Согласна! Сентиментальность - буржуазная роскошь. А наш народ сплошь и рядом из народа, из крестьян, батраков и т.д. Если батрак начне нюни распускать, он нифига на поле не заработает, нормы не выпонит, зп не получит, и останется его семья голодовать. Так что в крови нашего народа нет сентиментальности Игорь Бурдонов ТРАКТАТ О ПРИРОДЕ СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТИ Вместо эпиграфа: - У меня была одна знакомая. Она УЖАСНО любила любовь. А больше она никого не любила. Общим местом стали два положения: 1. Сентиментальность есть род жалости, а именно: малая жалость, в отличие от жалости настоящей, большой - чувства глубокого и положительного. 2. Сентиментальные люди жестоки. Первое положение есть, в действительности, определение, и, как с таковым, спорить с ним ни к чему. Правда, это определение уже содержит в себе элемент моральной оценки (негативной). Забегая вперёд, скажу, что причина этого не в самом определении - оно нейтрально - а в действующей морали, считающей большое чувство лучше малого. "О, МОРАЛЬ !" - воскликнул кто-то из Древних и нанёс сокрушительный удар. Второе положение есть утверждение, требующее либо доказательства, либо опровержения. Но возможен и третий вариант: понимание. Утверждения, подобные рассматриваемому, обладают оригинальным свойством быть истинными и ложными одновременно. Это проистекает из неадекватности используемых понятий, в данном случае: жалость, жестокость. "Зачем Вы используете ТАКИЕ понятия?" - спросили кого-то из Древних. "Это НЕ Я ИХ использую, А ОНИ МЕНЯ!" - гордо ответил Древний. Не следует понимать меня так, будто я призываю отбросить понятия неадекватные и заменить их другими понятиями, адекватными. Мораль - вся - неадекватна. И это не её недостаток, а её сущность. Ближе к делу. Есть жалость большая, иначе, настоящая, и есть жалость малая, иначе, сентиментальность. Настоящая жалость чувство глубокое и сильное. Это чувство не мимолётно, оно постоянно регенерируется из глубины нашего существа. Фактически, такая настоящая жалость есть род любви. Недаром говорят, что любовь часто начинается с жалости. Но любовь, и это тоже известно, часто бывает беспощадна, иначе - безжалостна. Здесь получается забавный силлогизм: настоящая жалость есть род любви; любовь бывает безжалостна; следовательно, настоящая жалость может быть безжалостной. "О, СВЯТАЯ ЖАЛОСТЬ!" - воскликнул кто-то из Древних, терпеливо снося. Настоящая жалость может вести к жестокости. Этот вывод не содержит ничего странного. В действительности, жестокость внутренне присуща настоящей жалости, хотя и не всегда проявляется. Жалость, как чувство, строится на отождествлении субъекта и объекта. Так возникает сочувствие, но это ещё не настоящая жалость. Только когда отождествление достаточно полно, глубоко, прочно, - вот тогда жалость становится настоящей. Тогда он (здесь и далее, как правило, человек) ради ближнего готов даже к самопожертвованию. Самопожертвование - характерный аргумент настоящей жалости. "Вопрос в том, - заявил кто-то из Древних, - готов ли я пожертвовать ВОЛОСКОМ ИЗ МОЕЙ БОРОДЫ?" Всё это толкает на действия. Настоящая жалость не может быть пассивной. Напротив, она очень активна: он стремится помочь ближнему, которого жалеет. Подлинная жалость оставляет далеко позади простое сожаление, сочувствие. Она агрессивна. Отождествляя себя с объектом (здесь и далее, как правило, человек) жалости, он жалеет его КАК САМОГО СЕБЯ и хочет помочь ему КАК САМОМУ СЕБЕ. И он начинает действовать. Эти действия могут соответствовать желаниям объекта жалости, а могут и не соответствовать. Но он должен помогать ближнему даже ВОПРЕКИ его собственным желаниям. Это категорически императив! Настоящую жалость, собственно, вообще не интересуют желания объекта, ибо этот объект уже отождествлён с субъектом жалости, и желания самого субъекта для субъекта стали желаниями объекта. "Я очень люблю его, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, я лучше него знаю, что ему хорошо, а что плохо." "Как это