В далеком и близком детстве была у меня Крестная мать. Конечно же у нее было имя, но для меня она была Кресна и все. 

Она жила в уютной деревушке, возле затейливо петляющей речки, а по улице проложена канава. Я очень завидовала этой канаве и всем живущим возле нее. Мне хотелось чтобы возле моего дома, в Тарбагатае была такая же канавка, по ней бежала чистая вода, и к дому проложены мостки из бревнышек. Прям мечта-безе всего детства. Мне было даже немного обидно, что канавка текла не по нашей стороне улицы. Хотя мне то уж грех обижаться, ровно за моим родным домом, переливаясь на солнышке, несла свои могучие воды в р.Селенга наша Тарбагатайка. 

Так вот, о Кресной. Она была необыкновенно гостеприимной. Ворота у них не закрывались. Целыми днями к ней шли люди. Она только успевала принимать гостей, провожать, накрывать на столы и мыть посуду. Делала она как то все это легко, будто бы между прочим. Для меня гости это целое дело. А она доставала из холодильника сметанку домашнюю, отрезала огромную краюху хлеба, держа  у груди огромный каравай из русской печи. Омулек, огородинки, щи из чугунка, земляника в пиалке, белой с оранжевым горохом. Все это было каким то уютно-вкусным, непередаваемо. Дома всегда идеальная чистота, во дворе ни соринки ни былинки, на огороде ни травинки. 

У Кресны был муж. Простой тракторист из колхоза. Хотя чо уж там.. простой. Далеко не простой. А депутат Верховного совета, какого то там созыва.

Пойду погуглю, мож найду какой был созыв.

Это был 9-ый созыв. В том же созыве был и Антропов и Горбачев. Кто не помнит, напомню, что Горбачев то из хлеборобов. Тоже простой тракторист)

Ну в общем, он созвался,  не знаю как он туда попал, но трудяга он был каких поискать. Видимо за трудовую доблесть и направили его туда. Человек он был немногословный, лишь хитро посмеивался, прищуривая глаз. 

Я любила у них бывать. На гумне был совершенно волшебный, разноцветный луг. Покос, как называют такие луга в деревнях. На покосе травы по пояс, Какие то пушистые нежные цветочки манили меня бежать по полю, сломя голову, дурея от аромата трав. Бежишь, а трава на ходу тебя хлещет по коленкам и растопыренным ладошкам. 

А если пойти на речку, то там был чертополох. Хоть он и колючий, но запах цветов по тонкости и изысканности не уступает дорогим духам. А, если рукой подцепить грязь из реки, то там были моллюски. Не более 5 мм в диаметре. Беленькие такие.... с чем то оранжевым внутри. Ну и конечно же головастики беспечные....погибавшие смертью безумцев храбрых под ногами и руками. .. А дальше была гора, на ней березовая роща и в свою пору земляника. По вечерам лягушки орали на студеной речке. Коровы шли с пастбищ, лениво отмахивая хвостом приставучих мух. Размеренная деревенская жизнь. 

И вот я так любила ездить в эту деревню, что не передать словами. Там никто не ссорился, каждый был занят своим делом. Жили Кресна и ее муж в ладу, как-то так как должно быть в моей идеальной семье. 

Но однажды случилась беда. Кресна умерла. Я даже на похороны не смогла приехать. Сын был грудным.  

 Остался дедка, как она звала его, один. Год пожил, трудно одному жить в деревне, без женщины. Привел он в дом удалую бабку. Бабка хорошая хозяйка, но чай пить в этом доме уже никто не предлагал. Было чудно приезжать в деревню, приходить в дом, где всегда была распахнута калитка для гостей...., он все еще родной, а тебя не зовут пройти... Тогда и пришло полное осознание, что Кресны больше нет. 

Как то было застолье. И новая хозяйка привечала своих гостей. Что там произошло никто не знает кроме ее. Но рассказала так, что дедка за столом вспомнил свою покойную жену... А эта учка сказанула ему: "Твоей жены уже кости давно сгнили, а ты все ее поминаешь". А он в ответ, что без нее тяжело жить, взял ружье, пошел и застрелился. После трех осечек.

Как -то вижу я сон. Сижу у них дома. Дедка рядом. И говорит он мне, жалуясь, показывая на соседский дом: "Она там, а я здесь, видишь канава между нами, я ее перейти не могу!"  

Вот такая грустная история.