Вот продолжение этих Угарных историй про КОшку и Собаку. Ребята неленитесь читайте это того стоит. Сам нелюбитель кучи букв ,но все истории прочитал на одном дыхании. Новый год! Новый год на носу, а у нас ни ёлки, ни оливье,- сказала собака. - Ёлка и ниебёт, – поддакнула кошка. Смотрю на них - натуральные засранцы. В переносном, конечно, смысле. С гигиеной у них почище чем у некоторых двуногих. А вот по части разводилова – это колбасой не корми! - Вы же майонез не жрёте?! - Нам ёлка нужна, а оливье это для тебя, чтоб спать помягче было. - Без намёков! Я пить между прочим, бросил. - От темы не отходим, вернёмся к зелёной красавице,- поправляет кошка. - Ну собирайтесь, пойдём за ёлкой. - Не, мы в тылу останемся. - Предатели! - Ёлки обычно возле станций метро продают,- намекает собака. - Метро, это под землёй,- подсказывает кошка. Делать нечего, пошёл в спальню. Одному-то идти не хочется. Давно уже зима не баловала хорошей погодой. Всегда у нас слякоть под тридцать первое число. А тут как у Пушкина- мороз, солнце, день чудесный. Правда, это из окна. Бужу Марину. - Вставай подруга, труба зовёт. - Может хватит уже? Но без злобы, а с лучезарной такой, сонной улыбкой. - Не, за ёлкой пойдём. - У тебя одни ёлки-палки на уме. - Палки вечером,- говорю, - А утром – ёлки! Морозец грызанул за щёки. И мы с Мариной бодро поскакали в направлении предполагаемого ёлочного базара. Кругом сновали, гружёные сумками, ёлками, и прочей хернёй, горожане. Я вообще не сторонник всего этого удалого размаха, с каким у нас принято праздновать что бы то ни было. Хотя новый год уважал. Было в нём что-то бесконечно домашнее и сентиментальное. Последние годА, правда, я банально просыпал торжественный бой курантов. И не по причине синевы, как могли бы предположить многие. Просто перестал относиться к этому моменту с детской надеждой на лучшее. Привычка быть кузнецом своего счастья слишком рано победила во мне Деда Мороза. - Вон там ёлки. Марина махнула рукой. Я послушно повернул на право, и через пять минут мы стояли среди множества кричащих детей, молчаливых ёлок, очумевших родителей, двух хачекянов и одной автомашины марки Жигули блевотно зелёного цвета выкрашенной маховой кистью. Это многообразие животного и растительного мира нашей планеты предстало передо мной во всей предновогодней красе. Мне стало немного тошно. - Ёлку подбери нам попушистее, - попросил я ближайшего ко мне продавца. - Э дарагой, всэ как на падбор! Я сплюнул, и покосился на Марину. Та напротив очень весело взирала на этот дурдом. - Тогда ты помоги, я буду добытчик, а ты критик. И шагнув в хвойную массу я вынул первую жертву. - Да ну,- Марина замахала руками,- Какая-то она драная как хвост у твоей собаки. Хорошо, что она не слышит, думаю, а то бы Марина запросто могла про себя что-нибудь новенькое узнать. Хотя конечно вряд ли, друг к другу они относились с взаимной симпатией. Когда через мои руки прошло ёлок двадцать, я убедился, что они действительно были «всэ как на падбор». А именно - уёбищные. - Вы их что, из бараньих рогов клонируете? В сердцах бросил я продавцу, выбираясь, по проделанной мною просеке, к Марине. - Ну чего делать будем? Спросила та. - В лес поедем. - За ёлкой? - Нет, за дедом морозом! - А разве можно рубить самим? - Тебе ёлка нужна или нет? - Мне не помешает, но вообще-то с ёлкой ты муть поднял. А точно ведь! Это же четырёхногие меня с панталыгу сбили. - Что, ни адна нэ падашла? Удивлённый хачекян подал голос откуда-то с права, из хвойных зарослей. - Полный дерибас с твоими ёлками. - Ай, нэправда, зачем абижаешь? «Хули я с ним, мудаком, разговариваю», подумал я и взяв Марину под руку порулил к дому. На подходе, отдал ей ключи, попросив подогнать машину со стоянки. - Я зимой не ездила ни разу. - Попрактикуешься. - Да ну тебя, ещё не дай бог чего! - Хорошо, вместе пошли. Действительно, думаю, чего это я? Сижу в машине. Марина вокруг порхала, сгребала снег, раскраснелась – согрелась видать. Дублёнку на заднее сиденье скинула. Натуральная снегурочка. Я же, злой на весь белый свет, замёрзший – кутаюсь в воротник как подмосковный немец. - У тебя телефон. А я и не слышу. Кому я ещё нужен? Смотрю, номер домашний. Ну, сейчас будет цирк. - Да? - Как там с ёлкой? На проводе кошка. - Мимо. Надо говорить, чтоб ещё Марина не пропасла, с кем это я там базарю. - Кто это? Ревниво затыкала она меня в бок. Ну вот, началось. - Вован это,- ей говорю. - Слышь, Зорге, мы тут с собакой чуть-чуть похулиганили. - Что там у вас? - Решили