Привет всем жителям улановки! Приглашаю почитать мой рассказ, который называется "Во имя Жизни".

[RuMaTa]

Во имя жизни.

Гэсэр шел по следу шестой час. Плотная туманная завеса, висевшая в отравленном воздухе с самого утра, постепенно таяла. В редких разрывах между мрачными, антрацитовыми тучами проглядывало серое безжиненное небо.

Так далеко от берега, в кажущейся необитаемой ледовой пустыне, опасностей было не меньше, чем на суше. Время от времени с неба камнем вниз падали огромные неясные тени. Ненасытные твари опережали и уже начинали кружиться над головой охотника. Но людям нужна была еда и он не собирался возвращаться с пустыми руками. Никто из деревни не отважился бы на такой отчаянный марш-бросок в одиночку. Никто, кроме Гэсэра.

***

В те страшные дни, когда мир перевернулся, у тогда еще трехлетнего Гэсэра проявилась удивительная способность. Когда на малыша накатывал инстинктивный животный ужас, его будто обволакивала полупрозрачная мерцающая пелена, защищавшая мальчика и его беременную мать. Эта оболочка оберегала его маленький мирок сначала от одичавших собак и мародеров, а после и от мутантов.

Сестра, родившаяся спустя четыре месяца, тоже обладала сверестественными возможностями. Назвали сестренку Дари – «освободительница». Едва начав различать окружающее, она воспринимала только маму и братишку, остальным же, людям и нелюдям, бессознательно «отводила» глаза, оставаясь как бы невидимой.

– В нашем роду были сильные шаманы, - сказала как-то мама. Энергия ведь не появляется из ниоткуда, и в самые тяжелые времена вся сила их предков встала на защиту маленького семейства.

Катастрофа застала Гэсэра с матерью на побережье Байкала. Там, в поселке Максимиха, его отец построил уютный дом с солнечными батареями на крыше и мощным ветрогенератором. Отца Гэсэр совсем не помнил. Знал только, что он остался в городе в тот день, когда земля содрогнулась и байкальские волны вздыбились и обрушились на побережье. Немногим в их поселке удалось выжить.

Небо заволокли тяжелые радиоактивные тучи, тайга вокруг Байкала порыжела, будто состарилась в один миг. Потом наступила ядерная зима. Искалеченные люди умирали на каждом шагу. Ползли мрачные слухи, что вся Россия стерта с лица Земли, выжжена ядерными взрывами. Если уж их маленький, но стратегически важный Улан-Удэ разорвало в клочья, то что случилось с планетой?

Еще долго они надеялись, что отец жив и обязательно найдет их, но связь с миром оборвалась, телевидение и радио не работало, телефоны молчали. И с каждым днем надежда таяла, уступая дорогу ужасу и отчаянию. Выжившие объединились в общину, но почти каждый день приходилось хоронить родных и ставших близкими людей. Им повезло, если это можно назвать везением, в старой деревне, рядом с когда-то навороченным коттеджным поселком жил известный на всю округу травник.

Дед Игнат, – хотя и было ему чуть за пятьдесят, все звали его не иначе чем дедом, – научил собирать съедобные растения, стойкие к радиации. Как заклинание он повторял:

– Живы будем, не помрем. Вон в Семипалатинске люди жили десятилетиями под боком у испытателей хреновых. И вокруг Чернобыля жили, а через двадцать лет и в зоне отчуждения.

Дед Игнат брал с собой в тайгу маленького Гэсэра и наблюдал за зверьем, находясь под защитным покровом юного спутника. Он охотился на мелкую дичь, свято веря, что мелочь быстрее адаптируется за счет ускоренного метаболизма и быстрой смены поколений. Матерый таежник и потомственный помор, он научил мальчика жить и дышать тайгой и морем. Как и предки, пришлые с берегов Белого моря покорять Сибирь, дед Игнат был суров, крепок на слово и справедлив. Славное море, Священный Байкал для него были не пустыми звуками.

Не смотря на то, что все живое здесь фонило так, что дозиметр трещал надрывно и как-то даже обреченно, седой Байкал и окружающая его тайга выглядели не менее грозно и величественно, чем в мирное время. И только темное небо давило на землю, словно закрывая все пути мольбам и несбывшимся надеждам.