ТРОГАТЕЛЬНО," - заметил кто-то из Древних. Это есть альтруизм. Это есть самопожертвование. Это есть настоящая жалость. В этом проявляется настоящая забота о человеке. Я подчёркиваю, что это есть именно НАСТОЯЩАЯ, ПОДЛИННАЯ, МАКСИМАЛЬНАЯ жалость, забота, любовь. Тут нет никакой иронии. В своём максимальном проявлении эти чувства вызывают очень полное, очень глубокое, очень прочное отождествление субъекта и объекта чувства. Именно поэтому представление субъекта о благе объекта ОТОЖДЕСТВЛЯЕТСЯ с самим благом и с представлениями объекта о СВОЁМ благе. Иначе и быть не может. "Я иногда думаю, - проговорился кто-то из Древних,- что Вселенная ТАИНСТВЕННА, потому что ПОРОЧНА." Итак, жалость возникает тогда, когда, во-первых, субъект отождествляет себя с объектом жалости в собственном сознании, и, во-вторых, когда есть, за что жалеть. Второе условие означает, что, по мнению субъекта, у объекта не всё в порядке в жизни, и надо что-то изменить, помочь. Поэтому настоящая жалость обязательно требует активных действий: помощи. Особый случай возникает тогда, когда помочь физически невозможно (объект умер). Эту ситуацию называют горем. Субъект испытывает опасный стресс: энергия активности - стремление помочь - не находит выхода. Но если объекту жалости можно помочь (ещё-не-смерть), то может сложиться противоречивая конфигурация представлений. Ведь объект может САМ обладать самосознанием, у него могут быть СОБСТВЕННЫЕ представления о СВОЕЙ жизни и СВОЁМ благе. И эти представления могут вступить в противоречие с представлениями субъекта! Однако, помощь должна быть оказана БЕЗУСЛОВНО! "Как я просчитался!" - сокрушался кто-то из Древних, построив МАШИНУ СЧАСТЬЯ, которая, не выдержав страданий жизни, решила умертвить своего создателя. Иначе, это не будет настоящей жалостью. Следовательно, помощь оказывается НАСИЛЬНО, ВОПРЕКИ желаниям объекта жалости. Так настоящая жалость приводит к насилию. Насилие порождает жестокость. Настоящая жалость становится БЕЗЖАЛОСТНОЙ. Мы редко отдаём себе отчёт, насколько распространена подобная конфигурация. Вся врачебная этика в значительной мере основана на жалости к больному, требующей насильственной помощи. И это именно настоящая жалость! Может ли врач быть сентиментальным в отношении больного? Врач ЖАЛЕЕТ больного. Ещё пример: воспитание детей. Потому ли родители бывают жестоки с детьми, что не любят их? Нет, в большинстве случаев родители очень даже любят своих детей и применяют к ним насилие именно ВСЛЕДСТВИЕ ЛЮБВИ, а не вопреки ей. "Философия, - заметил как-то кто-то из Древних, - приводит к некоторому ОСТЕРВЕНЕНИЮ сознания." А сентиментальность? Это жалость малая, поверхностная, мимолётная. Она не затрагивает глубин нашего существа, точнее, не затрагивает их так, как это делает настоящая жалость. Разумеется, в основе сентиментальности, поскольку это всё же жалость, хотя и малая, тоже лежат ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ себя с объектом и представление о НЕБЛАГОПОЛУЧИИ объекта. Однако, и то и другое протекают иначе и дают иные результаты, чем в случае большой жалости. Хотя я и сказал о поверхностности сентиментальности, в действительности это не совсем верно. Когда сентиментальный человек испытывает приступ жалости, это именно ПРИСТУП - чувство острое и яркое. Если большая жалость сродни хронической тяжёлой болезни, то сентиментальность есть острый приступ боли, но короткий, почти мгновенный, за которым следует облегчение, и это даже приятно. В дальнейшем сентиментальный приступ часто имеет последействие: медленно затухающие УГРЫЗЕНИЯ СОВЕСТИ. В чём тут дело? "Совесть - это то, что ОТЛИЧАЕТ ЧЕЛОВЕКА ОТ БОГА," - с горечью говаривал кто-то из Древних. Я утверждаю, что сам ПРИНЦИП отождествления в случае настоящей жалости и в случае сентиментальности имеют разную природу. Здесь мы имеем дело с двумя противоположными способами отождествления. В обоих случаях я отождествляю в своём сознании себя с объектом жалости. В случае большой жалости я сам ставлю себя на место объекта и