Смешные рассказы. Осторожно, мат

[Cartier]

Их автором называют Лидию Раевскую

1. НЕМЕЦКИЕ БАНИ

История эта произошла с одним моим товарищем (назовем его Вовой).

Было это в 1989 году в ГДР, как тогда называлась эта страна, куда Вова

прибыл для прохождения дальнейшей службы после окончания одного из

орденоносных Военных Училищ. Прошло уже два месяца, а бедолагу

молодого лейтенанта так на службе загоняли, что ни разу еще Вова

за пределы своей части не выходил и "заграницу", можно сказать,

и не видел. Но своими ратными подвигами удалось все-таки ему получить

один день отгула. Надел Вова свой самый лучший и единственный прикид

и отправился в город на иностранную жизнь посмотреть. А погода в тот

день была собачей. На дворе стояла осень и как положено в это время

в Германии, особенно в Северной ее части, где и происходили эти события,

было холодно и лил дождь. В общем, гуляя по улицам и глазея на яркие

витрины, Вова замерз. И тут на его счастье, ему на глаза попадается баня.

Не знаю, как он понял, что это баня (а Вова по-немецки знал только два

слова : Я-я и натюрлих), наверное, нутром почуял. Это навеяло ему

воспоминания о русской бане и Вова ломанулся прямиком туда: погреться,

да и помыться не мешало бы. На входе его встречает тетка - банщица.

Каким-то образом выяснив, что это удовольствие стоит всего 5 марок,

он решительно бросает ей бабки. Банщица, видя, что человек не местный,

предупреждает его:

- Фамилиен таг - что означает "Семейный день", а это значит, что в этот

день все немцы моются совместно, и мужчины и женщины и даже дети.

Непоняв нифига, но услышав слово "Фамилиен", Вова решает, что его

спрашивают фамилию. И он решительно отвечает:

- Михайленко.

Теперь банщица, ни хрена не догнав, говорит по слогам:

- Фа-ми-ли-ен та-аг.

Вова отвечает:

- Ми-хай-лен-ко.

Видя такие Вовины непонятки, банщица берет ручку и пишет на бумаге:

"Фамилиен таг".

Вова забирает у нее ручку и пишет ниже:

"Михайленко".

Тут банщица сдается, дает ему два полотенца (одно большое, другое

поменьше) и отпускает с миром.

Вова скидывает свои шмотки в шкафчик, туда же кидает оба полотенца и

несется к двери моечного отделения. Но тут вдруг эта дверь открывается

и из нее выходит голая женщина. У Вовы начинается паника. Решив, что он

не туда зашел, он вылетает в чем есть в холл, где сидит обалдевшая

банщица и удивленно смотрит на него. Тогда он опять летит в раздевалку

и начинает ломиться во все двери, которые там находит, попадая то

в туалет, то в подсобные помещения. В конце концов он решает, что надо

идти туда, откуда вышла женщина, а разделение будет дальше. Он

открывает дверь, заходит и видит:

Вокруг полно мужиков и баб и все голые!!!

К мужикам Вова относится спокойно, но увидев такое скопление голых

женщин, его член начал стремительно подыматься, увеличиваясь в размере.

Чтобы предотвратить этот непроизвольный рост конечностей, Вова прямо

от двери стартует и с шумом и брызгами ныряет в ледяную воду бассейна,

чем привлекает всеобщее внимание мирно моющихся немецких граждан.

Не просидев в воде и 30 секунд, Вова начинает синеть. Вылетев оттуда, он

уже ни на кого не обращая внимания прет в парилку. Там одиноко сидит

дед. Вова кидает свой зад рядом на полку и вроде бы начинает отходить.

Но тут его жопа начинает стремительно раскаляться. Вова начинает ерзать,

подкладывая то одну, то другую руку себе под зад. Дед, улыбаясь,

наблюдает за ним а потом на ломаном русском говорит:

- Ты ис советски гарнизон?

- Да! - вообще охренев от происходящего, отвечает Вова. -А ты как узнал?

- Тебе ето давайт? - спрашивает дед, показывая на маленькое полотенце

под своей жопой.

- А-а-а!!! - доходит до Вовы на хрена ему все-таки дали два полотенца,

но идти за ним уже не решается.

Дальше между ними завязывается беседа, из которой Вова узнает значение

слов "фамилиен таг" и некоторые особенности помывки в немецких банях.

Вова уже расслабился, уже и пузыри из носа пошли. Но тут опять -

открывается дверь, заходит молодая девушка (естественно голая),

забирается на самый верх и садится прямо напротив Вовы в позу "Лотос"

(знаете такую, да? а не знаете, так поинтересуйтесь и представьте себя

на Вовином месте). В общем: "На Вова, БИТТЕ, все перед тобой". Вова

не успел ничего подумать, а его член уже доставал до подбородка. Оборвав разговор с дедом на полфразы и хватаясь руками за ялду, Вова ошалело

выскочил из парилки и опять бросился в бассейн. Остыв снаружи

и внутри, он не стал больше испытывать судьбу, а опустив свой жбан

чтобы никого не видеть, тихо вышел, оделся и свалил. В баню он больше

не ходил, а немецкий выучил и даже потом остался жить в Германии.