Солнечный свет почти не проникал сквозь мрачную пелену смертоносных туч, льды Священного моря переливались багровыми всполохами, а вековая тайга, вплотную обступившая берега, ловила редкие блики своими выгоревшими до блеска верхушками. А ведь когда-то солнечных дней в году здесь было больше чем в Италии, местные ходили круглый год с крепким продубленным загаром.

С годами становилось все больше мертвых деревьев, древний лес зарастал мхом, и только в Байкале жизнь бурлила и кипела, оборачиваясь порой в немыслимые, фантастичные формы. Может быть экосистема озера и была серьезно нарушена, но толи благодаря скромным труженникам моря – фитопланктону, толи благодаря тому, что водообмен – замена глубинных вод поверхностными – происходит здесь медленно, в среднем за 140-150 лет, но Байкал удивительно быстро восстанавливался после ядерной зимы.

Неизбежные жертвы катастрофы, несчастные двухголовые мутанты, зубастые твари и прочая нечисть оказывались нежизнеспособными и быстро погибали. Зато остальная живность, подстегнутая убойными дозами радиации, вырастала до таких размеров, что бывалым поморам и не снилось. Так и повелось, что как был седой старик Байкал кормильцем, так и остался.

В год, когда вся нерпа, ценная своим мехом, мясом и жиром, ушла зимовать к другим берегам, умерла от лучевой болезни мама, дед Игнат сгорел от рака, от голода и холода погибли самые слабые. Гэсэр и Дари были уже почти взрослые и, как могли, старались помочь жалкой горстке людей в борьбе за выживание. Со временем они научились управлять своими способностями и стали защитой и опорой маленькому племени, обосновавшемуся в крепком кирпичном коттедже. В подвале, отведенном когда-то под фитнес-зал и бильярдную, рачительный хозяин оборудовал небольшую сауну с подачей воды из артезианской скажины. Вода была почти чистая. Там они и жили, изредка выходя на поверхность.

Ветряк, купленный еще отцом Гэсэра и вскармливаемый суровыми байкальскими ветрами, давал достаточно энергии, чтобы пустить его по периметру кирпичного забора.

Пока был жив, дед Игнат вел хроники событий. Не обладая писательским талантом, он скрупулезно и лаконично, без лишних эмоций, записывал все, что считал важным. К книгам в общине относились трепетно, с почтением, но когда кончилась бумага, дед стал вести свой «бортовой журнал» между книжных строк. Не знавшие чистого неба, дети жадно читали книги, пытаясь представить как это: бегать и играть на улице, ездить на автомобилях, устраивать пикники на траве, все то чего они были лишены и о чем мечтали. Любимым занятием ребятишек было слушать рассказы о прошлом и верить в будущее.

Дед Игнат совершал смелые вылазки к ближайшим военным частям и даже до города, сначала на своем стареньком уазике, а потом, когда нечем стало заправлять машину, и на охотничьих лыжах. После каждого рейда община обретала полезные, порой просто необходимые вещи, вроде видавших виды противогазов, оружия, инструментов или книг и учебников. Он умело заметал следы, чтобы не привести за собой всякое людское отребье, ради куска мяса или теплой одежды готовых перерезать слабых и беззащитных. Несколько раз таежник с Гэсэром приводили в свою маленькую крепость женщин и детей, спасенных от озверевших хуже всякой нечисти головорезов.

Мир сошел с ума. Человечество, изнеженное цивилизацией, презрев инстинкты самосохранения, уничтожило себя. Через сотни лет, когда уже не останется человека разумного, истлеют рукотворные плоды жизнедеятельности, многострадальная планета начнет новый виток развития. И пусть новые люди раскопают страшные саркофаги прошлого и будут разумнее, добрее, человечнее.

***

– Нерпы, говорят, и раньше смышленными были, – по старой таежной привычке, перенятой от деда Игната, подумал вслух Гэсэр.