представляю себе, что он - это я. Но при этом я остаюсь самим собой и думаю, что ОН - ЭТО ТОТ ЖЕ Я, но в другом исполнении. Короче, в результате отождествления Я и ОН получаются ДВА Я. Сентиментальный человек в момент приступа, напротив, ставит ЕГО на своё место, начинает думать и чувствовать, КАК ОН. В результате отождествления Я и ОН получаются ДВА ОН. Понятно, почему подлинная жалость продолжительна, а сентиментальный приступ проходит быстро. Представлять себя на ЕГО месте можно очень долго, но думать и чувствовать как ОН, чужими мыслями и чужими чувствами можно только мгновение. Это как ОЗАРЕНИЕ: вдруг понимаешь другого человека изнутри и становишься им. "НЕКОММУТАТИВНОСТЬ мироздания, - глубокомысленно изрёк кто-то из Древних, - порождает НЕКОММУНИКАБЕЛЬНОСТЬ сознания." Мгновение проходит и остаются угрызения совести: ведь Я уже не ОН, я снова отчуждаюсь от него, снова становлюсь самим собой и уже не чувствую и не думаю как он. Я его как бы ПРЕДАЮ, ЗАБЫВАЮ, ПОКИДАЮ. Понятно, почему сентиментальность пассивна и не зовёт на помощь. Став на мгновение ИМ, я осознал всю безнадёжность положения: я увидел, что дело не во внешнем неблагополучии, в нём самом. Я увидел мир его глазами, я понял, что ему хотелось бы, и я уже готов был ринуться помогать, но вновь вернулся К СЕБЕ и обнаружил несоответствие ЕГО и МОЕГО видений мира. Теперь я должен был бы помочь ему ВОПРЕКИ СЕБЕ! Я увидел: он стремится к цели, которую я не могу принять. Он хочет того, чего я не хочу. Он видит истину в том, что я считаю ложью. И так далее. Несоответствие миров. И всё же сентиментальный человек помогает, предлагает помощь. Но он делает это не по внутреннему побуждению, не по велению сердца, а вопреки ему. Ведь вернувшись в себя, он может лишь разумом, рассудком понять, что этой помощи ждёт от него другой. И он проявляет ЛОЯЛЬНОСТЬ к этому чужому ожиданию. "Вы верите в СРОДСТВО душ?" - спросили кого-то из Древних. "Ну, что вы, - засмеялся Древний. - Я даже в УРОДСТВО душ не верю" Но он не может помогать насильно. Для этого у него отсутствует внутренняя убеждённость в своей правоте. Он прав для себя, но он знает, что для другого он не прав. Жестокость сентиментального человека может быть следствием его патового положения: он знает, какого дела от него ждут, но он не может делать, ибо не верит в правоту этого дела. Такая жестокость есть жестокость РАВНОДУШИЯ, ОТСТРАНЕНИЯ. Она заключается не в жестоком действии, а в отсутствии действия-помощи. Но сентиментальный человек может быть жесток и иначе. Он может совершать именно жестокие действия. Мгновения сентиментальных приступов редки, поскольку скоротечны, и в обычном состоянии он не испытывает жалости. Если другие, более сильные чувства, обуревают его, он может совершить жестокость, не испытав сентиментального приступа жалости, который в другом, более спокойном, состоянии остановил бы его. Впрочем, этот приступ он испытает позже, но будет поздно. Таким образом, настоящий человек совершает насилие, жестокость с ясным сознанием выполняемого долга, тогда как сентиментальный человек - в состоянии аффекта, либо из равнодушия. "РАВЕНСТВО ДУШ ВЕДЁТ К РАВНОДУШИЮ, - утверждал кто-то из Древних. - ИЕРАРХИЯ ТВОРИТ ЛЮБОВЬ И НЕНАВИСТЬ." Равнодушие - вещь особенно неприятная. Именно она даёт повод для второго из положений, с которых я начал свой анализ. Но есть ли равнодушие привилегия именно сентиментального человека? Попробуем разобраться. Человек не может жалеть настоящей жалостью всё подряд. Не замечали ли вы у людей крайней жестокости по отношению к одним и исключительной заботы о других? К первым он относится с полнейшим равнодушием, тогда как вторых активно жалеет. Но это равнодушие также весьма активно, ибо по сути своей оно есть неприятие. Любовь к одному часто ОБОРАЧИВАЕТСЯ ненавистью к другому. Любовь к родине предполагает ненависть к врагам, если родина - НЕ ВСЯ Вселенная. Но есть не только свои и враги. Не только союзники и противники. Есть ещё НЕПРИЧАСТНЫЕ. Таковы обычно животные (если, конечно, это не