2. Хатуль мадан

Речь о тех временах, когда русскоговорящих интервьюеров в израильских военкоматах еще не было, а русские призывники уже были. Из-за того, что они в большинстве своем плохо владели ивритом, девочки-интервьюеры часто посылали их на проверку к так называемым "офицерам душевного здоровья" (по специальности - психологам или социальным работникам), чтобы те на всякий случай проверяли, все ли в порядке у неразговорчивого призывника. Кстати, офицер душевного здоровья - "кцин бриют нефеш" - сокращенно на иврите называется "кабан". Хотя к его профессиональным качествам это, конечно же, отношения не имеет.

Офицер душевного здоровья в военкомате обычно проводит стандартные тесты - "нарисуй человека, нарисуй дерево, нарисуй дом". По этим тестам можно с легкостью исследовать внутренний мир будущего военнослужащего. В них ведь что хорошо - они универсальные и не зависят от знания языка. Уж дом-то все способны нарисовать. И вот к одному офицеру прислали очередного русского мальчика, плохо говорящего на иврите. Офицер душевного здоровья поздоровался с ним, придвинул лист бумаги и попросил нарисовать дерево.

Русский мальчик плохо рисовал, зато был начитанным. Он решил скомпенсировать недостаток художественных способностей количеством деталей. Поэтому изобразил дуб, на дубе - цепь, а на цепи - кота. Понятно, да?

Офицер душевного здоровья пододвинул лист к себе. На листе была изображена козявка, не очень ловко повесившаяся на ветке. В качестве веревки козявка использовала цепочку.

- Это что? - ласково спросил кабан.

Русский мальчик напрягся и стал переводить. Кот на иврите - "хатуль". "Ученый" - мад'ан, с русским акцентом - "мадан". Мальчик не знал, что, хотя слово "мадан" является наиболее очевидным переводом слова "ученый", в данном случае оно не подходит - кот не является служащим академии наук, а просто много знает, и слово тут нужно другое. Но другое не получилось. Мальчик почесал в затылке и ответил на вопрос офицера:

- Хатуль мадан.

Офицер был израильтянином. Поэтому приведенное словосочетание значило для него что-то вроде "кот, занимающийся научной деятельностью". Хатуль мадан. Почему козявка, повесившаяся на дереве, занимается научной деятельностью, и в чем заключается эта научная деятельность, офицер понять не мог.

- А что он делает? - напряженно спросил офицер.

(Изображение самоубийства в проективном тесте вообще очень плохой признак).

- А это смотря когда, - обрадовался мальчик возможности блеснуть интеллектом. - Вот если идет вот сюда (от козявки в правую сторону возникла стрелочка), то поет песни. А если сюда (стрелочка последовала налево), то рассказывает сказки.

- Кому? - прослезился кабан.

Мальчик постарался и вспомнил:

- Сам себе.

На сказках, которые рассказывает сама себе повешенная козявка, офицер душевного здоровья почувствовал себя нездоровым. Он назначил с мальчиком еще одно интервью и отпустил его домой. Картинка с дубом осталась на столе.

Когда мальчик ушел, кабан позвал к себе секретаршу - ему хотелось свежего взгляда на ситуацию.

Секретарша офицера душевного здоровья была умная адекватная девочка. Но она тоже недавно приехала из России.

Босс показал ей картинку. Девочка увидела на картинке дерево с резными листьями и животное типа кошка, идущее по цепи.

- Как ты думаешь, это что? - спросил офицер.

- Хатуль мадан, - ответила секретарша.

Спешно выставив девочку и выпив холодной воды, кабан позвонил на соседний этаж, где работала его молодая коллега. Попросил спуститься проконсультировать сложный случай.

- Вот, - вздохнул усталый профессионал. - Я тебя давно знаю, ты нормальный человек. Объясни мне пожалуйста, что здесь изображено?

Проблема в том, что коллега тоже была из России...

Но тут уже кабан решил не отступать.

- Почему? - тихо, но страстно спросил он свою коллегу. - ПОЧЕМУ вот это - хатуль мадан?

- Так это же очевидно! - коллега ткнула пальцем в рисунок.- Видишь эти стрелочки? Они означают, что, когда хатуль идет направо, он поет. А когда налево...

Не могу сказать, сошел ли с ума армейский психолог и какой диагноз поставили мальчику. Но сегодня уже почти все офицеры душевного здоровья знают: если призывник на тесте рисует дубы с животными на цепочках, значит, он из России. Там, говорят, все образованные. Даже кошки.

3. краткое описание семейной жизни

Этап первый: РОМАНТИЧЕСКИЙ

Первые недели совместного проживания характеризуются повышенной аккуратностью обоих сторон, частым сексом на кухне, в ванной, в кровати, на стене, на люстре и Бог знает где ещё.

Девушка ежедневно бреет ноги и одевает красивые трусы даже под джинсы, сама находится в шоке от своих кулинарных талантов, вся квартира в восковых подтёках от романтических свечей. Мужчина тоже всегда гладко выбрит, носки аккуратно прячет в неизвестное место, моет посуду, безропотно выносит мусор, таскает дорогие продукты, варит кофе по утрам и приносит его в постель.

