Статья от 02.10.2004. http://www.pravda.ru/society/2004/8/27/83/18177_Melnikov.html Живущий в другом измерении Он считает, что факт знания им 95 языков занесен не в Книгу Гиннеса, а в «Книгу анальгинеса». Но на самом деле ему безразличны рекорды, главное – это искусство Ему чуть больше сорока. Невысокого роста, с беспорядочно лежащими светлыми волосами, светло-русой бородкой и серыми глазами. Вилли МЕЛЬНИКОВ-СТОРКВИСТ - лингвист, ветеринар, поэт, вирусолог, фотохудожник. На плече - черная сумка с фотографиями, как выяснилось позже, с фотокартинами. Он упоенно рассказывал мне о своих работах. Одни только названия уже завораживали – лужеводитель, натюрвивы, впечатлезвия, портретушь. Потом достал из сумки лист картона с каким-то разноцветным узором. Лингвистическая картина. Стихотворение, написанное на шести малоупотребляемых языках. То, что знала об этих творениях понаслышке давно, ощутила сама – симбиоз литературы, фотоискусства и перформанса. Вилли черкнул в моем блокноте только что придуманное стихотворение в художественных образах, на странном языке. «Это ваш лингвистический портрет». - сказал он. «Так переведите же его мне!» - попросила я. «Позже, при встрече». Интервью было неизбежно. Биографивы - У вас странное имя... - ... и происхождение? Мама у меня русская, коренная москвичка. Отец - полушвед, полуисландец - был привезен родителями из Скандинавии по социал-демократической линии. По-настоящему я - Вильфрид, Вилли - сокращенно. - Вероятно, много языков знаете? - 95. - 95?! Но это рекорд для Книги Гиннесса! - Да. Он уже там. - В число 95 входят только языки или диалекты и наречия? - Языки. Наречия и диалекты я не считаю. В Дагестане, например, люди из соседних аулов порой не понимают друг друга. Для меня критерий знания языка - умение писать на нем стихи. - Как на вас смотрят люди, когда вы в метро читаете книгу, например, на китайском? - Обычно я в метро ничего не читаю. Там хорошо думается... Как смотрят люди в таких случаях? Испуганно. В основном испуганно. Хотя - язык как язык. Да, отличается от русского или привычных нам европейских. И что с того? Кстати... Полтора года назад к нему приехали представители Книги рекордов Гиннесса с тремя специалистами, которые владели несколькими языками из разных языковых семей. После длительной и дотошной проверки рекорд был зарегистрирован. - Они меня так измучили, что голова разболелась, - вздохнул Вилли. - Пришлось анальгин глотать. Поэтому я назвал их Книгой анальгинеса. Ощущепки - Чем вы занимаетесь, что делаете? - Делаю то, что называется новой мифологией. Фотоживопись. Создаю картины без помощи компьютера. - Стихи в картинах? О чем они? - Не знаю. Как можно ответить - о чем стихи?! Да нет основной темы. Это психоделические пейзажи. Вот почитайте мои стихи... Вы можете сказать, о чем они? А они, кстати, очень даже о современности. - Сопоставляете прошлое с реальностью? - Прошлое - тоже реальность. Известный нью-йоркский культуролог и философ Борис Парамонов как-то сказал: «Прошлое потому и хорошо, что мертво». Я с ним не согласен. Прошлое живо, оно реально. В своих работах я стараюсь рассказать людям, что время может течь одновременно в разные стороны в разных измерениях и тем самым творить новые измерения, как оно творит себя. Время в моих работах течет как ему вздумается, а не так, как многим из нас представляется в нашем вымышленном же нами пространстве. Я пытаюсь освободить время. Педаголингва - Вы прежде всего поэт или художник? - Поэт-визуалист. Есть такое направление - визуальная поэзия. - К чему вас тянуло изначально: к живописи, к слову? - Никогда не возникало никакой тяги. Все получалось само собой. В четыре года я увлекся энтомологией... - Во сколько же лет вы научились читать?! - Вот в четыре года и научился. А в четыре с половиной увлекся энтомологией. Название каждого насекомого надо знать по-латыни. С этого все и пошло. Латынь. Что за язык, кто на нем говорил? Интересно же! А позже, классу к восьмому, я знал два скандинавских языка. Школьные учителя ненавидели меня за то, что я занимался чем угодно, только не школьной программой. - Как удалось освоить скандинавские языки, учась в школе? Кто вам помогал? - Никто не помогал. Книги помогали. Тогда все словари и курсы языков лежали свободно в букинистических магазинах и стоили копейки... Но в девятый класс меня не хотели переводить из-за незнания английского. Англичанка, помню, стервенела: «Репетитора вашему мальчику! Репетитора!!» А мальчику не нравился английский. Не мой тогда это был язык, не мой! Скандинавские языки - да. Немецкий - любовь с детства. А английский почему-то - нет. Датчане же до сих пор называют английский испорченным датским. Исторически они правы. Науковесты - Сколько языков вы знали к десятому классу? - Языка четыре по-настоящему. Совсем немного. Первый прорыв произошел в середине