мои овцы и не волки, дерущие овец из моего стада), растения, неживая природа, инопланетяне. Странно, почему любовь к кошке часто считается сентиментальной, а любовь к собаке - настоящей? Не потому ли, что собака полезна (хотя данная, конкретная собака, может быть, и бесполезна), а кошка уже давно и как правило существо декоративное и её берут в дом исключительно для любви? "Хотел бы я быть БАБОЧКОЙ, - вздохнул кто-то из Древних,- сам не знаю почему" В наше время вдруг возникли экологическая проблема, Красная книга, проблема сохранения генофонда. Почему вдруг? Разве не надо было и раньше заботиться о природе? Не потому ли, что теперь создалась ситуация, когда забота о природе есть забота о нас самих? Настоящая жалость и любовь к природе, если копнуть, оказывается очень ЭГОИСТИЧЕСКИМ чувством. Тогда как сентиментальное отношение к природе, которое ведь было и раньше, совершенно БЕСКОРЫСТНО! Пацифизм всегда считался сентиментальностью в политике. Но ведь современное движение за мир фактически пацифистское, хотя в нём участвуют уже не только и не столько сентиментальные пацифисты. Пацифистскую окраску приобретает вся мировая политика. Почему? Не потому ли, что теперь это жизненно необходимо для всех? В действительности, равнодушие сентиментальности есть оборотная сторона её бескорыстности. Но представляется, что диапазон сентиментального чувства много шире диапазона настоящей жалости и настоящей любви. Отсутствие глубины (как я показал выше, скоротечность, недолговременность проникновения вглубь) восполняется широтой применения. Я думаю, далеко не всё, к чему мы можем испытать сентиментальное чувство, мы можем по-настоящему жалеть и любить. "ИСТИННАЯ ФИЛОСОФИЯ! - в сердцах воскликнул кто-то из Древних. - Она не вызывает в людях ничего, кроме снисходительного умиления." С развитием цивилизации и её нравственности должно расширяться поле приложения наших чувств: любви и жалости. И сентиментальность оказывается тут ПЕРЕДНИМ ФРОНТОМ. По-настоящему любить пауков трудно, но сентиментальное чувство к ним испытать можно и гораздо легче. Это кажется парадоксом: ведь представить себя в обличье паука проще, чем представить себя пауком, то есть обладающим паучьим сознанием и взглядом на мир. Но дело в том, что первое ЕСТЬ ВНЕШНЕЕ НАСИЛИЕ над собой (паучье тело - тюрьма для человеческого сознания), тогда как второе ЕСТЬ ОТКРЫТИЕ МИРА (озарение мгновенное, но яркое). Любить по-настоящему надо долго, основательно; сентиментальный приступ скоротечен. Первое требует усилия воли, второе происходит само собой, помимо нас (потому и быстро). Заметьте, как много в последнее время появилось жизненно важных требований с частицей НЕ: не нарушать экологическое равновесие, не истреблять китов, не перекрывать реки плотинами, не вмешиваться в личную жизнь, не воевать. Отрицание действия свойственно именно сентиментальности. "БУДЬ МОЯ ВОЛЯ, - мечтал кто-то из Древних, - я бы даже древним не был." Настоящая любовь активна и требует что-то делать. Почему утопии Платона, Кампанеллы, Дезами, революционные идеи 20-ых годов, мечты Циолковского содержат так много насилия, вплоть до фашизма? Ведь всё это было продиктовано исключительно великой, настоящей, подлинной любовью к людям, заботой о человечестве. Ответ прост: уровень ПОНИМАНИЯ действительного блага для человека тогда был ниже, чем сейчас. Не хуже, может быть, даже лучше, но наивнее. Но ведь это означает предостережение: ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ВОПЛОЩАТЬ СВОЮ ЛЮБОВЬ И СВОЮ ЖАЛОСТЬ В ДЕЙСТВИЯ, НЕ СПЕШИТЕ СО СВОЕЙ ПОМОЩЬЮ! Будьте более сентиментальны. Фактически, сентиментальность есть форма ЛЮБВИ К ЧУЖДОМУ. А именно такой любви от нас требуется всё больше и больше. Любить БЛИЖНЕГО, конечно, хорошо и часто погрешность из-за противоречия в конфигурации представлений не очень велика, поскольку это ближний. Но как быть с ДАЛЬНИМ? Здесь погрешность может быть огромна! Надо учиться ПОНИМАНИЮ - оно здесь важнее любви. "ИСТИННАЯ МУДРОСТЬ! - воскликнул кто-то из Древних