- Доброе утро, - джентльменским тоном сказал Максим. - Ага, доброе... - отозвался Владик и улыбнулся привязанному за уши зайцу. - Андрюшка, привет... Ой, а как там Гоша? - он перегнулся через край койки, заглянул под нее: - Гоша, как ты там? - Я это... в полном порядке. Только я немножко это самое... еще посплю. Я почти до утра сочинял пятую главу поэмы. Называется "Летучие рыбы"... - Сочинил? - Сочинил. Это... почти... Мне бы это самое... хорошую рифму к слову "рыбы"... - "Поры бы..." - А... какие "порыбы" - "С давней поры бы"... Или что-то такое. - А! Это... Вот... И очень хотелось, чтоб с этой поры бы Мой "Кречет" со мной был всегда, И мчались, как птицы, летучие рыбы И билась у борта вода... Ну, это... как? - Во! - Владик, извернувшись, показал Гоше, большей палец. - Вполне профессионально, - вежливо заметил Максим. - Ты же не любишь стихи, - не удержался, поддел его Владик. - Да, но по литературе у меня пятерка... - Максим спустил койки ноги, повертел головой. - Кажется, мы в открытом море... Но почему так тихо? - Рано еще, все спят... - Рулевой не может спать, - строго заметил Максим, - он на вахте... - Но не песни же ему петь, - хмыкнул Владик. И в эту минуту снаружи послышался бодрый песенный куплет: Отчего так ёкнуло в печенке И ползут (ох!) по спине мурашки? Это кто же там сидит в бочонке - Весь такой мохнатенький и страшный? Затем раздался жалобный голос: - Педро, прекрати петь такие песни, это дурная примета...(с)