оливье забацать, и случайно всю колбасу схомячили. - ЧТОО?! - Марина аж подпрыгнула, как я заорал,- Там же кило с довеском! - Нам показалось с начала, что она подпорченная. И тему развивать нельзя, Марина беспокоится уже, снегурочку нельзя расстраивать – растает. - Ладно, я учту. Говорю как можно более равнодушно. Сам на Марину кошусь, та строит недовольные рожи. Пытаюсь жестами показать, что Вован на кочерге. Получается не очень. Рядом чувак какой-то тоже прогревается на «классике», на мою пантомиму смотрит через замерзшие стёкла с явной классовой неприязнью. - Давай теперь для легенды, про алкоголь чего-нибудь,- советует кошка. - Не, выпить ни как, извини Вован! - Скажи ему, что ты не пьёшь больше! - шипит на ухо Марина, - Он пьяный, он поймёт! Господи! Женщины хоть понимают, что они иногда говорят? - Не, не, я не могу, у меня, эта - абстиненция! - Попринимай трихопол! И захохотав кошка повесила трубку. Вот ведь сволочь! Ладно, сейчас вам будет ёлка с колбасой… - Подожди в машине, я мигом. Тебе взять чего-нибудь? - Косметичку захвати. - Мы в лес едем. - Да шучу я, термос возьми с чаем. А вот это мысль! Я бы и не вспомнил о таком благе цивилизации. Захожу в квартиру. Сидят перед дверями, вурдалаки. - Значит так, будете отрабатывать колбасу на лесозаготовках. - Это как это? Подозрительно спрашивает собака. - С кайлом в зубах. - А если поймают? - Скажу, что я у вас в заложниках. Рубил под угрозой расправы. - А с колбасой как быть? - А ну хватит ахинею нести, быстро собираемся! - Ты пилу возьми, стук топора издалека слышно, а пила почти не шумит, - советует кошка. Ну вот в кого они такие умные? - А влезет ёлка в машину? Собака тоже проявляет подозрительное участие. - Мы же не сосны корабельные едем валить. Рубанём что-нибудь в районе метра. - Жалко! - А колбасу не жалко? - Но и ты пойми, хотели-то как лучше! Я махнул рукой и полез за инструментом. Машин на дороге было мало. Собака пялилась в окно, кошка дремала у Марины на коленях. Я настроил «климат», чтоб на неё дул горячий воздух и она откровенно балдела. Мы с Мариной, посмеиваясь, вспоминали наш неудачный поход за ёлкой, я как бы невзначай стал гладить её по коленке. Кошка сразу же недовольно зафыркала. Я рукой тёплый воздух перекрывал. Сказать бы ей что-нибудь, да боюсь ответит… Отъехав прилично (от города), я свернул на какую-то лесную дорожку, благо снега на ней было немного. Пришлось углубиться на приличное расстояние, чтоб машину не было видно с трассы. Зимой, оказывается, лес так хорошо просматривается! - Так, я в лес, вы сидите в машине. - Может выпустить животных прогуляться? - Хорошо, только если что, ты их искать будешь. - Да они не убегут, я иногда думаю, что они у тебя всё прекрасно понимают. - Даже чересчур. Взяв пилу, я побрёл в лес. Вот как раз там то снега было достаточно. Ходил я наверное с час. Пару раз провалился в припорошённые окопы, матеря себя на чём свет стоит за неуклюжесть. Снег набился в ботинки. Елок не было. Нет, конечно ёлки были, но совсем не те, какие бы хотелось мне. Чтоб их везти нужен был лесовоз. - Эй мужик, ты чего тут с пилой? Я обернулся на окрик. Двое деятелей в полушубках, на лыжах и с немецкой овчаркой. - Поссать пошёл. - Ага, [ой]и, [ой]и. Ёлку ищешь? При упоминании о ёлке собака зарычала. Натасканная видать. Надо бы её нейтрализовать на всякий случай. Я свистнул. - Чего свистишь? Мужики явно теряли спокойствие. - А вы то сами кто? - А сам не видишь? Патруль ёлочный, таких как ты ищем. Я лесник, а это, - тут он замялся показывая на своего кореша,- В общем тоже лесник. Вот блин, небось на весь лес только эти двое мудозвонов и патрулируют, и надо же было прямо на них нарваться. Чего ж им [ой]ануть то? - Не ребята, я не ваш. И ёлки у меня тоже нет. - Давай, давай, оглобли заворачивай. Денег что ли не хватает на ёлку? Меж деревьев я увидел собаку. Она прыжками приближалась к нам, то проваливаясь в снег по брюхо, то выскакивая из сугробов как пробка от шампанского. Было это похоже на полёт ласточек перед дождём. - Это твоя бежит? Нервно выкрикнул один из мудозвонов. - Моя. Небоись, не укусит. - Да мы то не боимся, - усмехнулся он, - Как бы наш её сам не задрал. - Это вряд ли,- говорю. Собака подбежала и села с права. - У нас тут недопонимание, - её говорю,- Уболтай собрата по экологической нише, чтоб не кусал. Та кивнула и смело направилась к рвущемуся с поводка кобелю. - Слышь, держи своего, а то сцепятся! Закричали лесники. Последовала серия обнюхиваний и виляний хвостами. Иногда