НО: реально паришься по поводу того, как бы незаметно покакать. Пукнуть и пахнуть в тубзике романтической красотке никак невозможно. Не желающая уплывать какашка превращается в проблему вселенского масштаба.

Этап второй: ПРИВЫКАТЕЛЬНЫЙ

Первые полгода совместного проживания характеризуются постепенным устаканиванием. Туалетная проблема отпала, красные трусы из натирающего анус тюля уступили место спортивному белью, подтёки от свечей отскоблены. Секс регулярный, но всё чаще традиционный. Ноги бреются ежедневно, но можно уже себе позволить шататься в квартире в старой растянутой футболке с большой надписью Ж..ПА (подарок друзей на 18-летие).

Тётка переходит на традиционное меню, а то и вовсе на Макдональдс или крабовые палочки. Мужчина перестаёт мыть посуду, но мусор и собака всё ещё за ним. В общем, всё хорошо.

НО: в этот период начинаются первые ссоры про разбросанную одежду, нанесённую ботинками грязь и прочую ерунду - чушь, но тёткинская натура таких вещей простить не могет! Тяжёлое время, выживают сильнейшие!

Этап третий: МОЛОДОСЕМЕЙНЫЙ.

Первые полтора-два года совместного проживания - это уже сурьёзные отношения. Мамы и папы уже Вас поженили. В этот период устанавливаются роли, распределяются обязанности - кто-то занимается распределением бюджета, кто-то хозяйственными проблемами и т.д.(причём в последнее время я всё чаще встречаю пары, где первым занимаются тётки, а последним - мужчины, так что эти роли не аксиоматичны).

Секс - по желанию. Тётка ложится спать в байковой ночнушке в уточках и забивает на ежедневное бритьё ног, мужчина по утрам чешет яйца и шастает по квартире в растянутых семейниках. Пукание в туалете и непотопляемые говняшки - повод для семейной ржачки, разбросанная одежда - повод для пиления, мусор и собака - по настроению.

Этап четвёртый: СЕМЕЙНЫЙ.

Три - пять лет совместного проживания, есть ли штамп в паспорте - абсолютно неважно. О, это замечательное время! Тётка и мужчина настолько сроднились, что без проблем занимаются такими замечательными вещами, как выдавливание прыщей друг у друга на спине, изучение и лечение болячек друг друга, шатание по квартире в небритых ногах и подмышках, в тяжёлых случаях - в бигуди и грязных халатах. Бюджет общий, посуду моет слабый, собака сдохла, мусорное ведро выносится после продолжительной психологической обработки.

Говорят, на этот период приходится самый большой процент разводов - как любая рутина, семейная жизнь может надоесть: прыщи на спине запросто могут проиграть красным тюлевым трусам другой тётки.

4. Начало

Лет до четырнадцати я была послушной и хорошей девочкой. У меня были косы, нетронутые перекисью, печень, нетронутая алкоголем, и нано-сиси нетронутые даже лифчиком нулевого размера.

Мамина радость, папина гордость, и позор семьи в моих собственных глазах. Все мои школьные подружки уже пробовали польские крем-ликёры, курили невзатяг пижженный у пап «Пегас», пару раз делали «химию» на мелкие палочки, а кое-кому даже лазил в трусы Лёшка Пожидаев. Я очень комплексовала.

Пытаясь не отстать от подруг, я, рискуя здоровьем своего жопного эпидермиса, выкрала у мамы розовую перламутровую губную помаду, и пронзительно-фиолетового цвета тени, а у папы – пачку «Дымка» и полкоробка балабановских спичек. На следующий день, выкрасив глаза до бровей, и щёки до ушей фиолетовыми тенями, и довершив макияж розовой помадой, я рассердила учительницу английского языка Ирину Евгеньевну, и напугала до икоты трудовика Боливара. Ирина Евгеньевна вызвала в школу мою маму записью в моём дневнике «Уважаемые родители! Обратите внимание на то, в каком виде Лида приходит в школу», а сука-Боливар, кстати, дополнительно накапал маме про запах дешёвых папирос, от которого его не смогли отвлечь неровные и страшные фиолетовые пятна на моём лице. Вечером того же дня, по убедительной просьбе жены, папа ожидаемо выдрал меня ремнём, после чего я затаила на него злобу, и паскудно плюнула ему на ботинки, когда, потирая жопу, брела через прихожую в свою комнату.

С того самого дня я уверовала в бесполезность телесных наказаний, и, годы спустя, сама никогда не [ой]ила своего сына ремнём, потому что точно знала, что в ответ мне нахаркают в туфли, а потом непременно пойдут по кривой дорожке.

Кое-как закончив седьмой класс, я дожила до июня, и до переезда на всё лето на дачу, во время которого я всю дорогу сидела в машине со страдальческим лицом, потому что в трусах у меня были приныканы пачка сигарет «Ява», коробочка с остатками фиолетовых теней, и большая красная папина настольная зажигалка в виде огнетушителя. Думается мне, она-то и лишила меня на какой-то кочке девственности, потому что несколько лет спустя мой первый мущина не обнаружил никакой преграды своему хую в моих внутренностях. Про папину зажигалку я ему так и не рассказала, и мы, пообзывавшись друг на друга, расстались. [ой] нужен такой мущина, который мне не доверяет?

