то с чем-то перепутал – и все это в бешеном ритме, в атмосфере мандража и ожидания. Конечно, будь все участники профессионалами, всё было бы гораздо спокойнее, но большинство, и мы в том числе, были самыми обычным студентами, с некоторым (чуть больше нуля) количеством опыта участия в таких вот мероприятиях. По мере приближения к старту, ситуация за кулисами плавно накалялась, хотя визуально казалось, что все вроде бы наоборот успокаивается, но это обманчивое впечатление, потому как внутреннее напряжение буквально витало в воздухе. За полчаса до начала все за кулисами были заняты примерно одинаковыми делами: беззвучно повторяли слова, изредка подглядывая в бумажку, совершали руками-ногами различные пасы, повторяя движения, мелодично покачивали головой в такт беззвучной музыке, постоянно подбегали к зеркалу, что-нибудь поправить, а некоторые нервно курили в имевшемся на противоположном от «закулисной комнаты» конце коридора тамбуре у пожарного выхода. И вот, наконец, началось. Ведущие вышли на сцену, сказали несколько слов и пригласили на сцену первых в списке… Наш черед пришел час спустя. Мы уже успели подустать и перенервничать. Вокруг почти все ходили довольные – они-то уже свое «отбарабанили». Выступивших интересовало только то, как они выступили и «не слишком ли лажали». А мы все смотрели, ждали, ждали и дождались. К нам подошел ведущий и сказал, что мы – следующие. Наконец-то! Мы уже были давно готовы, быстренько переглянулись, пожелали друг другу удачи, ободряюще улыбнулись и двинулись на исходные позиции. Я, Ирина и Сэсэг – в левую кулису, а Надя, Марина и Баярма – в правую. Те, кто был перед нами, уже ушли за кулисы, и ведущие объявили нас. Свет на сцене чуть потускнел и через несколько секунд заиграла тихая печально-романтичная мелодия. Я взял Ирину за руку и мы шагнули на сцену. «Ни пуха!». 4. Отыграли на пределе возможностей. Уж и не знаю, откуда что взялось, но как только мы шагнули на сцену нас буквально захлестнули эмоции. Все играли с такой самоотдачей, вкладывая всю свою душу в прекрасные слова, которые подарили нам великие поэты. Ангел – о, это был отличный выход, такой прекрасный, чистый порыв, который искренний окрик – «Нет!». А наша Мама? Это же просто всем мамам Мама, в какой-то момент казалось, что она сейчас и правда расплачется. А наши великие и ужасные злодеи – СПИД и Дьявол, это же просто яд и ад в чистом виде, особенно когда они сообща «вырвали» мне сердце. А Девушка? Ирина отыграла выше всяких похвал, с одной стороны – резко и холодно, а с другой – нежно, трепетно и чертовски проникновенно! В тот день мы заняли первое место. И нам (ну, в смысле, факультету) даже подарили фотоаппарат, обычную мыльницу, и еще торт, но это было неважно. Важно то, что жюри и остальные зрители почувствовали то же, что и мы. Впечатлений у нас всех было море, море ярких, плотно спрессованных впечатлений. И казалось бы, чего ради? Был бы, мол, повод. Какая-то маленькая сценка в обычном университетском фестивале… Но я всю оставшуюся жизнь буду помнить момент, когда в самом конце Ирина выходит из-за кулис и обращается ко мне, призывая любить этот мир таким, какой он есть, говоря о том, что она всегда будет со мной. «Люби любовь!». В этот ослепительно долгий миг, когда наши взгляды слились в один, я почувствовал, что действительно хочу любить. Это было очень странно и неожиданно. Я даже не сразу понял, что я не просто играю роль, нет! Я действительно, по-настоящему, влюбился. Наверное, сцена – не самое подходящее место для таких озарений, а может быть и наоборот. Не знаю. Честно скажу, когда я осознал произошедшее, то просто-напросто… растерялся. После выступления мы все, очень довольные собой, зашли в ближайшую кафешку, где скромно отметили успех нашей маленькой дружной команды. Призовой тортик тут же был разрезан на части и торжественно поглощен под незамысловатые тосты и тяжелое чоканье пивных