Dip

СССР в 70-х и 80-х годах был заражён криминальной субкультурой. Четверть низового городского населения, к которому можно было отнести многих русских, простых тружеников, рабочих, их детей

В этой среде господствовали тюремные порядки и "понятия". Подростки и парни вымогали деньги у слабых ровесников и ребятни помладше, избивая и запугивая их.

Средства собирались "на подогрев зоны", а чаще всего на покупку анаши и спиртного для "старшаков" этих подростковых преступных банд.

Этой криминальщиной были заражены не только многие российские, но и другие национальные города в Белоруссии, Украине, Молдавии, Грузии, Армении, Азербайджане, Казахстане, Киргизии и Узбекистане, в том числе моя родная Алма-Ата, где банды "пацанов" верховодили над казахскими, русскими, уйгурскими, корейскими и другими ребятами, принуждая их жить по зоновским "понятиям".

Болезнь не коснулась лишь Литвы, Латвии, Эстонии и Туркмении, где местные традиции жестко пресекали этот социальный сифилис общества.

Во всем другом огромном СССР от "зоновской" воровской русской суб-культуры сумели в жестоких драках с русскими ворами, "чавами" и блатными отбиться только бурят-монгольские ребята в городах и поселках Бурят-Монголии, в чьей древней культуре было враждебное брезгливое отношение к преступникам, которые считались "ород" и "мангадут", то есть чудовищами и мерзостями.

Недаром в Сибири, куда цари ссылали в течение 18-го и 19-го веков преступную русскую шваль, беглые русские каторжане боялись бурят-монголов, всегда убивавших их при обнаружении.

Потомки страшных для каторжан грозных людей продолжили их дело.
И в Улан-Удэ, столице БурАССР, более 5 лет длилась война в 60-х и начале 70-х между русскими криминальными "чавами" и бурят-монгольскими парнями.

Чавы, выросшие в семьях зэков, пытались установить в городе тюремные порядки. Они носили летом тапочки, как на зонах, ходили в трико, на голове у них были кепки.

Зимой нарочито носили телогрейки, сапоги, а на голове вязанные кепки темно зеленого или черного цвета.

Любили "набивать" на пальцах наколки, говорить тягучими гнусавыми под блатных голосами нечто, вроде "ЧеКаво".
Втюхивали ребятне "понятия", собирая с них деньги. Запугивали слабых, толпой избивая их во дворах.

Но в Улан-Удэ были районы, куда чавы боялись сунуться. Большинство Советского района, где жили преимущественно бурятские интеллигенты, партийные и советские правящие работники, было под жестким контролем их детей, в противовес "чавам" называвших себя "чуваками".
Они были намного грамотнее, культурнее и образованнее чавской гопоты.

Бурят-монгольские ребята взяли также под себя половину наиболее многочисленного Октябрьского района в новостройках, куда селились бурят-монгольские специалисты и управленцы, и часть Железнодорожного района.

Там парни дали бой чавам!
Как потомки монголов, исконно веков имевших серьезный опыт военно-политической и государственной организации, они создали боевые группировки, куда входило от 45 человек и максимально до 198.

Эти команды носили разные названия. Были Чанкайшисты, Делавары, Проспектовские, Гортоповские, Элеваторские, Хунхузы, Гунны, Самураи, Шошоны, Баргуты и другие боевые группировки.

Как видно даже из названий, бурят-монгольские ребята тогда видели в китайцах и японцах пример для национального самосознания, опираясь на них для противостояния ворам и бандитам в городе, которые в то время были в основном из числа русских люмпенов.

Конечно, речи не было о вражде с приличными советскими русскими людьми, которых было много в стране.

В этих командах сразу установилась почти военная иерархия.

Были "младшаки", куда входили пацаны 13 - 15 лет, потом "середняки" из четырнадцатилетних - семнадцатилетних ребят, затем шли "старшаки", кому было уже за 18 лет.
Командиров окружали их верные и смелые товарищи. Все остальные были соратниками идеи свободы бурят-монгольской столицы от блатной гопоты.

Командиры управляли своими группировками. Вместе со штабом разрабатывали планы захвата чавских территорий, придумывали тактику драк, выхода на место боя, пути возможного отступления при появлении милиции или дополнительных банд чав, договаривались с союзными группировками о совместном рейде против чав, утверждали бомбистов, которые должны были сделать бомбы для устрашения чав, принимали новых членов команд, думали, как защитить нормальных ребят от криминальной шпаны, и делали многое иное.

Некоторые группы даже сочинили гимны. 

Так Генералы взяли мелодию из своего культового кинофильма "Генералы песчаных карьеров" и на его мотив пели перед очередной дракой с чавами песню:
"Мы выходим на рассвете, из Шанхая дует ветер, 
Развевая наше знамя до небес.
Генералы — с нами Бог! И с нами знамя! 
И тяжелый генеральский наш обрез! "

Били чуваки чав с кличем Ураг-ша, Let it be, Гунны - Мар, Чанки - Угиняс, С нами Бог, Viva fort или Банзай!

В крупных драках за то, чтобы выбить криминал с его улиц бились порой более 100 человек.
Противостояние несло налицо национальный характер, где бурят-монгольские пацаны били рожи в основном русским чавам при поддержке немногочисленных нормальных русских ребят.

И чавы дрогнули. Улан-Удэ не стал очередной криминальной помойкой.

Бурят-монгольские парни выбили дух из криминальной шпаны. После этого их боевые общества исчезли из города.