В общем, как видно из набора, лежащего в моих трусах, этим летом я была намерена напропалую жечь, курить, и краситься в запрещённый цвет. С противоположного конца Москвы, одновременно со мной выехала в том же направлении и с тем же выражением лица, моя подруга Маринка. В её трусах, помимо сигарет, лежало почти всё содержимое маминой косметички, а к спине, под джинсовой курткой, была привязана бутылка водки.

Жечь так жечь, хули мелочиться?

Прибыв на наши шесть соток, я первым делом ломанулась в свою комнату, перепрятывать награбленное в тайник. Тайник у меня был оборудован под плинтусом, в мышиной норе. Дохуя туда не спрячешь, но всякие мелочи вроде сигарет, и трёх чёрно-белых безыскусных порно-карт, которые волновали моё подростковое либидо, вполне влезали. Пометавшись по комнате, выискивая отдельный тайник для огнетушителя, я временно спрятала его в железный ночной горшок, в который заботливая бабушка предлагала мне ссать но ночам, потому что, боясь ночных грабителей, всегда закрывала на ночь дверь на пять замков, а ключи прятала под подушку, отрезая мне выход в уличный тубзик. Горшок я, конечно, презирала, и нашла для себя нестандартный выход в случае непредвиденного энуреза: высунув жопу из окна второго этажа, я журчала на козырёк крыши крыльца. Прям под ним у бабушки был разбит розарий из вьющихся роз, и благодаря мне, розы вырастали там каждый год на два метра вверх.

В общем, горшок всегда пустовал, и можно было не опасаться того, что кто-то в него полезет. Идеальный тайник для огнетушителя.

Стараясь не попадаться на глаза родителям, разгружающим машину, набитую барахлом, чтобы меня не припахали помогать, я тихонько, огородами, выбралась на дорогу, и поскакала к Маринке. За спиной слышались папины крики: «Вы ебанулись везти на дачу детскую коляску?! [ой] она здесь нужна?!» - и мамины вопли: «А навоз как воровать с колхозного поля? В руках гавно понесёшь, идиот?» В общем, всё хорошо. Щас отряд не заметит потери бойца.

Маринку я обнаружила в кустах, за пятьдесят метров от её дома, и не было нужды спрашивать её о том, что она тут забыла. Я хорошо слышала голос Маринкиного папы: «Ёбнутые вы мои, что вы положили в эту коробку? Памятник с могилы Маяковского? Я вам чо, ишак – таскать эту хуйню?!»

- Разгружаются? – С пониманием кивнула я в сторону Маринкиного дома.

- Переезд хуже пожара. – По-взрослому ответила Маринка. – Курить есть?

- Две. – Я похлопала себя по паху. – Только спичек нет.

- Спички есть. – Маринка тоже хлопнула себя по промежности, и сморщилась: - Блять, надо придумывать какой-то другой способ перевозки запрещённых товаров. Мне карандаш для бровей в жопу залез, и я так от самой Гжели ехала.

- Большой карандаш-то?

- В том-то и дело, что огрызок. Большой у мамы так просто не с[ой]ишь – попалит. И теперь я не могу его достать.

- Надо было [ой]ить большой. – Я поучительно подвела итог. – А теперь пойдём курить. На наше место.

«Нашим местом» у нас с Маринкой назывался тощий перелесок на краю колхозного пастбища. Там, под корнем давно упавшего дерева, в торфе, у нас была выкопана ямка, куда мы прятали наши курительные принадлежности в виде двух сигарет, оторванного чиркаша от спичечного коробка, и трёх спичек, завернув их в целлофан. Прятали мы их там ещё с прошлого года. Когда я ещё не курила, а Маринка только пробовала.

С особой торжественностью я извлекла их трусов две помятые «Явы» и полиэтиленовый пакет, а Маринка, кряхтя, вынула их своих труселей коробок спичек, и кусок карандаша.

- О! – Обрадовалась Маринка. – Вот и карандашик вышел. Тебе бровушки подмазать?

- [ой]! – Я отшатнулась. – У меня родичи ещё не уехали. Папа мне потом жопу подмажет, а мать на цепь посадит.

- Давай-давай, отмазывайся. – Не поверила подруга. – Ссышь, что карандашик в жопе побывал?

- Что?! – Я схватила карандаш, и, не глядя, повозила им по своим бровям. – Кто ссыт? А? Я? Да я весь прошлый год с панками протусовалась! Ты на слабо меня не бери. Я так однажды земляничную вафлю из помойки сожрала, всю, целиком. Теперь меня панки уважают. Чо мне твой обосранный карандаш?

- Панки хой? – Вскинула руку Маринка, и вопросительно на меня посмотрела. – Как-то так, да?

- Панки хой! – Ответила я, и успокоилась. – Давай покумарим.

Слово «покумарить» я слышала от панков, и козыряла им при каждом удобном случае. «Давай покурим» звучало как-то по-лоховски.

