Почему нет? Если есть интерес... Добавлено спустя 5 минут: Выкладываю. Продолжение. Они сидели в одной из «Трехсот крепостей», охраняющих подступы к Горе. Со времен первых столкновений с демонами или луидами (как называли себя сами пришельцы) трискеры успели переселиться к подножию, начав свой великий поход к небу, к неведомой вершине Великой Горы, которой поклонялись и которая манила их. Народ подчинил себя духовному, и угроза войны лишь объединила его в достижении главной цели. Считалось, что по мере продвижения народа к вершине башни («крепости») будут сдаваться врагу. Поэтому трискеры на расстоянии двух пеших переходов от первой линии обороны уже начали возводить новую, которая со временем должна была принять на себя последующие удары луидов. Чем выше будет подниматься народ к Горе, тем больше брошенных линий укреплений должно было оставаться внизу. Для любого воина была очевидна пагубность этой затеи. Добровольная сдача укреплений – подарок врагу, плацдарм, с которого удобно совершать набеги. Но правители решили, а воины приказов не обсуждают. Тем более, что до сих пор удавалось избежать масштабного кровопролития. Сюзерен, олицетворяющий светскую власть, и Епископ Северный – глава Космической Церкви Трискеров – организовали встречу с врагом. Долгих три года шли переговоры в Клане Творцов. Но дело двигалось трудно. Демоны были неуступчивы и на все последние инициативы трискеров отвечали угрозами. Их требования были наглыми и святотатственными – дать доступ к Великой Горе, позволить начать собственное восхождение с восточной стороны. И что бы ни говорили послы Церкви и Сюзерена, в ответ они получали витиеватые словеса. Стало очевидно, что луиды готовятся к войне. Действительно, за эти годы к границам трискеров были стянуты громадные силы. Изменились и повадки пришельцев. За это время сдержанные поначалу и дипломатичные луиды стали настоящими исчадиями: грабили крестьян, уводили скот, сжигали угодья. В безопасности могли себя чувствовать себя лишь те, кто решился посвятить себя великому походу и ушел за линию «Трехсот крепостей». В конце концов на равнине остались лишь те, кто либо жил в глуши, либо был слишком привязан к привычному образу жизни. Но таких было мало. Весь народ снялся с места и двинулся в гору, оставляя за собой лишь воинов в крепостях. Обстановка накалялась. Все ждали полномасштабного вторжения. Вообще-то это был уже второй круг войны. Едва вступив на поверхность, демоны столкнулись с яростным сопротивлением и ужасом местных. Пораженные внешним видом луидов, трискеры затрепетали в суеверном страхе. Тогда в народе ходили слухи о том, что сам Эрлих поднялся на землю. Кликуши и прорицатели разных мастей кричали о конце света. Однако ужас произвел очень странный эффект – он мобилизовал народ. Трискеры, не желая терять бессмертную душу, бились с демонами насмерть. Целые деревни сжигали себя заживо, крестьяне бросались в самые толпы демонов с зажигательной смесью, не забывая поджечь ее. Поэтому луиды были тоже напуганы. Словом, первый круг был страшен для обеих сторон. И вот наступал круг второй. Война должна была начаться завтра на рассвете. Воины готовились. Обученные наспех крестьяне повторяли уроки военного искусства, мистики призывали стихии и заглядывали в будущее, качая головами с безумными глазами: общающийся с миром духов никогда не находился только там или только здесь – всегда между. Сотня же (обученные кастой воины, основная сила крепостей) занималась своими делами. Кто-то писал письма родным, кто-то заигрывал с крестьянскими девушками, млеющими от захватывающего отблеска смерти в облике Воинов, кто-то играл в карты. Последнее вообще-то было запрещено, но каста смотрела на это сквозь пальцы: тех, кому суждено умереть, стыдно упрекать в грехах. Крол и Лион сидели у крепостной стены, на ступеньках, ведущих наверх и чистили латы. - Говоришь, демоны якшаются с Тролем? Знаешь, что меня во всем