кружек. И я там был, сидел, смотрел и говорил. И старался не встречаться взглядом с Ириной. Потом чуть захмелел и чуть осмелел. И даже шутил и тосты поднимал. И когда все засобирались домой, то я даже вызвался проводить Ирину до остановки… *** Скоро полночь. На улице холодно. Я стою на остекленном балконе. В небрежно накинутой на плечи дубленке. Нажимаю на кнопку «Стоп», закрываю диктофон и убираю мобильник в карман. Закуриваю. Уже четвертую сигарету подряд. И вспоминаю. Я ведь ей так никогда и не признался. Хотя и был к этому близок. Но тогда так и не дозрел. Зато потом, в последующие годы, я стал решительнее. Но ее так больше никогда и не встретил. Наверное, судьба все-таки есть. Не какой-то зафиксированный в божественных анналах четкий путь, а череда развилок, которые уготованы тебе и только тебе. Потому что ты такой, какой есть. Каждый раз разный. И судьба твоя меняется вслед за тобой. Временами судьба становится нечеткой, когда ты запутываешься в себе и не можешь понять, что тебе нужно. Но все равно судьба никуда не исчезает, она просто ждет своего часа, ждет, когда ты увидишь знак. Поворотный пункт. Да или нет. Решиться или оставить все как есть. Попытка или пытка? В любом случае, ты сделаешь свой выбор. Бездействие – это ведь тоже действие. Кому-то своя судьба нравится, кому-то нет. Кто-то на судьбу сетует, а кто-то просто говорит – не судьба. Еще реже говорят – нет судьбы… Мои философские размышления прерывает стук в оконное стекло, я оборачиваюсь и вижу, что народ в комнате зовет меня заходить. Смотрю на часы – 23:40 – и правда, пора. Я захожу внутрь и тут же погружаюсь в атмосферу эйфорического веселья, народу нынче много набралось. Меня немедленно спрашивают «Чего так долго?», я отвечаю: «Да вот, ностальгировал». «Ну ты мне там балкон-то не замарал? Гыгыгы». Улыбаюсь. Прохожу в прихожую, вешаю дубленку на вешалку, захожу в ванную, споласкиваю руки. Потом возвращаюсь в зал и сажусь на свое место за празднично накрытым столом. И немедленно получаю в руки рюмку. - Тост! Давай тост, надо успеть проводить. - Э-э?… Ну-у, кхм, значит тост. Желаю… - я на секунду задумываюсь, - желаю всем нам не терять свою судьбу из виду! Улыбаюсь, чокаюсь со всеми и опрокидываю. А теперь огурчиком, занюхать и закусить. Через десять минут за окнами хлопают первые салюты… С новым, две тысячи десятым, годом! Постскриптум. Сценарий художественной композиции «Нет судьбы». На сцену выходят двое, парень и девушка – они влюблены. Они доходят до середины сцены, юноша наклоняется к девушке и что-то шепчет ей на ухо, девушка поднимает на него взгляд и внезапно отстраняется и беззвучно говорит «Это невозможно!», но юноша лишь беспомощно разводит руками, тогда девушка разворачивается и убегает за кулисы, юноша тянется к ней, но та делает отмашку «Не подходи!». Юноша остается один… он болен СПИДом… Из-за кулис (Ангел): Вся радость – в прошлом, таком далеком и безвозвратном, А в настоящем – боль и безнадежность* Больной раздираем чувством горечи, его движения как бы говорят: «Как же так?». Внезапно он замечает лежащий на земле смятый листок бумаги, он зачем-то поднимает его, разворачивает и читает… Больной: To be or not to be?! Он чувствует, что это судьба, но его поражает ТАКАЯ издевка, он рвет листок в клочья. На сцене появляется «СПИД». Он одет во все красное, на спине у него красный плащ, а на груди – соответствующая надпись («СПИД»). СПИД: Быть или не быть – таков вопрос?! Что благородней духом – покоряться Пращам и стрелам яростной судьбы Иль, ополчась на море смут, сразить их Противоборством? Умереть, уснуть – И только, и сказать, что сном кончаешь Тоску и тысячу природных мук, Наследье плоти, - как такой развязки Не жаждать? Умереть, уснуть. – Уснуть! (У. Шекспир «Гамлет») Закончив говорить, он отворачивается и закрывается полой плаща. Из-за кулис появляется девушка. Девушка: На бренность бедную мою Взираешь, слов не расточая. Ты каменный, а я пою, Ты – памятник(!), а я летаю. Но птица я – и не пеняй, Что легкий мне закон положен (Марина Цветаева). Девушка вновь уходит за кулисы. Больной: Оборвана цепь жизни молодой, Окончен путь, бил час, пора домой, Пора туда, где будущего нет, Ни прошлого, ни вечности, ни лет, Где нет ни ожиданий, ни страстей, Ни горьких слез, ни славы, ни честей… (М.