- Покумарим. – Согласилась Маринка, вставила себе в рот две сигареты, чиркнула спичкой, прикурила, и передала одну сигарету мне.

- Ну? – Я вопросительно посмотрела на Маринку.

- Давай, на раз-два-три. Раз… Два… Три… А-а-а-автобус!

Курить с «автобусом» Маринку научил в прошлом году одиннадцатилетний мальчик-цыган. Он сказал, что по-другому она хуй научится. «Набери в рот дыма, и скажи «А-а-а-автобус» - поучал мальчик Маринку, после чего её часа полтора тошнило по-началу. А потом Маринка учила курить с «автобусом» и меня. Я быстро научилась её наёбывать, выпуская дым через нос, и не затягиваясь. Эта фишка прокатывала у меня даже в школе, когда я курила за углом, в компании старшеклассников. Отчего-то никто не задумывался о том, что пускать дым через нос проще простого. И затягиваться не надо.

- А-а-а-втобус! – Сказала я, и поспешно выпустила дым через нос. – Хорошо кумарим.

- Да просто охуительно. – Подтвердила Маринка. – Забычкуем?

- Забычкуем. – Откликнулась я, и потушила свою сигарету о ствол дерева. – Вечером ещё покумарим, когда родичи в Москву свалят. Ты зажевать чо взяла?

- А то. – Ответила Маринка, а я с тревогой посмотрела на её промежность. Подруга поймала мой взгляд, и ухмыльнулась: - То же мне, панк. Вафлю она ела, блять. Земляничную [ой]. Не бзди, у меня сосиска в кармане есть. И это… Пакет возьми с собой. Земля мокрая, сигареты даже в пакете отсыреют.

Закусив сосиской, мы разошлись по домам, договорившись встретиться в девять вечера у сторожки.

Как во всяком садоводном товариществе, у нас были сторожа. И, соответственно, сторожка. Когда-то была, во всяком случае. К своему несчастью, она была железной и [ой]атой, и однажды зимой кто-то её с[ой]ил целиком, прям со сторожем. Остались только четыре бетонных блока, на которых она когда-то стояла. Вот эти блоки и назывались у нас сторожкой. На них по вечерам собиралась местная шпана, играла на гитаре «Всё идёт по плану» и чота из Металлики, грустно-заунывное, а когда совсем темнело – там, по слухам, даже ебались.

Нас с Маринкой шпана считала малолетками, непригодными для ебли, и даже для бэк-вокала на «Всё идёт по плану», и постоянно нас прогоняла. Но то было в прежние годы. Щас-то нам уже было почти по пятнадцать лет, мы кумарили, у меня имелись фиолетовые тени, а у Маринки даже были сиськи. С таким арсеналом шпана была обязана нас зауважать.

С[ой]ив у дедушки старую синюю телогрейку, заляпанную белой краской так, что даже вблизи казалось будто меня обкончал слон, и густо накрасив глаза и щёки, я неспешно подошла к сторожке без пяти минут девять, встала чуть поодаль от шпаны, демонстративно достала из кармана пакет с бычками и спичками, закурила, и выпустила дым через нос.

Через пять минут подошла Маринка, придерживая карман своей телогрейки, из которого бесстыдно торчало горлышко водочной бутылки, и, сунув в рот свой бычок, тихо сказала «Автобус». Боковым зрением мы чувствовали, что за нами наблюдают.

- Зырят. – Прошептала Маринка, кося накрашенным чем-то зелёным глазом в сторону.

- Щас должны позвать. – Я тоже покосилась в сторону шпаны. И не ошиблась.

- Эй, девчонки! – Раздалось сбоку. – Вашим мамам зять-пьяница не нужен?

- Юмористы. – Скривилась Маринка. – Ничо нового придумать не могут.

- Нужен. – Крикнула я в ответ, и неспешно двинулась в шпане.

За десять метров до сторожки меня опознали.

- О, это ж Лидка-инвалидка! А дед твой в курсе, что ты куришь?

Дружеское прозвище досталось мне два года назад, когда я, пытаясь выебнуться перед шпаной, нырнула с обрыва в пруд-лягушатник, и уебалась головой в какое-то ведро, которое ржавело на дне. Башку я тогда проломила знатно, и в местной больнице меня обрили нагололо, чтобы наложить швы. Я очень боялась, что ко мне прилипнет погоняло Лидка-лысина, и взохнула с облегчением, отделавшись «инвалидкой».

- А я не только курю. – Пространно намекнула на нечто большее я, подойдя к шпане вплотную. – Я, знаете ли, такими вещами вообще занимаюсь…

Какими такими вещами я занимаюсь, я не придумала, и боялась, что меня могут об этом спросить. Но меня не спросили, потому что к сторожке подошла Маринка, вытаскивая на ходу бутылку из кармана.

- Чо, мужики, - Маринка подкинула бутылку вверх, и поймала её за пробку. Я восхитилась. – У меня в феврале день рождения. Отметим?

«Мужики», самому старшему из которых едва стукнуло восемнадцать, посмотрели на дерзкие Маринкины сиськи, и достали в ответ гитару.