этом удивляет? Он все время хочет быть кем-то! Дай ему волю, и он саму Гору оседлал бы… – брякнул Лион и почувствовал: зря. О святынях всуе не говорят. Добавил серьезно: - Крол, извини, сорвалось как-то. Сам не знаю. - Ничего, просто Троль и в самом деле мразь. А я-то как ему попался, вспомнить стыдно. А все от того что с тропы сошел, лес напугал… - Ну, ты же не лазутчик, слава богу. Пусть шпионы играют в эти игры с Тролем и ему подобными. Наша честь – в другом, – Лион горделиво расправил плечи: он был уверен, что подсматривать и подслушивать – дело мелких вороватых проныр, у которых нет ни чести, ни имени. - А вообще-то чего тебя вниз-то понесло? – спросил Лион. - К дому ходил. Мои-то давно уже в Гору ушли. А меня знаешь, что-то потянуло… Ностальгия типа. Ну хоть посмотрел. - Вообще-то опасно. Могли и демоны заловить. А завтра нам каждый воин нужен будет, тем более из касты… – Лион почти всегда говорил банальности с видом Главного Педагога, за что над ним подсмеивались, но другом он был надежным. - Кто стал Полководцем? - А ты не знаешь? – у Лиона вытянулась физиономия. – Ты что на Совете не был? К старейшинам дуй, да во все лопатки. Завтра ж такое, а ты… Беги, скорей. Латник усмехнулся. Все-таки он порой слишком правильный этот Лион, до глупости правильный… Хотя Крол и сам собирался идти к мудрецам. Его задерживало лишь то, что ему предстояло рассказать о своем позоре с Тролем. Но идти было нужно. Тяжело поднявшись со ступенек, латник двинул в противоположный конец крепости, твердо ступая по удобной дорожке. Выложенная камнем брусчатка была особой гордостью башни Лью. Ни в одной из трехсот ее не было, а в Лью была. Вообще-то башен было не триста, а всего пятьдесят, но однажды в воинственной речи Сюзерена прозвучало: мол, у нас уже есть сила в триста крепостей, так что бояться трискерам нечего. Что имел тогда в виду Правитель, никто не знает, но оборонительная линия быстро обрела свое неповторимое имя: «Триста крепостей». Здесь, в западной стороне крепости, за небольшой охраной, перед тесной палаткой сидели они, старейшины. Даже странно, что такие хлипкие существа могли породить таких богатырей, как Лион или Крол. Латнику всегда казалось, что старейшины целыми днями занимаются какими-то важными делами, но когда он приблизился, то обнаружил другое. Вместо того чтобы обсуждать план сражения или заниматься организацией провизии или чем-то еще, они играли в карты… - Простите, Мудрые, что прерываю… – Крол подавил усмешку: слава богу, они тоже трискеры и тоже имеют слабости. Старейшины, захваченные какой-то игровой интригой между собой, лишь через минуту подняли головы к нему. - Я – Крол. Меня сегодня не было на Совете. Но я не слышал последних распоряжений не по своей воле. Троль заманил меня в ловушку, – начал латник, поднял голову и удивился: ни один из четырех уже не слушал его. Они вновь уставились друг на друга, продолжая свое развлечение. Крол замолчал. Отсутствие Воина на Совете всегда было как минимум проступком, а тут его даже выслушать не хотели. Наконец Номер Один (старейшины не имели имен, а лишь цифры) улыбнулся Воину: - Продолжайте, солдат, продолжайте… Однако продолжения не последовало. Номер Один поймал глаза Крола и тот в оцепенении уставился в его темные зрачки, чувствуя, как теряет контроль над собой. Инстинктивно рука потянулась к мечу. Еще немного и вся мощь и выучка Воина обрушилась бы на четверку мудрецов, поскольку Темная сила, внушающая страх всем трискерам и, как выяснил Крол, даже животным и лесу, больше не подчинялась ему. Такое должно было происходить лишь в бою, именно это состояние делало Воинов очень опасной силой с любым противником. Но Номер один, кажется, знал, что делал: в тот момент, когда мышцы Крола уже практически начали свой боевой танец, он оборвал это странное действие. Выхваченный меч, занесенный над головой Номера Три, последним усилием латника был отведен и с силой вошел