Ю. Лермонтов «Смерть») Из-за кулис выходит Дьявол – он во всем черном – и начинает говорить: с каждой его фразой Больной делает к нему один шаг, и, в конце концов, подходит вплотную и падает на колени. Дьявол: Иди сюда, Оставь свой край глухой и грешный, Оставь мир этот навсегда. Я кровь от рук твоих отмою, Из сердца выну черный стыд, Я новым именем покрою Боль поражений и обид! (Анна Ахматова «Мне голос был») После слов: «боль поражений и обид» Больной плашмя падает на сцену, он повержен, он поддался влиянию дьявольских пороков, его душа ПОЧТИ потеряна. Но тут на сцене появляется Ангел, он подбегает к дьяволу и кричит: «Нет!», и, обращаясь к зрителям, говорит. Ангел: Но равнодушно и спокойно Руками я замкнула слух, Чтоб этой речью недостойной Не осквернился скорбный дух. (Анна Ахматова «Мне голос был») (к Дьяволу): Высокомерьем дух твой помрачен, И оттого ты не познаешь света. Ты говоришь, что вера наша – сон И марево – столица эта. Пускай на нас еще лежит вина, - Все искупить и все исправить можно. (Ахматова «Высокомерьем дух твой помрачен») (к Больному): Вокруг тебя – и воды и цветы. Зачем же к смерти так стремишься? Я знаю, чем так тяжко болен ты: Ты смерти ищешь и конца боишься. (Ахматова «Высокомерьем дух твой помрачен») Ангел и Дьявол отворачиваются, закрываясь плащами (накидками). Во время речи Ангела Больной постепенно приходит в себя, приподнимается и садится на колени. Из-за кулис появляется Мама, подходит к Больному, касается его головы. Больной слабым голосом произносит: «Мама…». Мама: Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, Оттого, что лес – твоя колыбель, и могила – лес… (Садится на колени и трясет Больного за плечи) Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, (встает) У всех золотых знамен, у всех мечей! Ты меня никогда не прогонишь: Не отталкивают весну! Ты меня и перстом не тронешь Слишком нежно пела ко сну. (Цветаева «Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес») Мама отходит, Ангел оборачивается. Ангел: И та, что сегодня прощается с милым, Пусть ненависть в силу она переплавит. (Ахматова «Клятва») Появляется Девушка (Больной все еще сидит на коленях, он еще не до конца пришел в себя), и Больной поднимает на нее полный горькой надежды взгляд, он жадно ловит каждое ее слово. Девушка: Люби! – поют шуршащие березы, Когда на них сережки расцвели. «Люби!» - поет сирень в цветной пыли. «Люби! Люби! – поют, пылая, розы. Страшись безлюбья. И беги угрозы Бесстрашия. Твой полдень вмиг – вдали Твою зарю теченья зорь сожгли. Люби любовь. Люби огонь и грезы! Кто не любил, не выполнил закон, А кто не любит, счастлив. Пуст хоть распят он! (Константин Бальмонт «Люби») Больной, сделав последнее усилие, наконец, встает на ноги, берет Девушку за руку, а она подходит ближе и склоняет голову ему на плечо. В этот момент Дьявол разворачивается. Больной (к Дьяволу): Пусть головы моей рука твоя коснется, И ты сотрешь меня со списка бытия… Но пред моим судом, покуда сердце бьется, Мы силы равные, и торжествую я! Еще ты каждый миг моей покорна воле, Ты тень у ног моих, безличный призрак ты, Покуда я дышу – ты мысль моя, не боле, Игрушка шаткая тоскующей мечты. (A. Фет «Смерти») Все действующие лица поворачиваются, встают в один ряд, и Больной говорит заключительные слова. Больной: НЕТ судьбы! Кроме ТОЙ, что мы выбираем САМИ! Все кланяются и уходят за кулисы. Конец. Голосуем и, по возможности, комментируем. Авторские орфография и пунктуация сохранены. Просьба модераторам закрепить тему. Спасибо.