- Этой наливать? – Кивок в мою сторону.

Я растерянно посмотрела на Маринку, и прочитала в её глазах ответ…

- Наливать. – Грустно сказала я, понимая, что если мой дед учует сигареты – это полбеды, это я получу костылём по горбу, и два дня не выйду гулять, а вот если я припрусь домой бухая… У меня вообще не будет ни жопного эпидермиса, ни самой жопы.

Мне протянули пластиковый стаканчик с вонючей жидкостью, и бутылку с водой, набранной на водокачке, с разведённым в ней пакетиком «Зуко».

По какому-то наитию я перестала дышать носом, и наебнула водку как лекарство, немедленно запив его бурой жидкостью из бутылки. Я не опозорилась, не проблевалась, не поперхнулась, и даже не сморщилась. Меня тут же зауважали, и самый шпанистый из всей шпаны – мой сосед Ванька – хлопнул себя по коленкам и сказал:

- Присаживайся.

Я плюхнулась к Ваньке на коленки, чувствуя себя ахуенно взрослой женщиной-шпаной, которая пьёт водку, сидит на коленях у мужика, и щас будет курить «Яву».

Второй стакан водки я выпила уже без запивки, потому что она закончилась, но Ванька сказал «Закусывай курятинкой» - и сунул мне в рот прикуренную сигарету.

И вот тут я допустила роковую ошибку. Я затянулась.

Бетонный блок сторожки стремительно поднялся вверх, дал мне по еблу, и наступила темнота, в которой слышался Ванькин голос: «Я её домой не потащу. У неё дед [ой]анутый. Отхуярит меня костылём, а потом ещё к моей матери пойдёт, и настучит, что это я эту овцу споил. Я её у калитки брошу», а потом меня куда-то поволокли…

Очнулась я от холода. Открыв глаза, я обнаружила, что лежу на мостике возле своего дома, и что в комнате младшей сестры горит свет. Кое-как поднявшись, я по стенке доползла до светящихся окон, и поцарапала стекло.

- Кто там? – Послышался испуганный детский голос.

- Йа-а-а-а-а… Прохрипела я. – Твоя сестра-а-а-а-а-а…

Машка отодвинула занавеску, вгляделась в темноту, и истошно завизжала.

- Не ори! – Я замахала одной рукой, поскольку второй цеплялась за стенку дома. – Бабушку разбудишь! Открой мне дверь.

- Пошёл отсюда, бомж сраный! Я щас дедушку разбужу, у него костыль и трофейный миномёт! – Крикнула Машка, и погасила свет.

Я подождала пять минут, поняла, что на сестру надежды нет, и поползла к другому краю дома, где был врыт трёхметровый столб, на котором держалась телеантенна. По-трезвому я не раз залезала по нему к себе на второй этаж, и это было нетрудно, а вот попробуй залезть туда, есть ты через губу перешагнуть не можешь…

Несколько раз я срывалась, и падала в бабушкин розарий то мордой, то сракой. В какой-то момент я даже уже доползла до крыши крыльца и попыталась подтянуться, но снова [ой]анулась. Я уже понимала, что и дед, и бабка давно уже проснулись от грохота, и щас стоят у двери с миномётом и костылём. Но упорно продолжала лезть вверх.

В очередной раз [ой]анувшись в бабушкины розы, я громко заплакала.

- Лид, это ты? – Послышался бабушкин голос.

- Йа-а-а-а… - Провыла я. – Бабушка, я напилась водки, накурилась сигарет, и пытаюсь залезть на крышу дома-а-а-а-а… Пусти меня домой, а завтра убей!

Скрипнула дверь, в лицо мне ударил яркий свет, и сознание начало меня покидать…

Как сквозь вату я слышала голоса. Бабушкин: «Юра, держи ей голову», дедушкин: «Тазик, тазик несите!», снова бабушкин: «Какой тазик?! Достань горшок из-под кровати!», и Машкин: «О, Лидка выблевала огнетушитель?!»

… И наступила тьма.

Утром я проснулась, оторвала голову от подушки, и посмотрела в зеркало, висящее напротив моей кровати. Не буду врать: я не заорала от ужаса, не нассала под себя, и не потеряла рассудок. Хуле [ой]ить? Но скажу честно: я поняла, почему вчера Машка, увидев меня в окне, завизжала на всё подмосковье. Делаем вывод: собираясь на пьянку, с которой тебя могут волоком тащить домой – никакого фиолетового макияжа. Никакого.

Стерев жуткие трупные пятна с лица краем простыни, я перекрестилась, и спустилась вниз на веранду, где обнаружила бабушку. Сжавшись в комок, я приготовилась к [ой]юлям.

- Что, хронь, проснулась? – Бабушка старалась говорить строго, но я видела, что её тянет ржать.

- Похмело не мучает? – Сбоку возник дед, который даже не пытался выглядеть зловеще.

- Бить будете? – Я опустила голову.

- А как же? – Бабушка налила из графина стакан воды, и протянула мне. – Обязательно будем. Только толку-то? Сама должна башку иметь.