первого курса института - Московской ветеринарной академии, что в Кузьминках. С нами учились ребята из тогдашних соцстран. Гэдээровцы, венгры. Чехи не очень хотели общаться. Зато охотно общались ребята из недавних африканских колоний. От них я начал узнавать племенные языки. Окончательный же прорыв произошел после контузии на войне. Английский у меня в ту пору пошел. Пошло какое-то лавинообразное наращивание языков, лингвистическая наркомания. Кстати... Когда в комнату вошел кот, Вилли посчитал, что он будет мешать нашей беседе и начал ему... мяукать. Кот ответил, по-прежнему намереваясь лечь неподалеку от хозяина. Вилли мяукнул, как показалось, гневно, после чего кот поднялся и пошел к выходу. Уже на пороге он обернулся и что-то пробурчал. Словно огрызнулся... Как выяснилось вскоре, точно так же - доходчиво и серьезно - Мельников разбирается с собаками у подъезда. Не все псы соглашаются с ним, но, похоже, понимают, что с этим двуногим спорить бесполезно. - Как происходит запоминание языков? - На этот вопрос не смогли ответить даже те, кто ровно два года назад пытался исследовать меня в НИИ психологии. Бросили затею. После двух-трех моих визитов бросили. Я не стал им мешать... Скажу только, что мое полиглотство (это слово мне не нравится, оно у меня почему-то с обжорством ассоциируется) я бы не спешил называть неким благословением. Скорее - это проклятие. Страшное проклятие, которое сильно коверкает жизнь. - Из-за чего человек спонтанно может заговорить на неизвестном ему языке? - В английской литературе есть термин channeling - подканаливание. Я узнал его от психологов, тех, что меня пытались исследовать. Видимо, подразумевается канал подключения к тому, что академик Вернадский называл ноосферой. Это одна из оболочек Земли, образованная из интеллекта и опыта всех живших до нас поколений на планете. Вернадского обвиняли в фантазерстве, а сейчас эта теория стала весьма авторитетной научной гипотезой, способной объяснить механизмы разума. Смертепризма - Ваш канал заработал после ранения на войне? - Когда меня контузило, ребята из моего взвода погибли. Нас было 9 человек, по недоразумению только я остался жив, за что сейчас и расплачиваюсь... Это было в Афганистане близ города Герат в ноябре 1985 года. В день, который считаю своим вторым днем рождения - 22 ноября. - Что чувствует человек при клинической смерти? - У меня под ногами взорвалась пакистанская крупнокалиберная мина. Да... Благодаря этому я испытал клиническую смерть - слетал туда и обратно. Я побывал в другом мире, из которого мне не хотелось возвращаться. Никаких светописных ангелов я там не видел. Я двигался на переменной высоте над неоглядной плоской равниной, которая вела себя подобно переливающимся жидким кристаллам, не меняя при этом своей формы. Где-то были возвышенности, где-то впадины. Я чувствовал, что это не просто равнина, а живое, безумно красивое существо. Большинства цветов, которые были там, я не видел позже ни на одной картине даже самых потрясающих художников. Кстати... Вилли Мельников - научный сотрудник Института вирусологии. Правда, о науке он говорит, на первый взгляд, странно: - Верю в науку в симбиозе с абстрактным: с живописью, с поэзией - с искусством. Без интуиции не разовьешь науку, не сделаешь революции в ней. Революции в жизни и в истории - это ужасно. Революция в науке - прекрасно! - Там были яркие краски? - Переменной яркости. Причем краски как бы думали. Заботились, не слишком ли мне слепит глаза при взгляде на них, хотя у меня вообще не было тела. Сам я был какой-то чистой энергией. - Движение происходило быстро? - Разнопеременно. В какие-то моменты - стремительно, когда хотелось за что-нибудь ухватиться, а порой - мучительно медленно. Так или иначе, я долетел, доплыл, дошел или прибыл к некоему порогу, за которым был огромный обрыв в немыслимую бездну. Там виднелись удивительные помеси строений и животных одновременно. Это были подобия домов, в которых живут, и в то же время они сами были живы. Они росли, я понимал, чувствовал это. У них свои взаимоотношения, они мыслят. Безумно хотел сорваться! Понимал, что, если сорвусь туда, не разобьюсь, мне будет лучше. Но возврата Оттуда уже не будет. И тут меня потянуло обратно. - Сколько времени прошло? - Люди говорили, что минут сорок. А мне казалось, что прошло не меньше пяти часов. - Это было похоже на сон? - Это было слишком реально, чтобы называться сном. Слишком реально. Как поездка в одно из соседних измерений. Но с того момента я понял, что бояться смерти - все равно, что бояться собственной тени. Теперь я не боюсь смерти. Знаю, что ее нет, не существует. После того случая, кстати, все и началось, и началось... Ко мне на связь стали выходить мои погибшие однополчане, умершие друзья... Тем не менее - это один из самых важных источников творчества и я использую его в поэзии.