проскакивали какие-то не то порыкивания, не-то повизгивания. Наконец собака повернулась ко мне. - Порядок, нас не укусят, а эти двое, - она махнула мордой на лесников, - Просто на бутылку стреляют, ходят тут, лохов кошмарят. Юридических прав не имеют ни хуя. Лесник державший собаку аж поводок отпустил. Второй просто сел в сугроб с выпученными глазами. - Бля, завязываю, - прошептал оставшийся на ногах. - Ну чего, бириндеи, позвольте откланяться. Я развернулся и не спеша пошёл по своим следам к машине. Собака в скорости присоединилась ко мне. Незадачливые лесники оставались без движения, пока я их мог наблюдать меж веток и стволов. И только кобелёк жалостно поскуливал нам в след. - Охмурила, значит, да ещё и при исполнении, - подъебнул я собаку, - Не влюбилась сама-то? - Есть немножко… - Может вам, «чё-как» погулять пока? - Не, холодно, обещала, что летом заедем, так что с тебя причитается. - Замётано! А ты ведь сегодня хорошее дело сделала. - Какое? - Из-за тебя два человека пить бросили… Марина дремала. Кошка балдела. Собака романтически молчала, думая видимо о лете. Ёлки не было. Выехав на трассу я не спеша развернулся и взял курс домой. Надо было торопиться, если стемнеет, то точно ни хера не найти будет. А может и к лучшему, расхотелось мне рубить! Вскоре меня тормознул гаишник. Предполагая обычное вымогательство перед новым годом я негромко ругнулся сквозь зубы. Кошка привычно повела ухом во сне. В принципе меня нахлобучивать было не за что, но время терять не хотелось. Перепрыгивая через снег, смёрзшийся у обочины в небольшие горные хребты, ко мне приближался гаишник. Шапка была лихо сдвинута на затылок. Пару раз он чуть не наебнулся. - Слы, зёма, тут такая канитель, горючка ёк, своих никого, на дороге этой бляцкой, похоже, хуй не ночевал, - обрушил он на меня свой словарный запас. Вся живность, включая Марину вынырнула из сна и уставилась на эту суету. - У меня дизель. - Ох бляха муха,- зачесал он затылок и заметив Марину всё таки поправился, - Пардон! Я вежливо ждал. Наконец гаишник, видимо проведя нехуйовую рекогносцировку своего серого вещества, предложил другое решение. - Зёма, ты меня подбрось до поста, а то я без связи тут… И спохватившись добавил: - С наступающим вас, япона мать! Делать нечего, пришлось подвозить. Всё таки новый год. - У какой барбос! - Садитесь, не съест. - Да я сам сейчас кого хошь сожру. Понимаешь, часа два уже тут скачу. Не согреться. С утра не жрал, а на холоде сами понимаете… - И, что, кроме нас ни кого на дороге? Удивлённо спросил я. - Да на дороге то я минут двадцать, а так всё по лесу шоркался. - А в лес то тебе на кой? Я незаметно перешёл на «ты». - Да за ёлками маханул. Ещё летом присмотрел тут. Знак мы вывешивали периодически, ну и дежурили, так сказать «за превышение»… Я только покачал головой. - Ёлки то срубил. - А как же! У меня стал созревать коварный план. - Далеко до твоего поста? - Километров пятнадцать, дорога только дрянь, меня, пока ехал, два раза кидануло, - он осторожно, косясь на собаку пытался устроиться поудобнее, - Правда я на летней… - Гнать не будем тогда, - сбавляя скорость ответил я, - Там у меня на задней полке пакет, согреться не хочешь? - Водка? - Вискарь! - Ух ты. Прямо точно новый год. - Стаканы там же. Пластиковые правда. А! И шоколадка ещё где то должна быть. Марин, глянь в «бардаке». Та подозрительно косясь на меня, чего это я расщедрился, достала закусон и протянула гайцу. Тот уже, маханув в два приёма грамм сто, бодро захрустел шоколадом. Такая видать у них натура, хозяйская - подумалось мне. - А я вот тут женился недавно, - начал он ни с того ни с сего. Смотрю собака мне в зеркало подмигивает, мол, поняла уже что к чему. - Ну и как? Спросил я не оборачиваясь, дорога и впрямь была паршивая. - Да как? – гаец задумался, потом выпил ещё, - Да ни как! Собака рыкнула. Судя по тому как кошка вскочила выгнув спину то позвала именно её. - Ух ты, ещё и кошара! Ну у вас тут прямо зоопарк! Кошка выразительно глянув на меня перепрыгнула к собаке. «Ну всё, [ой]ец гайцу» почему то весело подумал я. Тем временем наш пассажир «поплыл». Видимо мороз и голод сыграли с ним плохую шутку. Расстегнув куртку, он продолжил беседу: - Я ведь, бляха муха, не только на своей свадьбе побывал. Приглашали меня, бывало, и друзья-товарищи. Даже подруги приглашали. Зачем? Ни тогда, по молодухе, понять не мог, ни теперь тем более. Всё это стало походить на театр одного актёра, гаец рассказывал повернувшись к животным, отчаянно жестикулируя