- Я имею…

- Сушняк ты имеешь, а не голову. Учти: я матери-отцу ничего не расскажу, но если хоть ещё раз…

Меня передёрнуло:

- Я больше никогда… Да чтоб я… Да чтоб ещё раз…

- Вот и хорошо. – Бабушка забрала у меня стакан. – Время покажет.

… С того самого дня прошло больше пятнадцати лет. И за все эти годы я нажиралась до потери памяти раза три. А последние пять лет не пью вообще. Только по большим праздникам. И уж никак не водку.

Зато с тех самых пор я курю взатяг все эти годы, за исключением периода беременности сыном и грудного вскармливания. А когда год назад я привезла своего десятилетнего отпрыска на дачу, и повела его гулять по окрестностям, рассказывая о достопримечательностях, то, проходя мимо пустого места, на котором уже давно нет даже бетонных блоков, вскользь заметила, что вот на этом месте его мама впервые в жизни напилась.

И почему-то я даже не удивилась, когда по приезду в Москву, сын рассказал моей свекрови, как мама возила его на дачу, чтобы показать ему место, где она нажралась и накурилась. Больше он не вспомнил ничего.

Гены, хуле.

[ladadrovina]

2 текст ниасилил, а вот 1,3, 4 оборжался!!!)))

[Kyrie_Leith]

второй текст крут)

[KritikaL]

Ну первый ничего так, второй не зацепил. А оставшиеся не осилил - слишком много букв.

[Cartier]

ladadrovina

Аналогично. Когда набрела на эти рассказы, случилась настоящая истерика.

Остальные не стала здесь выкладывать, ну уж очень за гранью добра и зла. Понимаешь, что ужжас, конечно, но так смешно...

[lybnika]

Начало (4) - понравился. Долго хохотала над первым абзацем.

[chehonte80]

первый текст улыбнул. и четвертый тоже *pactalom

[Saro]

хатуль мадан рулит)

[Calorkeks]

1 и 4 жгут

[Экономист551]

Мамо Стифлера как обычно Жгет)

[Little_PanDa]

*pactalom *pactalom

[LopsterA]

Дневник лаборатории.

Лаборатория.

1 марта. В женском санпропускнике новый любимец - крысенок.

Белый. Кормят, гладят, совсем ручной.

1 июня. Вырос. Уже не кормят. Берет сам. Ручное, милое животное.

2 июня. Убью!.. Минус 12 жильный измерительный кабель.

3 июня. Минус 2 измерительно-питающих шлейфа. Добыт яд.

Приманка заложена в санпропускник под стол. Остальные продукты спрятаны.

4 июня. Утро. Приманка исчезла. Идет спор о способе поиска тушки. Обед.

Странные звуки под фальшполами.

Вечер. Животное мучается и страдает, изводя всех своим писком. Hам клеят

ярлык садистов. Шеф заметил, что после отравления обычно бывает жажда...

К чему это он?

5 июня. Теперь ясно. Затоплены два помещения. В остальных уровень воды

под фальшполы. Hапорные шланги охлаждения одной из установок перегрызены

напрочь. Все три. Интересно, _эта_ утонула?..

8 июня. Hет. Видели дважды в процессе вычерпывания воды.

Свободно перемещается по системе вентилляции. Худа, энергична, подвижна.

9 июня. Одевали в броню шланги подачи воды, воздуха и, на всякий случай,

кислорода. Расставили до двадцати крысоловок.

Внос калорийных веществ на территорию лаборатории запрещен.

10 июня. Сработали девять. Приманка съедена. Пусто.

Праздновали прибытие новенького. Вчерашний студент, весел, ленив, набит

советами. Кто так пьет? Hе наш человек.

В общем, на "Васю" не тянет. Зовем Питровичем. Говорит, что правильно

через "е". Через "е" надо заслужить.

Полировали спусковые механизмы ловушек.

Установили на неизвлекаемость.

11 июня. Сработали все. Жертв нет. Питрович интересуется, хотим ли мы ее

поймать или откормить. Hапрашивается.

Минус еще два измерительных кабеля.

12 июня. Заделываем кабельные каналы между помещениями. Ставим решетки

на вентилляцию. Главное - вытеснить ее из опытно-экспериментальных

помещений.

15 июня. Цель достигнута - аудиоконтакт четко локализовался в рабочих

кабинетах под полами.

16 июня. Компьютер лишился видеокабеля. В присутствии хозяина. В ходе

погони в нору вылито три дьюара азота.

Разморожены водопроводные трубы. Hа клубы холодного тумана заглянул

Питрович. Смеется. Он нам враг или кто?

17 июня. Изучали геометрию подпольного пространства. Думали.

19 июня. Изготовлен генетарор плазменных образований. Дает устойчивые

сгустки, способные к часовому автономному существованию. В общем,

шаровая молния на 0.3 грамма тротилового эквивалента. По расчетам,

должна наводиться на диэлектрик типа шерсти.

21 июня. Установлен режим устойчивой генерации. Первый шар ушел под

пол... Второй... Третий... Hа шестнадцатом отмечен треск первого

разряда, под полом шум - задели?..

Двадцатый... Треск короткого замыкания в соседней комнате. Мат.