Сообразив, что разговаривает сам с собой, нерповщик умолк и пошел еще тише, звук здесь разносится далеко и отчетливо. Лезут из тайги голодные твари, вот и ищет нерпа где поспокойней. Все дальше к островам уходит.

Впереди метнулась и взмыла в небо гигантская тень. Испугалась, они все боятся. Все живое дрожит перед неизвестным, а Гэсэр и был неизвестностью, пугающей и неотвратимо надвигающейся, несущей боль и смерть. Он подошел ближе. На еще теплой нерпичьей лежке рядом с истерзанным телом матери лежал мертвый детеныш. Белек был мутантом, ласты его походили на скрюченные подагрические пальцы, стянутые жесткими кожаными перепонками. Мордочка несчастного малыша была изуродована огромными, в красных прожилках, почти человеческими губами, сросшимися с носом наподобие волчьей пасти. И все это уродство на фоне нежного белого меха выглядело так ужасающе скорбно и безнадежно, словно мертвые бусинки глаз и раздираемый в крике рот взывал к равнодушным небесам: «за что?!».

Вдруг тишину прорезал незнакомый звук, явно механический, похожий на ворчание старого ветрогенератора. Охотник знал, что источник шума находится еще очень далеко, но снял противогаз и озирался по сторонам, чтобы раньше увидеть приближающуюся машину.

Неужели где-то еще сохранились запасы горючего, чтобы гонять технику в такую даль?

Наконец, уловив с какой стороны доносится звук, он залег в ожидании. Одежда Гэсэра была из теплого нерпичьего меха, поверх ботинок обернута светло-серая холстина, так что в темноте на льду он был невидим как для нерпы, так и для неизвестных впереди.

Постепенно шум стал нарастать и доносился уже откуда-то сверху. Охренеть, вертолет! Военный и, кажется, не наш, Гэсэр видел похожие в книгах. Из чрева винтокрылой машины вдруг ухнуло вниз что-то темное, плавно спланировало на гигантских крыльях и приземлилось шагах в двадцати от следопыта. А вертолет уже улетал в сторону иркутских берегов, иногда взбрыкивая в воздухе от налетающих порывов Култука.

Мысли вихрем проносились в голове, кровь стучала в висках, хотелось включить энергетический щит и шагнуть навстречу, но Гэсэр выжидал. Если спустя десятилетия после конца света техника еще на ходу, то кто ею управляет и сможет ли он защититься от такой неожиданной угрозы?

Глаза у парня были тренированные, к мраку привычные и он отчетливо видел незнакомца в полной противорадиационной экипировке, быстро укладывавшего «крылья» в жесткий длинный чехол.

Незванный гость двинулся прямо на охотника. Когда до лобовой встречи оставалась не больше пяти шагов, он резко и бесшумно встал, взяв на прицел диверсанта. Ведь тот вторгся на его территорию, а значит, был врагом, по крайней мере, до выяснения обстоятельств.

– Стоять! Руки за голову! – голос Гэсэра прозвучал глухо, словно рычание зверя. Он светился в своей защитной оболочке и знал, что противник сейчас охвачен первобытным неконтролируемым ужасом.

На лед упал продолговатый ящик, руки чужака резко дернулись вверх. В два прыжка Гэсэр оказался лицом к лицу с незнакомцем и обезоружил его. Экипирован он был потрясающе даже для столь жутких времен как сейчас. Несколько боевых гранат, пистолет-пулемет и автомат, сильно смахивающий на советский калашников. К спине военного плотно прилегал объемный рюкзак из жесткого, пропитанного чем-то брезента.

Связав оторопевшего незнакомца, охотник заглянул в пластиковую коробку, раскрывшуюся от падения. Там были аккуратно уложены боеприпасы, тонкий длинный бур и компактный ледоруб. В рюкзаке обнаружились однодневный паек и контейнеры из плотного пластика с сероватой с прозеленью пылью.

За те мгновения, что длился досмотр, диверсант не проронил ни слова. Почти на голову ниже Гэсэра, даже во внушительном облачении он выглядел как-то хило и не по-военному.

– Кто такой? – угрожающе прошипел охотник. Не услышав ответа, он зашел со спины, натянул противогаз и, подталкивая пленника в затылок, повел его в поселок.