в центр образованного старейшинами круга, разметав и перерезав половину колоды. Но на этом все не закончилось. Вдруг из палатки выскочил кто-то в грязных лохмотьях и с пронзительным визгом кинулся к картам и залопотал на странном языке. Но вместо того чтобы унять безумца, старейшины сами вдруг бросились к картам: каждый стал тянуть к себе обрезки. Номер Два, пожалуй, самый старый и всегда внушавший трепет и уважение, схватил две обрезанных карты, поднес их к лицу и восторженными глазами уставился на них, другой – третий или четвертый – плясал в центре, стараясь как можно сильней втоптать карты в землю. Кто-то плакал, кто-то выл. И только Номер Один сохранял невозмутимость. Его загорелое лицо, испещренное многочисленными морщинами, уже давно не было лицом трискера, оно было похоже на образ Видящего, первопредка народа, каким его изображали на картинах и фресках. Лишь оно сохраняло спокойствие и внушало Кролу и обомлевшей охране обычную для трискеров мысль: старейшинам нужно доверять, что бы они не делали. Действие продолжалось минуты полторы, пока тот, что в лохмотьях, не упал. В то же мгновение Номер Один страшным голосом взревел: - Вернись! Старейшины в один момент перестали придуриваться и уставились на тело упавшего. И его Крол узнал: это был Иона, мистик и прорицатель. Конечно! А действие это было Актом Ясности перед битвой. Как он сразу не догадался! Через некоторое время Иона открыл глаза. Номер Один, улыбнувшись, попросил уйти всех посторонних. Охрана и Крол неохотно отошли от старейшин. И тогда, взглянув на мудрецов, Иона сказал просто и без двусмысленных образов, к которым так любят прибегать гадатели всех мастей: - Я видел море рыжих волков, они как трава в степи стелились и волнами набегали на наши крепости. Братья, нас ждет ужасное… Мы совсем не знаем своих врагов. Решать, конечно, старейшинам, но я думаю, что готовиться нужно к худшему. Знают ли Мудрые врагов, судить Ионе, конечно, не стоило. Но никто не выразил неудовольствия поведением мистика. И объяснялось это просто. Его разумная речь не вязалась с собственным обликом. Безумные глаза безумного трискера после транса были особенно страшны. Мистик стоял, еле удерживая равновесие. Этот Акт дался ему особенно трудно. Это видели все. Поэтому и его невольное вмешательство в дела Мудрых не было воспринято как нарушение этикета. Порой Ионе можно было все. Старейшины молчали. - Лью падет? – Номер Два поднял глаза на мистика. - Да. - Спасибо, Иона, как всегда твоя помощь бесценна, – Номер Один наклонил голову в знак благодарности. - Я всегда в Вашем распоряжении, Мудрые… – и Иона, слегка покачиваясь, пошел туда, где стоял Крол. - Вручим себя в руки Единого, и да поможет Он нам… Номер Один, готовьте гонцов, Сузерен должен знать… – Полководцем был избран Номер Два, и он уже отдавал распоряжения, поскольку его полномочия вступили в силу сразу после Совета. Номер Три покачал головой и удивленно обронил: - Как же это? У нас почти два десятка Непобедимых Воинов, и башня все равно падет? - Значит, их раз в десять больше. Иона прав: мы ничего не знаем о наших врагах. Наши лазутчики недостаточно изворотливы. - Номер Два, я услышал упрек. Принял к сведению. Мне хочется ответить, но я понимаю, что Номер Два прав. Лазутчики сработали плохо, – тихие слова Номера Четыре всегда были взвешены. И если Номер Три мог себе позволить какие-то сентенции, то Номер Четыре почти всегда молчал. Порой было ощущение, что его просто не было среди Старейшин. И, конечно, его длинная речь произвела впечатление. - Может быть, задачи слишком тяжелы и вам стоит больше работать с мистиками? – Номер Два хотел подбодрить, но у него не получилось. Номер Четыре лишь кивнул головой. Ему вообще хотелось поскорей выйти из поля общего внимания. Тем временем Крол стоял в отдалении и наблюдал, как отошедшая охрана Старейшин затеяла борьбу. Они демонстрировали неплохую технику, но ясно, что до Воинов