Со слабой ударной волной пришел запах горелой шерсти. Достали?

Hет, но придется скинуться на парик Питровичу.

Смотрит зверем. Hам пощады не будет. Hо кто знал, что где-то есть

неучтенная дыра?..

Вечер. Трехсотый шар. Питрович в каске, комбинезоне, за ним по полу

тянется нехилая стальная цепь. Поймал еще три заряда.

Шеф задумчив. Вокруг него - полдюжины зарядов в форме правильного

шестиугольника.

27 июня. Предпоследнее, что помню - вручение премии за генератор.

Последнее - в пьяном угаре набросали покупателям схему для направленной

генерации зарядов.

28 июня. Выведена из строя целая приборная стойка. Думали.

Идея! "Холодный напалм" - горит, давая в пламени только 100-120

градусов, поглощает кислород, но не поджигает дерево и бумагу.

Выписаны реагенты. Будем пробовать.

3 июля. По нажатию кнопки во всех помещениях под деревянный пол

синхронно вылилось до тонны продукта. Зеленое пламя било из отдушин, как

из мартеновской мечи. Зверю конец!

4 июля. Питрович злорадно принес три перегрызенных шлейфа.

Ищу норы. Есть! Я ее видел. Бока опалены, хромает на заднюю ногу, от

хвоста осталась треть. Метнул отвертку.

Даже не вздрогнула. В глазах - огонь джихада.

Должен остаться кто-то один!

5 июля. Вызвал шеф. У нас проверочная комиссия - по вредным условиям

труда. Приказано встретить. По возможности, без жертв.

Готовимся.

От основного противника в подполье выставлен временный заслон в лице

двух бездомных голодных котов.

15 июля. К приему комиссии готовы. В коридорах выполнен максимально

мрачный пейзаж, слабое освещение, оборудованы жутко скрипящие половицы.

В опытных помещениях размещены генераторы инфразвука - настроены на

общее угнетение психики.

Местами расставлены источники электрических полей - волосы стоят дыбом.

Изготовлен муляж муравья-мутанта, помещен в банку.

Трехлитровую. Со спиртом. Какие жертвы!

За окном главного зала - по оси излучения экспериментальной установки -

деревья опалены, листья оборваны, трава выжжена, разложены останки

мелких животных.

16 июля. Встреча прошла успешно. Всего один обморок.

Комиссия подписала все. Даже добавила, лишь бы поскорее покинуть здание.

У котов потери. Размышляли.

17 июля. Есть решение! Металлическая "ромашка" в полметра диаметром с

семью лепестками. Изготовлена из сплава с памятью формы. При нагреве на

5 градусов мгновенно сворачивается в шар.

Заготовили три десятка. Расставили. Стоит теплому биологическому объекту

ступить внутрь...

18 июля. Утро. Глухие вопли Питровича. До обеда срезали ловушку с его

головы. Онемел, но взгляд говорит сам за себя.

Оказалось, прийдя поутру, увидел непонятный предмет, наклонился

посмотреть и пару раз хорошо дыхнул...

Помощь пришла вовремя.

19-30 июля. Обмывали премию за новый сплав.

Тем не менее, надо что-то делать. Теряем инициативу.

1 августа. Утро.

10 часов 40 минут. Идет зарядка конденсаторной батареи.

Hа интеграторе - 2 гигаджоуля... Чего?!.. 5... 6...! Hе много ли?

10-41-02. Оглядываюсь. Вовремя. Hа плавкой вставке ограничителя лежит

толстенный медный стержень. С таким и все 20 набрать можно...

Hад стержнем - морда крысы. Она?!.

10-41-04 секунд. Сработал датчик окончания зарядки. Сейчас будет

импульс! Hа 17 гигаджоулей. Мама!..

10-41-05. Врубил общую тревогу, включил наведение излучателя в зенит.

Бросился в окно. Повезло - мимо переплета. В отличие от Питровича.

10-41-11. Бегу от корпуса. Оглядываюсь. Из окон сыпятся сотрудники - с

нашей тревогой уже не шутят. Со второй попытки выпрыгивает Питрович.

Далеко слева вылетает шеф. Катапультировался на кресле от истребителя.

Так вот оно ему зачем! С полусекундными паузами пиропатроны вышибают

далеко в сторону его сейф, шкафы с документами, фикус.

Опытен мужик.

Последнее что запомнил - на фоне окна распластавшееся в прыжке тело

крысы.

Вспышка.

Все.

7 августа. Снова могу видеть. От здания осталась коробка стен и

фундамент. Плазменный канал, как говорят, достиг стратосферы. Вызванные

им помехи затянулись на сутки.

8 августа. Безопасность берет нас в оборот. Куда-то едем, чего-то

подписываем... Первый следователь беседует за упокой, второй - за

здравие... И по новой. Курева нет. Спирта нет.

Плохо.

15 августа. Пронесло.

Октябрь. Въехали в новое здание. Сохраненные шефом чертежи оценены

высоко. Военными. Хватило на все. Прекрасные кабинеты, сеть на витой

паре. Hеограниченное снабжение для создания новой установки. Заживем!..

1 ноября. Перегрызен первый кабель...