Зацените рассказ

[Bobr0212]

Вчера написал рассказ. Оцените пожалуйста.

Выжить

Он поднял с земли камень. Гладкий и тяжелый. Ощущение знакомое с давнего времени…. С того самого, в котором все осталось. Когда-то он имел имя и слово. Теперь прошлое умерло. Есть только то, что есть. Его немного, но у других нет и этого.

Жизнь.

Он держал в руке камень, и это означало, что он жив. Пока у него есть ощущение камня, его не стерло, не размазало в этом новом мире. В выжженной земле, которая простиралась на тысячи километров во все стороны, был только он и этот камень. Серым пеплом обратились когда-то зеленые ветви растений, деревья, трава, животные и лишь бурая земля еще не сгорела вся. Но как видно, было это лишь вопросом времени. Местами желтый песок норовил наползти своими еще не окрепшими барханами на окаменевшую твердь земли. Он стоит в русле когда-то бурной реки, у которой было имя. Имена прошлого – первое, с чем его разлучил новый мир.

Теперь, чтобы выжить, он должен стать другим.

И ему уже не нужно искать себе подобных. Он – один. Совсем один. За ненадобностью его рот, язык, зубы, небо – срослись в какое-то странное месиво. Это месиво было важней всего того, что было там до сих пор. И так во всем теле. Внутри у него что-то происходило. Новый мир переделывал его из старого в что-то новое. Его инстинкт выживания оказался так силен, что теперь его нутро переродилось, подарив ему отвратительные ощущения. Хотя внешне он почти не изменился. Даже сросшийся рот был способен улыбаться по-старому. Но под его складкой губ находилась сплошная розовая хрящевая прослойка, на которой четким белым рисунком застыли бывшие зубы – кальциевый рудимент.

Он не пил уже десять дней. Это старый мир все еще жил в нем. Жажда еще подчиняла его себе. Но если б даже была вода, теперь он не смог бы попить. Он изменился.

Несколько дней назад он упал. Старый мир твердил ему: ты умрешь! Ты уже умер! Но сегодня он встал. Жажда теперь стала для него не больше, чем желание, от которого можно и нужно отказаться. Мир, твердивший ему о смерти, умер сам.

Посмотрел на палящее солнце. Это оно десять дней назад лопнуло и пролилось на живых огненным дождем. Мир кричал и корчился от боли. Среди земли и песка можно встреть белые кости прошлого. Оно еще просится в душу. Но он уже знает: это обман. Как только начнешь вспоминать прошлое – погибнешь.

Про себя усмехнулся, потому что по-настоящему уже не мог.

Есть только камень в его руке. Неведомая жизнь, с законами, которые не подвластны старому, рождалась в муках. Камень в руке. Горячий камень. Розовый ожог должен был опалить ладонь, и камень вырвался бы из руки. Но ладонь была горячей камня. Она искала силы и впитывала их раскаленными порами. Кто бы знал, что камень способен быть таким живительным!

Вдруг камень зашипел; белые и рыжие пятна его окраски внезапно почернели, и он лопнул, раскололся надвое. Камень умер, не выдержав хищных пор его ладони….

Зато ему стало гораздо лучше. Словно насытился. Ничего не изменилось. Новый мир не отличался от старого. Чтобы выжить, в нем тоже нужно было кого-то съесть….

Что ж пусть так. Здесь смерть и жизнь тоже в равновесии, и, кажется, он нашел свое место.

Он поднял следующий камень.

Кости прошлого медленно погружались в песок.

Через пару часов он понял: не все камни возможно съесть. Среди них было много мертвых. Он научился отличать живых по особому влажному запаху. Он двигался по руслу пересохшей реки и пожирал их. Его ладони – это страшное оружие. Они высасывали предметы наизнанку, наполняя его тело какой-то живительной энергией.

Проблема была в том, что его тело еще не научилось расходовать топливо рационально. Поэтому он ел (или пил?) все время.

Первый день клонился к закату. Стало заметно прохладней. Холод быстро добирался до его тела. Он беспорядочно хватал гальку, выискивая камни покрупней, чтобы можно было противостоять надвигающемуся холоду.

Напрасно.

Живые камни словно разбегались: в его ладони попадали лишь равнодушно мертвые. А холод быстро нарастал. Еще несколько минут, и он не сможет противостоять ему. И вдруг в полумраке он разглядел огромный валун.

Мгновенно метнулся к нему. Если напиться из него, то ему точно хватит на всю ночь. Жадно обхватил его чуть не всем телом, присосался.