им было далеко. Особенно был хорош крепыш с широкой спиной и мощными руками. Он ловко проходил сопернику в ноги и, обладая немалой физической силой, выдергивал их из-под противника. Соперник тут же валился на зад под дружный хохот окруживших охрану ополченцев и еще не ушедших из башни девушек. Подошел Иона. Это не могло быть случайностью. Мистик знаком был лишь со Старейшинами и больше ни с кем даже не здоровался. Крол прекрасно знал, что во время Акта Ясности обязательно должен быть тот, кто понятия не имел о нем. Только присутствие непосвященного позволяло начать действие. Так что Воин не опасался, что делал что-то не так. Он боялся другого. Произошедшее было проверкой для Крола как Воина. Если он не может держать в себе Темную силу под контролем, то он – недоучка, и он опасен не только для окружающих, но и для самого себя. Если Темная сила поработит его: он никогда более не будет трискером. Более того, он не будет ни живым, ни мертвым: оба мира откажутся от него, и он навечно останется темным призраком, внушающим страх и ужас крестьянам. Так что, когда Иона шел к Кролу, тот боялся, что мистик с присущей ему проницательностью увидел в нем недоучку. Если это было бы так, то ему пришлось бы ритуально покончить собой, чтобы сохранить бессмертную душу. Но все обошлось. Иона спросил о другом. Но прежде он, конечно, поздоровался: - Да хранит тебя, Единый… - Крол, – представился Воин. – Тебя так же, Иона. - Крол, – продолжил предсказатель. – Когда ты подошел к палатке, ты собирался сказать о чем-то важном, не так ли? - Извини, Иона, но я не могу тебе сказать этого. Не потому что не доверяю, а потому что знаю твое дело: мистики всегда находятся по обе стороны Тьмы и Света, жизни и смерти, трискеров и лиудов… Прости, Иона. - Ты, ничего об этом не знаешь, Воин! Как ты смеешь обвинять меня в том, чего обо мне не знаешь! - Я не обвиняю… - Обвиняешь. Ты только что усомнился в том, что я – трискер… - Я всего лишь следую Закону. А Закон требует, чтобы отношения Воинов с мистиками не выходили за рамки предписанного. - Правила? Тебе нельзя было сходить с тропы, но ты сошел и попался Тролю. Если б ты не нарушил закон, мы бы не знали, что гнусный предатель снюхался с демонами. Так это? - Может, нам этого и не стоило знать? - Тогда не ходи к старейшинам и ничего не рассказывай им… - Что? Постой, как ты узнал про Троля? – спохватился вдруг Крол. Внезапно он вспомнил о коварности мистиков и уже испугался, что незаметно проболтался Ионе. - Когда ты подходил к палатке, я уже был в трансе, поэтому прочитал тебя как открытую книгу. - Так чего ты донимаешь меня? - Ты не должен ходить к старейшинам и говорить про демона, которого ты видел у Троля. - Почему? - Потому что ты нарушил закон. Если сейчас ты не исправишь эту ошибку, то демоны победят в этой войне… Правитель, чей народ совершает духовный подвиг, не имеет право на роскошь. Это хорошо понимал Сюзерен, поэтому он оставил свой дворец в Коринфах, построенный триста лет назад, и переселился в обычный дом. Округлый как все дома трискеров он, конечно, был больше и даже напоминал чем-то его былые палаты. И все же это был просто дом в деревне на берегу маленького озера. Здесь было легко, деревенский воздух бодрил силы, и какое-то время Правитель даже пытался следовать учению Простоты, адепты которого восхваляли естественную жизнь, уходили в леса и там пытались жить в единении с природой и самим собой. Место действительно было хорошее, в отличие от времени. Именно отсюда он пытался вести переговоры с луидами, именно здесь он обдумывал каждый шаг своего последнего правления. Он уже знал, что войдет в историю, и теперь старался быть по-настоящему достойным своей династии. Восхождение могло стать делом жизни народа, которое прославит трискеров в веках. Но оно же могло стать началом конца. Решение о походе ему далось нелегко, но слишком уж наседал Епископ: тот был уверен, что Единый поможет