и корча всевозможные рожи. Те сидели и с трудом, я это спиной чувствовал, сдерживались, кабы чё не [ой]ануть. - Но одна была непруха, - продолжал гаец, - Драки не было. Не везло ни хуя. Я как воспитанный на традициях вековых, был уверен, что если свадьба, то непременно кто-то кому-то должен ебач своротить. Такое вот у меня было социалистическое воспитание. Теперешней молодёжи не понять. Романтика пятилеток. Смычка стройотрядов. Догнать и перегнать. Последнее естественно про самогон. Стоп машина, отвлёкся как хуёвый танцор на блядину-балерину. Короче если позагибать пальцы рук и ног, то из всего этого грибкового великолепия символизирующего свадьбы, на которых я отметился как гость, ни одна из них не была омрачена мордобоем. И как-то я уже махнул на это всё рукой, (если уж с коммунизмом наебали, что уж тут об такой херне печалиться), как забросила меня судьба в один ничем неприметный городок. Надо сказать, что и оказался то я там хуй знает по чему. Типа на спор, кто дальше по пьянке на паравозе уедет. Молодость! Ну и я как мудак победил. Но не из-за решимости и воли к победе, а пьяный был в сосиску. И весь свой победный марафон хрючил как свинья, распугивая мерзким храпом культурных пассажиров. И даже майка в те минуты была у меня ни хуя не жёлтая. До сих пор помню минуту пробуждения. Открываю глаза - свет и тошнота. Закрываю – тошнота и потеря ориентации (в пространстве!). Отсюда делаю вывод, что в начале времён была только тошнота, и так боженьке видимо хуёво было, что он единым порывом всю эту канитель земную и отрыгнул вместе с палёной водкой. Ну он то отрыгнул и забыл, ему можно, а мне на перрон [ой]овать как на голгофу. И только там уже родил и я свою маленькую вселенную. Я признаться сам охуел от такого изложения материала. В гайце явно пропадал актёр с писателем. - Опять увлёкся, лиричное, бля, настроение. Ну хули, стою как Гойко Митич. Торжественно и качаясь. По сторонам смотрю. Смотрел, смотрел, и, наконец, махнув рукой, побрёл в направлении вокзала. Шаг мой был тяжёл а думы ваще неподъёмные. Есть в градостроительстве такой термин – архитектурная доминанта. Она ещё в музыке тоникой называется. (Тут я, уже не выдержав, заржал) - Так вот эта самая доминанта моих мыслей была такова: «На хуя мне этот блудняк!!!» и без всякой музыки. Карманы вывернул, они висят как уши у кролика. Пустые. До дна. А какого хера я хотел? За что пил, то и получил. В [ой]у Максима Горького! Тут его речь прервала икота. Которую он победил хорошей порцией алкоголя. - И станция ещё так называлась! Дно! Во бля бывает же. Хуйня к хуйне, и мы в говне! После минутной слабости принял решение и потом просто сел в первый паравоз до Питера. Собственно к чему вся эта история то. Гаец явно забыл к чему вёл свой рассказ. - А! Вот на обратной дороге я познакомился с кренделем, ехавшим к корешу на свадьбу. Ехал он из приличных ебеней. Всю дорогу естественно пил, и планка у него периодически падала. Но меня он похмелял исправно. Выслушав мою побасенку, проникся чувством сострадания и твёрдо решил, что к его корешу на свадьбу мы в месте должны идти. Единым фронтом. А если я ещё и подруг боевых организую, городских и начитанных, чтоб семечки не лузгали, то ваще миру – мир, богдану – титомир. Ясен пень подруг я ему пообещал безотказных, как трёхлинейки. - Чё страшные такие? – кошка не вытерпела, но ни кто! Кроме меня это не заметил. - Да не, [ой]атые бабцы! Кое как добрались мы до дома, - продолжал гаец, - Вскрыв заначку, я честно вернул всё, что он на меня потратил в паровозе, и начал вызванивать «[ой]атых бабцов». Ну и в результате завалились мы на эту свадьбу… Гаец уже окончательно потерял нить. - Ну и? Я решил не сбавлять темпа повествования. - Там я и подрался… Гаец спёкся. Он так и уснул откинув голову с пустым стаканом в руке. А жаль, рассказ его меня повеселил. И резко развернув машину, я погнал назад. Главное, чтоб этот генерал свадебный не проснулся. - Давай, бери след, где он эти ёлки спрятал, - подлетая к одинокой гаишной машине сказал я собаке. Марина удивлённо обернулась, но собаченция не моргнув глазом выскочила и поскакала в лес. Я за ней. Ёлки нашлись мгновенно. Я загрузил их в багажник. Благо он у меня большой. Отдельно постарался положить приглянувшуюся мне. - Кесарю – кесарево, слесарю – слесарево. – пробормотал я. Собака одобрительно глянула на меня и тихо, чтоб не слышала Марина, (заднюю дверь я уже закрыл) сказала: - Ну ты стратег! - Не те ребята! Гордо отвечал я. До поста гаишник так