Идти пришлось долго. Приятная тяжесть с неба свалившегося оружия и даже довольно тяжелый ящик с боеприпасами Гэсэру не мешали, но щуплый незнакомец часто спотыкался и падал, как слепой щенок, оторванный от теплого материнского бока. Было бы жалко в клочья изодрать почти новую военную форму, великоватую для хозяина, но, может быть, в самую пору для молодого следопыта. В конце концов, он отключил защиту, подхватил связанные за спиной руки и повел пленного, не давая ему упасть.

К поселку подошли в непроглядной тьме. В доме уже знали, что Гэсэр вернулся не один, Дари чувствовала его приближение за сотни шагов.

Он открыл потайной замок и толкнул пленника в дом. Девять пар глаз уставились на чужака настороженно, оценивающе. Андрей, крепкий сорокалетний мужик с окладистой бородой подхватил трофеи. Тимур, болезненный парень, слишком долго живший на поверхности, но спасенный когда-то вместе с матерью от подонков, взял чужого на прицел. Женщины подхватили детей и увели в другую комнату.

Неожиданно ноги незнакомца подкосились и он рухнул на пол, гремя массивным рюкзаком и тяжелыми ботинками. И тут все заговорили разом. Гэсэр снял с пленника рюкзак, противогаз и обомлел. Перед ними лежала совсем юная девушка-азиатка с короткой стрижкой и такой нежной полупрозрачной кожей, словно она никогда не жила под свинцовым небом и не дышала отравленным воздухом.

Дари принесла воды и, приподнимая голову, влила глоток девушке. Когда она очнулась, со всех сторон посыпались вопросы. Пленница явно с трудом понимала их. Ей дали еще воды и помогли сесть. Девушка заговорила на довольно сносном русском языке, но с явным, укорачивающим слова, акцентом.

– Меня зовут Суми. Я из Японии, Здесь, – она показала на рюкзак, – ваше спасение. Наши ученые разработали биологический материал, способный за несколько лет нейтрализовать последствия ядерных взрывов.

Сложные слова давались ей непросто, но чувствовалось, что произносит она давно заученные фразы. Суми вглядывалась в напряженные лица людей и искала во взглядах хотя бы отсвет веры.

– Почему мы должны тебе верить?

Где-то в глубине души Гэсэра, в подсознании, беспокойно заворочался давно уснувший зверь – сомнение. В этом мире сомнениям и исканиям не осталось места, как не осталось места надежде, погребенной под толстым слоем отравленного пепла.

– Моя страна тоже лежит в руинах, но со времен холодной войны каждый стратегически важный объект в Японии имеет подземные, хорошо защищенные бункеры. Многие ученые и инженеры спаслись. Много ваших, американцев и многие другие спаслись в метро. – Безысходность, сквозившая в глазах девушки, сменилась на отчаянный вызов. Теперь она смотрела прямо в душу окруживших ее людей, угадывая проблески надежды. – Еще есть шанс начать сначала...

Вопросы, сотни вопросов ждали своего часа, но верить ли ответам? Эта девушка знала очень много. Планета содрогается в агонии, жалкие остатки человечества выживают в мире без солнца, в холодных пустынях, как черви заперты в подземках разрушенных городов. Все живое стремительно мутирует, пытаясь приспособиться к ужасающей действительности, а эта холеная девица летает на вертолете и плетет о спасении.

Так мы и поверили.

– Мы даже не знаем, кто развязал войну и что на самом деле стало с остальным миром. Может это вы устроили конец света? – процедил Тимур и взвел курок.

Девушка вздрогнула и медленно сказала:

– Первый удар был нанесен маленькой, раздираемой революциями страной по Америке, – она глубоко вдохнула, эти слова она явно не учила, – американцы разбираться не стали и выпустили боеголовки по всему миру. Россия успела ответить на удар. Весь мир превратился в пепел, товарищи...