им. И когда священник был рядом, Сюзерен действительно верил, но едва оставался один, как его тут же одолевали сомнения. Любой крестьянин скажет, что сначала нужно накормить кымчака, а потом уже обращаться к Единому с молитвой. И вот сейчас, похоже, наступила расплата за наивность. Накануне каждой битвы мистики трискеров проводили Акт Времени, который ясно отвечал на вопрос, кто станет победителем. Акт ни разу не соврал. И вот со всех семи крепостей, которым было суждено биться завтра, прибыли гонцы со страшными вестями. Ни одна из семи крепостей не выстоит… Сюзерен тут же послал за Членами Большого Совета. Следовало срочно организовывать четвертую линию обороны и менять тактику начинающейся войны. «Большая четверка» – Мудрые Первого, Второго, Третьего и Четвертого Ведомств – прибыли практически сразу. Они вошли в овальный зал и молча заняли свои места. Казалось, они уже обо всем знают. Сюзерен понимал, что настоящая сила и власть этих четырех невзрачных существ такова, что любой из них накануне мог легко выведать, почему они здесь. Но, в то же время, Сюзерен был уверен, что никто из них этого не делал. На то он и Совет, чтоб решение было честным, а не обусловленным чьими-то политическими интересами. Такого состояния Совета династия добивалась долго и достигла его всего около семидесяти лет назад. Именно тогда был последний зафиксированный случай политического давления на Большой Совет. Честность и знание, стоящего за ними ведомства, были залогом правильных решений. Даже само то, что Совет одобрил восхождение на Гору, свидетельствовал о многом. Несмотря на большие дебаты, все Члены Большого Совета одобрили это решение. И вот настал момент принять новое. Признать ошибку или продолжать упорствовать в религиозном рвении? Вот главный вопрос, к которому они вновь должны обратиться. Наконец, появился Епископ Северный. С некоторых пор его влияние в Совете стало возрастать. Сегодня, похоже, он немного сдаст свои позиции. Вряд ли этот седой проницательный трискер будет отрицать очевидное. Скорей всего, он будет молчать и соглашаться. Можно было начинать: - Ваше Святейшество и Мудрые Четырех Ведомств Трискеров! Приветствую Вас! Совет при этих словах уже стоял на ногах, а при последних – преклонил колени. Каждый приложил правую руку к груди в знак верности и почитания Сюзерена и тут же занял свое место за столом. - Нетрудно догадаться, почему вы снова сегодня здесь. Уже везде прошли Акты Времени, и к нам прибыли гонцы. И они принесли страшные новости. То, что я сейчас скажу нельзя понять и принять сразу. Поэтому приготовьтесь, – Сюзерен вздохнул. И набрав воздуха, тихим отстраненным голосом произнес: - Во всех семи башнях: «Рао», «На излучине», «Берта», «Лью», «Белая», «Неприступная», «Луч» – нас ждет поражение, – последние слова сказаны были почти шепотом, но тем сильней был эффект. Тишина повисла в овальном зале. Слово Правителя потрясло. Спустя несколько секунд Совет чуть не в полном составе вскочил на ноги. Старейшина Номер Два, нарушая этикет, воскликнул: - Ваше Величество, это немыслимо, чтобы во всех семи. Этого не может быть! Это провокация! Номер Четыре, скажите, это диверсия? Можно сделать что-то подобное? Старейшина Номер Четыре, возглавлявший Ведомство лазутчиков, молчал. Он был единственным кто все еще сидел. Сюзерен, позволив выговориться, ответил: - Мы уже сделали это. Едва вести дошли, как тут же были отправлены наши собственные вестовые. Они свяжутся со Старейшинами ваших Ведомств в башнях и прибудут назад с новыми сведениями. Я жду их с минуту на минуту. Более того, я пошел дальше и предположил заговор мистиков. Ведомство лазутчиков уже получило соответствующие указания. Старейшина Номер Четыре согласно кивнул головой. - Поднимать шум раньше времени нельзя. Но нам совершенно определенно нужно знать, где будет находиться каждый из семи предсказателей в течение завтрашнего дня. И все же я не верю в такое