и не проснулся. Я бодро забежал в стеклянный аквариум где уже явно витал запах алкоголя. - С наступающим! Гляньте, не ваш там у меня? Гаишники подозрительно косясь всё же пошли со мной. - Ох ты, а мы уж думали пропал без вести! - заржали они. – Где ты его нашёл такого? - На дороге, где ж ещё. Забирайте и ещё там две ёлки ваши. - Ух ты, вот спасибо! Кое как, под руки, они отволокли его к себе. Я выложил прямо на обочину пару ёлочек. Подбежал гаишник. - Спасибо тебе, выручил! Если, что, ну там, проблемы, заезжай, поможем! И с наступающим! Я тоже поздравил его и, сев за руль, наконец то улыбнулся. Хорошо, когда под новый год случается что-то хорошее. Хотя смутно мне всё же казалось, что что-то я забыл. И только уже приехав домой и валясь от усталости вспомнил, что термос с горячим чаем остался в машине и колбасы мы так и не купили. Но это уже другая история… Конец. Продолжение следует... Добавлено спустя 1 минуту 9 секунд: Продолжение История последняя.( не последняя) Подруга очередная, Катя, как то говорит: - Может, в Баден-Баден слетаем, развеемся? - [ой], [ой], - говорю. Она улетела, а мы остались. Пару дней покеросинил, но не до соплей, а так, для тонуса. На третий день выкинул тормозной парашют, да хуй там был, кореш в гости зашёл, принёс два литра и стропорез. Ну а на пятый день собака меня уже за шиворот в ванную волокла. Заебалась горемычная. Кое как они с кошкой привели меня в чувство. - Знаешь, дорогой, пора тебе на природу, подлечить здоровье. – кошка говорит. А я в очень хуёвом состоянии, руки ходуном, постоянно сблёвываю, не пойми чем, хотя вроде и не жрал ни чего… По квартире перемещаюсь как афробиоробот. Увидел пустые бутылки, аж мотор клинить начало. Действительно, пора на природу. - Я на рыбалку хочу… - сказала собака. - Рыба, и ниебёт! – поддакнула кошка. - Какая рыба, на улице минус пять. - Самая погода для зимней рыбалки, корюшка прёт сейчас. - Это вам Затевахин наплёл что ли? - Тебе ли не всё равно, как раз спирт выветрится на холоде. Короче уломали они меня на рыбалку. Я только вот не был ни разу на «зимней». Рыбаков встречал, по городу их много бывает навалено, у метро в основном. Но как говориться «Для рыбалки мало страсти - нужны снасти». Стал вспоминать, кто у меня из знакомых маньячит по этому делу. Звоню Вовану. - Вован, привет! - Здарова, Толик тут к тебе заходил на днях, говорят, не помнит, как ушёл. - Через дверь ушёл. - Только проснулся в «Доме ночного пребывания», около Гренадерского моста, - и Вован заржал - Сам то как? - Да моя опять решила мир повидать, полетела в Баден [ой] Баден [ой]. - «Твоя» какая, Света, или Лена? - Катя - Ну а ты как всегда, на стакан, значит? - Слушай, давай без касания морального облика а? - Мне то чего не позвонил, я бы тоже врезал, а то работа [ой]ала хуже жены, блядей бы сняли, я такой шалман знаю на десятой Советской… - Вова, мне хуёво. - Ну всё, извини, чего хотел? - Ты вроде рыбак у нас, мне удочки нужны, и этот, как его, альпеншток, что ли. - Ледобур, наверное, ещё пешня и шумовка. - Это чего такое? - Ну лунку сверлить. - Да бля, не даун я, про ледобур можешь не объяснять, пешня с шумовкой, чё за херня? - Пешня , типа лома, лёд проверять или долбить, а шумовка, это как когда суп варишь, пенку снимаешь, так же, только лёд из лунки. - Наука! - А ты думал, тут всё по Сабанееву. На какую рыбу хочешь? - Вроде говорят сейчас корюшка попёрла… - неуверенно говорю я. Собака с кошкой энергично кивают. - Про мормышки спроси,- напоминают. Затевахина убью, вместе с Сабанеевым, разумеется. Короче пообещал он мне помочь со снаряжением. Не имей сто рублей. На домашнем консилиуме решили ехать на залив. - Водку брать? - Возьми пол банки, но не больше. - Холодно ведь будет! – я искренне возмутился. - Если заснёшь по пьянке, то замёрзнешь. - А вы на что? - Может, ещё нарты возьмём, а ты нас впряжёшь? Это мысль, говорю. Самое трудное в рыбалке, это рано просыпаться. Разбудил меня Вован, который завёз всю рыбацкую шлоебень ни свет ни заря. Худо бедно, но в десять мы были уже на Финбане. Вокруг сновали такие же долбаёбы как и я. Попадались даже те, кто был уже на хорошей кочерге. Из ларька истошный женский вокал орал про то, что «была любовь». Кошка сидела в сумке. Ей пришлось смастрячить что-то наподобие маленькой меховой квартиры, пожертвовав на это дело какую-то старую шубу. Собака чинно трусила рядом на коротком поводке. - Ты то не замёрзнешь? – спросил я у неё. - Да брось, у меня шерсть тёплая, на крайняк «Иглу» сложим. – отвечала