И понял: никто не отдает свое просто так. Огромный валун через поры его кожи сам впился в его тело. Началась борьба. Камень пытался сам высосать из него все силы.

Он был и вправду живым, он старался выжить, высасывая из напавшего на него хищника драгоценные силы.

Борьба не на жизнь – на смерть. И вот уже не только ладони, но и вся поверхность тела стала его оружием в этой схватке. Темная шея хищника побагровела от напряжения; рыжие и белые пятна на валуне словно задышали, то увеличиваясь, то уменьшаясь в диаметре. Энергия борьбы, переходящая от одного другому, незаметно для борющихся подняла над ними полупрозрачный купол, который прикрыл их от смертельной хватки самого сильного их врага – холода.

К утру валун не выдержал битвы и раскололся. А хищник победил и пережил ночь.

В свете поднимающегося солнца он смотрел на русло реки жадно.

Но поднявшийся день не сулил ему ничего хорошего.

Ночь убила множество камней. Теперь, чтобы отыскать пищу, хищнику приходилось подолгу перебирать гальку. Он вновь был голодным. Правда, за это время он постепенно научился расходовать силы, выставляя к поверхности кожи коричневый пигмент, который не выпускал энергию наружу.

После полудня дело стало совсем плохо. Почти за час поисков он не нашел ни одного живого камня. Соединил ладони, чтобы не выпускать энергию наружу и обессилено сел на землю.

Прошлая ночь не прошла бесследно. Грязно желтый песок местами наступал на русло, пряча под собой гальку.

В старом мире хищник, наверное, завыл бы тоскливо, но в новом теле не было даже голосовых связок, чтобы можно было выплеснуть душу и протянуть последнюю прощальную песню гибнущего зверя.

Встал. Поднял голову с рыжими волосами к солнцу.

И увидел.

Там вдалеке… навстречу ему по руслу двигался кто-то, похожий на него. Он тоже перебирал гальку и был значительно крупней. Но для хищника это было неважно. Ведь перед ним была огромная куча пищи, которая могла спасти его от неминуемой смерти.

Большой – тоже увидел хищника. Они бросились навстречу друг другу.

Сошлись.

Большой с ходу попытался поймать хищника в объятия, но хищник ловко проскочил противнику под лапу и, развернувшись, жестко ударил его ногой. Однако большой – даже не шелохнулся. Через пару секунд он вновь попытался обхватить подвижного врага – и вновь потерпел неудачу. Но и хищник не мог ничего сделать. Его удары были слишком слабыми. Тело врага было непробиваемым.

Удивительно, хищник, который этой ночью боролся с валуном, обволакивая его, пытаясь высосать жизнь, теперь – напротив – старался уйти от объятий врага. Незаметно для себя хищник вновь возвращался к тому старому, от которого пытался избавиться все это время. Прошлые, позабытые приемы всплывали в нем, словно из ниоткуда. Хищник двигался так, как когда-то очень давно его учили в погибшем мире. До сих пор все, что приходило оттуда, только мешало ему выживать, но на этот раз все было иначе. В этом новом, только рожденном мире борьба должна была быть иной: поры должны были присосаться друг к другу, чтобы выяснить, кто охотник, а кто – жертва. Но хищник чувствовал, что в этом случае его ждет неминуемая смерть. И вот вместо присосок ладоней – удары руками и ногами. И словно возвращаясь назад, он вспоминает, как он умел биться и как планировал бой. Мысли, почти растворившиеся в инстинктах нового тела, вновь зашевелились в тяжелом мозгу, почти причиняя боль этому странному телу, жившему и выживающему иначе….

И бой продолжился.

Недоумевающий большой в очередной раз нашел пустоту. Разочарование и злоба подтолкнули его к оплошности: он подставил массивную ногу прямо под боковой удар. И хищник ударил. Впервые большой скривился от боли, но и хищник словно мячик отскочил от противника: с разворота тот зацепил его тяжелой лапой и на пару секунд схватился за ногу. Поднявшись, хищник смотрел на врага и видел, что тот еще прикован к боли в ноге.

Хищник, пользуясь этим, скользнул к большому слева и мгновенно воткнул свою ногу в голень врагу. Большой, уже почти приспособившийся к повадкам странного противника, с трудом, но все же успевает отвести ногу из-под удара. Но он еще не знает, что этот удар в голень всего лишь отвлечение: в следующий момент нога хищника взлетает до уровня головы большого и сбоку практически сносит его челюсть….

Нет, не сносит. Большой слишком силен. После удара он лишь покачнулся, шаря словно в тумане своими огромными лапами в поисках хищника.