Товарищи. Вот те раз. Как в плохом голливудском фильме. Дед Игнат рассказывал, что американцы, играя русских, звали друг друга товарищами. Звучит как-то не по-настоящему, карикатурно. Гэсэру слова девушки показались смутно знакомыми и не только из-за слова «товарищи». Он же перечитал скромную библиотеку в доме вдоль и поперек. «Атомный сон» Сергея Лукьяненко! Там тоже человечество было практически уничтожено из-за непомерных амбиций какой-то нелепой страны, развязавшей третью мировую в безумной гордыне и спеси.

Напряжение застыло на лицах. Все ждали действий, действий Гэсэра. Охотник хоть и был моложе некоторых, но он был добытчиком и защитником, негласным лидером, черт возьми! Давящая, оглушающая тишина словно растянулась в пространстве и времени. Будь эта хренова японка мужиком или мутантом, церемониться и не подумал бы.

Ладно, допустим, в контейнерах действительно какой-нибудь дезактиватор, но, может быть, японцы сами же все и выжгли, чтобы через несколько лет развернуть свою империю на весь материк. И правда, чего им вылезать из своих бункеров и метрополитенов. Ради спасения России? Да хрена лысого им это надо! Бред сивой кобылы, чушь какая-то получается.

Суми была совсем молода, лет семнадцать-восемнадцать. Красивая, какая-то не земная, не отравленно-земная. У нее было бледное лицо, верхняя губа чуть полнее нижней, черные дуги бровей сведены к переносице. Военная форма грубо коробилась на хрупкой фигуре, застывшей посреди комнаты в чужой разрушенной стране. Так, наверное, выглядели перед врагами пленные камикадзе, не сумевшие исполнить свой долг.

Что ж ты делаешь в этом зачумленном мире, девочка? Спасаешь человечество? Или завоевываешь? В любом случае, это мужская работа. Тебе бы сидеть в своей подземной лаборатории и рожать время от времени маленьких японских ученых и солдат.

Гэсэр медленно обвел взглядом своих родных и близких и сказал:

– Мы люди. Не мы решали умирать планете или нет. Мы постараемся понять и принять тебя.

–Мне нужно идти, я должна выполнить приказ и обработать свой квадрат. Иначе... – она смотрела на Гэсэра и одновременно будто мимо, ее голос был тихим, но твердым, – иначе мои товарищи погибнут зря, ликвидация последствий затянется на более долгое время.

– Сколько человек десантировалось?

– Четверо.

– И все смертники? – вскрикнула Дари и посмотрела на японку со смесью жалости и теплоты.

– Да, – безжизненным механическим голосом, коверкая слова, она продолжила: – обработать нужно несколько точек, расположенных в радиусе двух километров от места высадки. На это требуется время, вертолет не может ждать, горючего хватило только сюда и обратно.

Не похоже, что врет. Да и врать на чужом языке сложновато, наверное.

– Почему Байкал?

– Вода – источник жизни... и оптимальная среда для бактерий-ликвидаторов. Байкал – спасение для Сибири.

– Но почему они отправили тебя, а не взрослых мужчин, обученных воевать?

– Я готовилась к этому несколько лет, – голос девушки упал, она почти прошептала: – мое имя означает «очистившаяся», у меня... у меня не может быть детей.

Суми медленно оглянулась вокруг и впервые в ее глазах вспыхнула жажда жизни. Она вскинула голову и сбивчиво заговорила:

– У меня есть препарат для людей. Его мало, но он очень эффективный. Мы... мы не думали, что встретим на поверхности нормальных людей. Ведутся переговоры с Москвой, готовится экипаж и ликвидаторы для средней полосы России...

На миг Гэсэру показалось, что он слышит биение десяти сердец, даже лица как будто посветлели. Безумно хотелось верить и неожиданно для себя он заговорил:

– Когда-то давно я нашел тетрадь, обычную девичью тетрадь с наивными картинками на обложке. Там были стихи, может быть, простенькие и неумелые, и почти все о безответной любви, но было там одно стихотворение, оно... Оно стало для меня чем-то вроде мечты.

Гэсэр закрыл глаза и слова, за которыми он шел так долго, впервые зазвучали вслух:

Я лечу через звезды,

Через пыль не Земли,

Я хочу, чтобы просто

В путь ушли корабли.