она. Электричка не спеша несла нас по заснеженным ландшафтам. О чём я думал в эти минуты? Не блевануть бы. Но доехали без приключений, я даже покемарил чутка. Выходить решили с первой группой рыбаков. Я поплёлся за ними следом. Судя по их общению, все они друг друга знали, и разговоры вели про мормышки, прикормку и прочею рыбацкую атрибутику. Должен сказать, что в большом количестве данная тема очень сильно заёбывает. День обещал быть хорошим. Ветер отсутствовал, солнце припекало довольно сильно и в купе со свежим морозным воздухом производило благоприятнейший эффект на моё самочувствие. Когда вышли на лёд, группа сразу же разделилась на три колонны. Каждая взяла свой курс. Я интуитивно пошёл налево. Минут через тридцать мои поводыри сбились в кучу. Пока они размахивали руками и о чём то спорили, я их нагнал. - Чего стряслось? – спросил я. - Да вон, льдина откололась, вчера ветер был сильный. - И чего, может унести? - Теоретически да. - Так ветра же вроде нет? Все посмотрели на меня как на полного мудака. - Ты давно рыбачишь? – наконец спросил мужик в пыжиковой шапке. - Первый раз - с достоинством ответил я. - Тогда понятно,- засмеялся он, и все тоже заржали как лошади, - Когда почувствуешь, что ветер подымется, чистой воды уже метров сто будет. - Ладно, хуй с ним, - сказал ещё один рыболов и решительно перешагнул через трещину. Надо сказать, что если бы не это сборище, я бы и не заметил ни какого подвоха, так бы и топал до Котлина. Все тоже пошли следом за отважным рыбаком. Делать [ой], пошёл и я. Хоть очко и поигрывало, но позориться прилюдно не хотелось. Протопав ещё с пол часа, все вдруг разбежались в разные стороны как тараканы. Я остался один, и пока водил жалом по сторонам, вокруг с остервенением бурили лёд. - Давай может и мы рыбу половим? – тактично спросила собака. - Красота то какая. – высунувшись из сумки сказала кошка. Я беспомощно повернулся в одну сторону, потом в другую. Заметив это, мужик в пыжиковой шапке махнул рукой. Я осторожно подошёл к нему. - Туда отойди метров на тридцать, и можешь сверлить. – сказал он покровительственно, и добавил,- На что ловишь? - Хуй знает, какие-то червяки. - Мотыль, - назидательно поправил он, и саркастически пробормотал себе под нос,- Червяки, ишь, рыболовы пошли. Я по[ой]овал в указанном направлении. И через честных тридцать шагов скинул с плеча [ой]авший ящик. - Всё, нефть здесь! Кое как собрав ледобур, начал бурить. Когда бур провалился, аккуратно извлёк его и положил рядом. Шумовкой прочистил лунку. Пока всё получалось неплохо. Из ящика достал удочку, банки с наживкой. - Мотыля убери опять в ящик, а то замёрзнет. - напомнила кошка. - Сама смотри не задубей. Собака понюхала лунку. - Чё то рыбой не пахнет… - разочаровано протянула она. Я хуйнул одну банку червей в лунку. - За что ты их так? – кошка непонимающе уставилась на меня. - А что, Затевахин с Сабанеевым против? - Да нет, просто у нас всего две банки было, теперь может не хватить. - Если вы думаете, что я тут до утренней зорьки, то вот уж хуй! Размотав леску, и нацепив мотыля я опустил снасть в лунку. - Я посмотрю чего у других делается,- сказала собака и не спеша побежала прочь. - Доволен хоть, что выбрался на природу? – спросила кошка. - Есть свои плюсы, но ноги тоже уже подмерзают,- сказал я и привстав стал перетоптываться. - Не шуми, рыба всё слышит, - укоризненно сказала кошка. - Что ж мне теперь, без ног, как Маресьеву, оставаться? - Смотри сам, только мне рыбы свежей хочется. И тут кивок на удочке резко нагнулся. - Подсекай! – зашипела кошка как безумная. Я схватил удочку и со всей дури дёрнул вверх. Потом скинул варежки и трясущимися руками стал выбирать леску. Не пизжу, но холода в тот момент я не чувствовал. Когда наконец из лунки на лёд вылетел, и заиграл на солнце небольшой окушок, мы с кошкой издали победный кличь. Я отцепил трофей и насадив мотыля опять погрузил снасти в воду. Следующая рыбина оказалась корюшкой. - Ножом её порежь, и на неё же и лови, - посоветовала кошка. - Откуда же ты такая умная? – удивился я. - Самообразование,- с достоинством отвечала она. И началось. За десять минут я поймал семнадцать хвостов. В основном корюшка, хотя попалась одна приличная плотва и ещё три окуня. Подбежала собака. - Ого, вы наколотили! Максимум, что видела, это пять рыбин. - У кого? - У этого, в пыжиковой шапке, видать «бывалый». - Новичкам везёт, - подмигнул я. Через пол часа количество рыбин дошло до тридцати пяти. - Ну давай ещё с пол часа посидим