философов. - Как можно её любить?" Но понимание есть акт разума - чувства при этом молчат. Но чувства не могут постоянно безмолвствовать. Разум ограничивает чувства и вместо настоящей любви рождается сентиментальность - пассивное чувство. Однако, в действительности происходит обратный процесс. Чувства, сентиментальные чувства активизируют работу разума. Это и есть АКТИВНОСТЬ СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТИ: вместо активной помощи "сломя голову" - аналитическая работа разума, ПОНИМАНИЕ. Замечено, что сентиментальные люди склонны к рационализму и рефлексии. Это не случайно. В социальном плане настоящая любовь всегда выполняет некий социальный заказ. Потому и приветствуется моралью. Сентиментальность связана с более долговременными потребностями общества. Она прокладывает путь новой морали. И она часто попадает впросак. В одном кинофильме Ленин говорит: "Эта музыка действует так, что хочется быть добреньким и всех гладить по головке. А в наше время нельзя гладить по головке - руку откусят." Но что было бы с нами, если бы мы действительно выбрасывали на свалку истории все эти САНТИМЕНТЫ?! Я думаю, с точки зрения людей Древнего Египта, мы все именно добренькие. Собственно, в этом и заключается нравственный прогресс человечества. "Прогресс! Прогресс! Прогресс! - кричал кто-то из Древних. - Как он меня достал!" Сама по себе сентиментальность вовсе не жестока, как это обычно думают. Она ничуть не хуже большой жалости. Но есть одна опасная смесь: сентиментальность и фанатизм. Между прочим, сам фанатизм, то есть слепая вера во что-то или кого-то, сродни именно настоящей любви (и её противоположности - ненависти). Однако, в смеси сентиментальности и фанатизма происходит жёсткое РАЗДЕЛЕНИЕ ТРЁХ МИРОВ: свои, враги, нейтральные. Слепая любовь к своим, слепая ненависть к врагам, сентиментальность к нейтральному. Фанатизм отгораживает для сентиментальности свой садик нейтрального, снисходительно поощряя его возделывание, но жёстко запрещая пересекать границы. Ясно, что корень зла вовсе не в сентиментальности, а в фанатизме. Развитая сентиментальность есть ПРИЗНАК ЗРЕЛОСТИ человека и общества. Дети не сентиментальны (хотя часто жестоки). Развитая сентиментальность означает сентиментальность осознанную, сознательную, которой не стыдятся. "ИСТИННАЯ ДРЕВНОСТЬ! - вздыхал кто-то из Древних. - Когда люди не знали даже, что они люди." Вы прокладываете дорогу в лесу и вы должны срубить дерево. Вы можете пожалеть дерево - это будет сентиментальностью. Ведь вы всё равно срубите дерево. Но это чувство следует испытать. Потому что наступит время и вы сможете проложить дорогу в обход леса. Нужно, чтобы вы ЗАХОТЕЛИ это сделать. А ДЛЯ ЭТОГО НУЖНО ПОЖАЛЕТЬ ДЕРЕВО. Настоящая жалость всегда УСЛОВНА: должны быть возможность и основание жалеть. Нельзя по-настоящему жалеть дерево, которое мы рубим. Ведь тогда мы не смогли бы его срубить. Нельзя по-настоящему жалеть врага - ведь тогда он не был бы нашим врагом. Но условия меняются, откуда же возникает жалость и любовь? К бывшим врагам. К дереву. Они рождаются из сентиментальности, ибо она БЕЗУСЛОВНА. Сентиментальное чувство есть та СТРУНА в твоей душе, которая откликается на все голоса Вселенной. Оно есть проявление глубокого и мощного чувства РОДСТВА СО ВСЕМ МИРОМ. Оно есть то ОКНО, через которое мы постигаем всё сущее эмоционально. Оно есть тот ПРЕДОХРАНИТЕЛЬ, который не даёт насиловать с сознанием исполняемого долга. СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТЬ ДЕМОКРАТИЧНА: она признаёт право каждого не вызывать жалость. Ведь испытывая сентиментальную жалость, я жалею на самом-то деле самого себя: я жалею свою ограниченность и конечность, ибо предчувствую своё ТОЖДЕСТВО с безграничной и бесконечной Вселенной. Поистине, жалея тебя, я жалею нас обоих, и, следовательно, я испытываю чувство равенства и родства с тобою. И в этом суть сентиментальности. Вместо эпилога: - У меня была одна знакомая. Её ВСЁ приводило в умиление. Кроме меня. 1982-1997 Кстати,автор внук Сталина.