И хищник бьет в голову снова. Большой уже не реагирует на движения врага, он поплыл, но запас его прочности велик: он только качается, но стоит.

И хищник бьет опять, и опять…. Теперь, когда инициатива в его руках, он получил шанс победить и ни за что не упустит его. Он вкладывает все силы в эти удары.

Наконец, большой падает.

Это победа. Это жизнь. Теперь хищник будет жить. Он, чего бы ему это не стоило, научиться выживать. Эмоции раздирают хищника. Он торжествующе бьет себя кулаками в грудь, показывая свою ярость и силу. Он силится выдохнуть воздух из легких в торжествующем реве, но у него ничего не получается. Его тело устроено иначе.

Но ведь он победил этого монстра по-старому! У него есть право закричать.

Нет, природа его тела уже изменилась.

Наконец, хищник успокоился.

Он не спеша подошел к большому, который лежал без движения. Поднял ладони. Жадные поры раскрылись в предвкушении. Поднявшееся солнце, несколько дней назад спалившее землю, равнодушно взглянуло на хищника. Теперь он перестал быть для него жертвой. Хищник показал свои ненастоящие зубы – оскалился в неестественной улыбке, и его сильные ладони обхватили огромное тело павшего врага.

И тут же он содрогнулся. Его мышцы словно стянуло, а ротовую складку перекосило. Хищник выгнулся, но его попытка оторваться от большого – не удалась. Враг был жив! Он не только не погиб, теперь при соприкосновении с телом хищника он, находясь без сознания, тем не менее, продолжал бой! Его поры были крупней и сильней, его мощный организм запульсировал, и хищник ничего не мог поделать с этим страшным врагом, убивающим даже без сознания.

Как же это! Безобразное порождение нового мира было хорошо приспособлено к этим странным условиям. Большой был плоть от плоти местным…. Но он – только наполовину зверь – даже бился с врагом, используя ужимки и прыжки своего старого погибшего мира. И все же он продолжал бороться, попав в жаркие объятия врага. Он выгибался, пытался кувыркнуться, он упирался ногой в пересохшую землю и вырывал свое тело из гибельных пор, которые словно миллионы насосов выкачивали из него жизнь.

На несколько секунд замер. Но потом над лежащим практически без движения большим поднялась голова хищника. В глазах – не то агония, не то ярость, переварившая сама себя. Там, где раньше был рот, оскал ненастоящих зубов безобразно вытянут, перекошен. Массивная шея вновь набухла, словно этот странный зверь пытался зарычать или завыть. Он приподнимается на руках, но присосавшееся тело большого не пускает, оно слишком массивно, чтобы его можно было поднять. В глазах у зверя появляется ужас, который в следующий момент вновь становится яростью.

Смерть. Кажется, так это называется. Дайте последнюю песню прохрипеть обезображенным ртом в это желтое пекло. Нет, рано сдаваться. Ну, еще немного, давай попробуй, нужно вырваться. Это все, что ему нужно – оторваться от большого.

Зверя шатает из стороны в сторону. Он уже мало что видит. Напряжение достигает предела. Его сильное тело, наконец, приподнимается над тушей врага, но не в силах оторваться от него падает вновь. И опять, словно пытаясь закричать, тужится зверь, тужится.

Солнце, одно только пылающее солнце кругом от края до края….

Странный зверь не желает погибнуть так же, как погиб тот валун, высосанный им ночью. Странный зверь все еще пытается что-то сделать, но сил все меньше. Его движения становятся все более вялыми, а большой вот-вот должен очнуться. И вот уже только одна голова возвышается над тушей неподвижного врага и все еще пытается что-то прореветь….

Большой очнулся. Голова его приподнялась. Он лежит на животе, а на спине у него зверь, не в силах что-либо предпринять. Большой высосал из зверя уже много сил, но зверь все еще держит голову в попытке обрести утраченное чрево. Поры на спине большого сосут. Большому хорошо, он перекатывает свои массивные мышцы, он испытывает удовольствие. Еще немного, и он окончательно высосет из зверя последние капли жизни.

И вдруг зверь закричал. Большой мотнул головой, но так и не понял, что произошло. Зверь же, захлебываясь страшным обжигающим воздухом, заревел. И этот предсмертный прощальный рев вдруг окончательно пробудил его сознание. Пересохшими, умирающими губами бывший зверь прошептал:

- Вспомнил, меня зовут Гром…

И в тот же момент страстное солнце, выжигающее все кругом, вспыхнуло и начало быстро тухнуть, словно умирающий уголек, на который внезапно налетел порыв ветра. Вместе с ним потухло и сознание Грома.

[Filding]

Захватывающе!