и домой, а то для первого раза как-то подозрительно кучеряво, - говорю я животным. Те неожиданно согласились. Хотя мне просто показалось, что подмёрзла меховая братия. За следующие полчаса попался только в усмерть укуреный ёрш. Я сложил рыбу в ящик, смотал удочку и взвалил всё на плечо. - Ну пошли, Сабанеевы. Проходя мимо «пыжиковой шапки» я поймал на себе неодобрительный взгляд. - Как улов? – спросил я со скрытым чувством ликования. Но тот почему то молчал. «Может не услышал?», предположил я. И переспросил: - Клюёт хоть? Рыбак скривил недовольную рожу и махнул рукой, чтоб я не мешал. Да и хрен с тобой, подумал я и пошёл к берегу. Когда отошли на расстояние, с которого нас было не слышно, собака сказала: - У него мотыль во рту. - Чего? – не понял я. - Чтоб мотыль не замёрз, он его во рту греет. И тут я блеванул. Когда спазмы в желудке закончились, я обтёр рожу снегом, достал водку и прополоскал горло. Пару секунд поколебался- сплюнуть водку, или проглотить, но всё таки выплюнул. Без происшествий мы добрались до берега и по протоптанной дороге вернулись на станцию. Назад ехали в почти пустой электричке. Когда добрались до города, я понял, что очень устал. Тяжесть поклажи, свежий воздух, мороз, сделали своё дело. Но хоть и велик был соблазн добираться до дому на тачке, я логично предположив, что рыбака хер повезут, поплёлся в метро. - С собакой нельзя,- замахала мне рукой тётка в будке, и добавила, - Без намордника! Я так [ой]ался, что повернувшись к собаке сказал: - Ответь ей, что-нибудь, у меня сил нет. Та повернулась к бдительной работнице метрополитена. - Я вегетарианка, но если будете провоцировать, могу и за ляжку цапнуть. Мы прошли не заплатив мимо бесчувственного тела. Хоть какая-то польза от звериного [ой]обольства. Дома решил пригласить Марину на жареную рыбу. Точнее, чтоб она пожарила, а потом мы вместе сожрали. Кошка с собакой вытребовали себе сырую. Дал им всё, кроме корюшки. Помылся и пошёл. Звоню. За дверью шаги. - Кто? - Да я это… Дверь открылась. И куда я раньше смотрел? Такая классная баба! - О, привет, чего стряслось? - Рыбу я ловил, - ответил я голосом Леонова из «Джентельменов удачи». - Какую рыбу? – не поняла она. - Да на рыбалку ездил, - объяснил я, - Ты корюшку любишь? - Свежую? - Ну ясен пень не маринованную! - Вообще то да. - Ну тогда пошли ко мне, заодно и пожаришь. - А приставать не будешь? – игриво спросила она заулыбавшись. - Буду. Честно признался я. - Тогда грех не зайти, - констатировала она. Секс после корюшки, что может быть прекраснее? Так я думал, пока Марина колдовала на кухне, а мы (я и животные) смотрели «ящик». По требованию большинства пришлось зырить Затевахина. Незаметно я заснул. Разбудила меня собака. - Телефон! И точно, из прихожей доносились настойчивые звонки. Я поковылял на звук. - Телефон! – крикнула Марина из кухни. - Да слышу я, слышу,- недовольно проворчал я и снял трубку. - Алло! - Уже нарыбачился? Звонил Вован. - Да. - Ну и как, снасти не проебал? - Нет, утопил, - серьёзным голосом ответил я. - Да ты, что!!! Я ж тебе почти коллекционные удочки дал и титановый ледобур!!! - Нессы, - успокоил я его наконец, - Всё [ой]ок. Корюшки привёз. - Ну, бля, ты и мудило,- обрадовался он. - За снасти спасибо, больше всех поймал. - А где ловил? Я рассказал, приблизительно, так как название станции напрочь забыл. - А давно приехал? - Да уже часов шесть. - Везучий! Там как раз льдину оторвало. - С рыбаками? - Сейчас любая льдина с рыбаками. Из кухни раздался Маринин голос. - Всё готово, можно к столу. - Ты там не один? – навострил уши Вован. - Да, к корюшке ещё русалку зацепил. - Могу приехать. - Разрушишь атмосферу доверия и корюшки. - А как зовут русалку? - Марина. - Марина, значит «морская». Похоже точно русалка! – завистливо присвистнул Вован, - Ну тогда не буду мешать, рад, что вовремя свинтил. И он повесил трубку. Конечно, по уму надо было его пригласить на улов, всё-таки удочки его. Но поймите меня правильно, Марина то одна. Что ни говори, а жареная корюшка, это [ой]ато! Превозмогая себя, я налил по полста коньячку. Мы чокнулись. Марина выпила залпом, я же чуть пригубил и тут же быстро поставил рюмку на стол. - Не можешь уже? – кивнув на бутылку, спросила она. - Да чего-то не идёт. - Видать хорошо погулял? - Неплохо. - Твоя то, эта, которая, очередная,- тут Марина засмеялась, - Когда должна вернуться? - А хрен знает, вроде на неделю улетала. - А какого числа? - Какого числа, что? – всё ещё не понимая куда она клонит, спросил