Корабли всех несчастий

И фрегаты забот,

Каравеллы случайных

И вселенских тревог.

И тогда бы планета,

Ожившая вновь,

Отдохнула от света

Людских катастроф.

– Мы сделаем все, что в наших силах, Суми. Мы найдем твоих товарищей. Мы будем жить, жить вопреки, не смотря ни на что, во имя... Потому что надежда не умирает.

С уважением, Банзанова Дина.

Если Вы дочитали до конца и Вам понравилось, Проголосуйте, пожалуйста за меня здесь: http://metro2033.ru/works/?PAGEN_1=2

Заранее благодарю, отвечу на все комментарии, буду признательна за критику.

[Стиляшка]

По-мне не плохо, вдохновило!

[shulunovr]

страшновато, но тем не менее понравилось

+1 голос

[RuMaTa]

Стиляшка и shulunovr спасибо за отзыв и за голоса!

[ss]

требую продолжения)))))

[Larisaoo]

Хороший рассказ.

[RuMaTa]

спасибо большое, а по поводу продолжения - мэй би, мэй би)))

[Стиляшка]

И когда перечитал, остался того же мнения)

Продолжайте в таком же стиле)

[JudgeAZ]

ООО, мне тоже ооочень понравилось, обязательно проголосую

[RuMaTa]

Благодарю, но может быть и критики дождусь? Хочется же узнать, что история вызывает не только положительные эмоции.

[ToRa!]

+1 голос

И правда хочется продолжение почитать.

[relaxer]

– Первый удар был нанесен маленькой, раздираемой революциями страной по Америке, – она глубоко вдохнула, эти слова она явно не учила, – американцы разбираться не стали

не надо думать о передовой нации согласно русским стандартам. ложная предпосылка аннулировала рассказ.

[RuMaTa]

ОК, учту, спасибо за замечание. Это мой первый рассказ, так что: первый блин комом, да и на вкус и цвет, как говорится. Может быть еще есть замечания? Буду благодарна.

[relaxer]

у 80% МБР России истек установленный срок службы, мобильных пусковых комплексов осталось десятка два (от общего числа 1247), ракеты морского базирования Булава уступают Трайденту по забрасываемому весу (в два раза) точности наведения (у нас инерциальная у них GPS+астрокоррекция) надежности пусков (из 14 произведенных 6 удачных). Гэсэр получал бы американскую гумпомощь и ходил в школу построенную обществом Красного Креста. непонятно кому отошло бы Забайкалье Монголии или Китаю. Дальний Восток японо-американский.

[RuMaTa]

Relaxer, спасибо за то, что так подробно просветили, но по тематике Метро всему миру кирдык, так что японцы вполне могли бы замахнуться не только на Дальний восток, но и на всю Сибирь, тем более, что у них то, скорее всего, всё самое стратегически важное имеет бункеры.

ЗЫ: это моё личное мнение, ессно

[relaxer]

по тематике Метро всему миру кирдык

халтурщики, по моему мнению

[botaNICK]

RuMaTa

Рассказ отличный. Прекрасная, выверенная работа.

Критика релаксера однозначно не относится к художественным качествам рассказа. Да и вообще это не критика, а субъективные замечания.

Моё мнение по поводу фантастики - к ней невозможно придраться. По простой причине - автор творит то, что хочет. То, что автору важно.

Было бы любопытно почитать что-то ещё, не связанное с миром "Метро" (и вообще не фанфик).

relaxer

Критика - это указание на ошибки того или иного характера, грамматические, фактологические, различные очепятки и т.д.

То, что написал ты - это твоё видение. Не нужно его навязывать автору. Просто напиши свой рассказ, создай собственную версию реальности. Фабула у тебя получилась, а получится ли полноценный рассказ? Учись делать конструктивные замечания по делу, а не бессмысленные фантазии и "вкусовщину".

[relaxer]

RuMaTa

вкратце обозрел Метро 2030

[RuMaTa]

botaNICK, спасибо большое. Планов у меня много, от постъядера не фанатею, люблю разные жанры. Буду пробовать различные стили

relaxer, вам тоже спасибо за внимание, любые мнения нужны и важны.