массовое предательство. Думаю, мистики здесь не при чем. Завтра нас ждет, действительно, черный день. Сюзерен сделал паузу. - Но мы переживем его. Важно другое. Разобраться, почему мы завтра проиграем. Каждая из крепостей должна была держаться целый месяц, но падет в первый же день. Почему? Если мы ответим на этот вопрос, то и решение примем верное. Старейшины медленно заняли свои места. На ногах остался лишь Епископ. Склоненной головой и прижатой к груди правой рукой он у Совета просил слова. И Сюзерен кивнул в знак согласия. Епископ, не поднимая головы, набрал в легкие воздух. Его левая рука слегка подрагивала – знак высшего возбуждения. - Ваше Величество и Мудрые Четырех Ведомств Трискеров! Когда умирает дерево, оно еще долго стоит, прежде чем рухнет на землю. Но пока оно стоит, сохраняется форма, которая позволяет ушедшей жизни воссоединиться с Единым. Когда рыба-меч гибнет, проделав последний путь из Большой воды в маленький ручеек, ее крепкий скелет остается нетронутым сотни лет. Все знают, что из него получаются лучшие в мире стрелы… Сюзерен улыбнулся и кивнул головой. Внешне глава государства вполне благодушно слушал выступление. Но внутри его полыхал пожар, не хуже подземных огней демонов. Едва Епископ произнес первую фразу, как Сюзерен понял, к чему клонит глава Церкви. Этот фанатик готов принести в жертву собственный народ ради мелкого тщеславия. Пожалуй, впервые за историю трискеров религия настолько определяла жизнь государства. И произошло это только потому, что он, Сюзерен Ю-Ди-Тринадцатый, однажды уступил Епископу. Это было ошибкой. Больше такого не повторится. Тем временем глава Церкви продолжал: - Форма, мы все знаем, форма определяет наш путь к Единому и обратно в мир… Наше нетронутое погибшее тело – это наш будущий путь и разрушится он может лишь после того, как по нему до конца пройдет смертный. Туда и обратно в мир. Но это всего лишь средний из путей движения к Великой Гармонии Единения… Похоже, что речь Епископа не слишком вязалась с моментом, и «Большая четверка», кажется, так же, как и Сюзерен, была недовольна неуместными речами. Старейшина Номер Один поднял глаза к небу, красноречиво показывая свое отношение к происходящему. Номер Три опустил голову. Номер Четыре был как всегда невозмутим. И лишь Номер Два не мигая слушал оратора. - Таким образом, настал момент, когда мы создадим Высший уровень Великой Гармонии. Это произойдет, когда наш богоизбранный народ взойдет на Великую Гору… Наконец, Номер Один не выдержал: - Не предлагаете ли вы, Ваше Святейшество, трискерам помереть, чтобы этот Высший уровень в конце концов разродился? От неожиданности Епископ оборвал свою вдохновенную речь. Говоря честно, он попросту заткнулся. Номер Три хохотнул. Сюзерен ликовал про себя. Получил, чертов идиот? Вовремя вмешался Старейшина, вовремя… Пока Епископ не очнулся, нужно было что-то сказать, чтоб едкая реплика не стала причиной раскола: - Иначе говоря, глава Церкви предлагает оставить наше предыдущее решение в силе. Не так ли дорогой Епископ? Только после слов Сюзерена бедный Епископ пришел в себя и зло прошипел: - Никогда прежде, слышите, никогда Церковь не была предметом насмешек! Он уперся горящим взглядом в обидчика-Старейшину. А тот, в свою очередь, скрестив на груди руки, и, будто пряча на губах улыбку, глядел снова вверх. Но в следующий момент и он не выдержал: - Просто никогда прежде вы, Ваше Святейшество, не подходили к нам так близко… Сюзерен встал. Пора было прекращать мелкие обиды. - Ваше Святейшество и Мудрые Четырех Ведомств Трискеров! Нам нужно решить не отношение к Церкви отдельных Членов Совета, а нечто совершенно иное. Давайте займемся делом. Тем временем в овальный кабинет вошел Секретарь: - Вестовые прибыли… Это было кстати. Конфликт тут же прекратился. По крайней мере, внешне. Как и ожидал Сюзерен, проверка ничего не дала. Всем семи крепостям была уготована тяжкая участь побежденных.