я. - Улетела какого числа? - А сейчас какое? - Двадцатое… Я посмотрел на батарею пустых бутылок, прикинул в уме количество выпитого, рассчитал дни запоя, накинул день на рыбалку. - Ебать! В прихожей раздался звонок. - Ебать!!! Повторил я. Марина поняла всё сразу. - Ну вот и поели корюшки… Из комнаты прискакали животные. Слава богу, молча. - Может мне на балкон пока, а потом незаметно выскочу? - Ага, разве, что с балкона. Кошка начинает тихо подхихикивать. Не ляпнула бы чего… - Ну так куда мне? – Марина растерянно стояла посредине кухни. Испуганная и красивая. - Хуй с ним, давай на балкон. Я ломанулся в коридор, открывать. Подруга выглядела отдохнувшей и обрушила на меня прямо с порога лавину важной и нужной мне информации. Из этого потока я понял, что: у неё отрубили телефон, потому что роуминг очень дорогой, ([ой]еть надо меньше, подумал я), отдохнула она прекрасно, в городе очень много «наших», жаль только, деньги быстро кончились. - Ты же четыре штуки взяла? – изумился я. - Знаешь, оказывается Достоевский, однажды, проиграл там всё, что у него было, даже обручальные кольца! «Ага», - думаю, так же как и ты, идиотка… - А чем это так пахнет? - Пиздюлями это пахнет, - говорю, - Ты что, все деньги просадила? - Почти. А что такое? Вот ведь сука! - А то, что зарабатываю их я. - Ну ты же разрешил… - она присела на стул в прихожей. - Слушай меня стоя! Я разрешил взять деньги с собой, и потратить на дело! А не проёбывать их как Достоевский. Ты хоть его читала? - В школе проходили, - пролепетала она. Подошла кошка. Долго смотрела на нас, потом зевнула. - Киса, киса, - подруга протянула к ней руку, чтоб погладить и заодно снять нервное напряжение. - Киса у тебя в штанах. – отбрила её та и не спеша прошла в комнату. Как она заорала! - Что это, что это? – наконец, прекратив истерику, залепетала подруга. - Это моя кошка, а ещё собака есть, не забыла за неделю? - Она, что, тоже говорит? - А ты у неё и спроси. - Боюсь. - Ладно, иди в ванную, смой тлетворное влияние запада. Когда из за двери раздался шум воды, я бросился к балкону. Марина уже задубела основательно. - Пойду я тоже в ванную, - прошептала она, - Греться. И мы на цыпочках сквозанули к дверям. На лестничной площадке она спросила: - А чего это она у тебя так орала? - Обрадовалась встрече,- уклончиво ответил я. - Жаль, что так вышло всё, - Марина расстроено хлопнула глазами, - Ну ты всё же не забывай… - Постараюсь, – я обнял её за плечи, прижал к себе. Куда уж тут, забыть, думаю. - Пусти, пора мне, - сказала она, не делая попыток вырваться. - Ага, - я отстранился но только чтобы посмотреть ей в глаза. - Ну хватит уже мучить! – она улыбаясь выскользнула и исчезла за дверью. Совсем как русалка. Я прошёл на кухню, маханул стопку, тут же налил до краёв следующую. - Посуду убери лишнюю, а то видно, что не один ты тут корюшку ел. Собака кивнула на стол. - Ты будешь? - Ну давай, выручу. Я поставил перед ней Маринину тарелку. Стопку ополоснул водой из под крана и убрал в буфет. С полотенцем на голове в кухню вошла Катя. - Ты сердишься? - Нет, я негодую. И выпил вторую, налив сразу же третью. - Я думала, у нас серьёзные отношения, - начала она, но я прервал эту лирику: - Сериалов не надо, давай, шмотки собирай и проваливай. - Куда? - А куда хочешь, можешь в библиотеку, можешь к маме в Екатеринбург. - Зачем в библиотеку? - Достоевского почитаешь. - Значит ты меня не любишь? Я знал, сейчас выпью третью, и будет полегче. Будет уже [ой] на эти сопли. И я выпил. - Так любишь или нет? Катя стояла надув губки, и ждала ответа. Вместо её, я спросил собаку: - Как корюшка? - Вкусно, - ответила та облизываясь, Катя аж подпрыгнула. Вошла кошка, посмотрела по сторонам, строго зыркнула на подругу. - Вроде и мокрая, а всё равно не русалка, - и ушла. - А ты умеешь корюшку жарить? – теперь я спросил Катю. - Нет… - Ну тогда – до свидания. Как я понял, животным тоже больше нравилась Марина. Не хочется описывать последовавшую за этим часовую истерику. Но когда Катя вышла наконец на лестницу, и я закрыл дверь, стало мне так хорошо, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Утренние лучи пробивались через занавеску, выхватывая внутрикомнатную действительность. В одном из таких светлых пятен было плечо Марины, безмятежно спящей на моей кровати, в другом- кошка, свернувшаяся калачиком у неё в ногах. Собака спала на полу рядом. Ну что ж, похоже пришло время, когда мне наконец придётся бросить пить. Хотя бы на несколько лет. Конец. Продолжение следует...
