Обсуждение социал-дарвинизма

[Всеволод]

Социальный дарвинизм (социал-дарвинизм) - социологическая теория, согласно которой закономерности естественного отбора и борьбы за выживание, выявленные Чарлзом Дарвином в природе, распространяются на отношения в человеческом обществе.

Социал-дарвинизм объясняет эволюцию общественной жизни биологическими принципами естественного отбора и борьбы за выживание, подчёркивая роль конфликтов в общественном развитии.

Принципы социал-дарвинизма схожи с основными постулатами лессеферизма (лессеферизм – проявление личной инициативы, готовность граждан защищать свои интересы) и капиталистической экономики: все эти учения ставят человека перед выбором: «либо плыви, либо тони», признавая всех, кто не смог приспособиться к условиям капиталистической экономики, «людьми низшего сорта».

Ключевые идеи этого учения просты. Эволюция обеспечивает прогресс благодаря тому, что более эффективные обладают большей вероятностью передачи своих генов потомству. Следовательно, любые попытки помогать менее эффективным препятствуют развитию человечества.

А вот что говорит видный антисоветский антрополог, ди­рек­тор Института этнологии и антропологии РАН В.А.Тишков в конце ХХ века: “Общество - это часть живой природы. Как и во всей живой природе, в человеческих сообществах существует доминирование, неравенство, состязательность, и это есть жизнь общества. Социальное равенство - это утопия и социальная смерть общества”.

А вот как излагал сущность человека “Московский комсомолец”: “Изгнанный из эдемского рая, он озверел настолько, что начал поедать себе подобных - фигурально и буквально. Природа человека, как и всего живого на земле, основывается на естественном отборе, причем на самой жестокой его форме - отборе внутривидовом. Съешь ближнего!”. Такая обработка велась во всем диапазоне средств - от желтой прессы до элитарных академических журналов.

Поначалу этот антисоветский социал-дарвинизм был вульгарным, как бы бытовым, стихийным - много говорили о сантехнике "дяде Васе", какой он пьяница, люмпен, иждивенец, неумеха и т.д., и как хорошо было бы ввести в СССР безработицу, чтобы его приструнить и заставить работать так же хорошо, как работают немцы. Потом это представление о человеке обрело концептуальную форму и дошло до уровня мальтузианства Гайдара и других нынешних "правых". Эта эволюция хорошо видна в текстах Н.Амосова, "кумира № 3" перестроечной интеллигенции.

Поразительно, что в самое примитивное биологизаторство впали даже те, кто до последнего времени считали себя марксистами. Например, А.С.Ципко пишет: "Большой вклад в формирование реального, современного образа человека внес советский хирург академик Н.М.Амосов. Он напомнил политикам и обществоведам, что люди от природы разные, отличаются и силой характера, и устремленностью к самостоятельности в личной самореализации. Чрезвычайно важна мысль о существовании пределов воспитуемости личности... Наверное, настало время серьезно поразмышлять о самой проблеме неравенства, вызванного естественными различиями людей в смекалке, воле, выносливости. Жизненный опыт каждого подтверждает предположение Н.М.Амосова о том, что в любой популяции люди сильные, с ярко выраженным желанием работать составляют от 5 до 10%" (А.С.Ципко. Можно ли изменить природу человека? – в кн. "Освобождение духа". М.: Политиздат, 1991).

[pipgak]

50/50. безусловно, в обществе присутствует борьба за выживание, и это никто, думаю, не будет отрицать, однако, не стоит так же забывать, что и мораль, и нравственность, и гражданский долг... могут сыграть решающую роль в принятии человеком определенного решения. зависит от воспитания и жизненных позиций и принципов. Поэтому, все-таки 50/50. Проголосовал за первый вариант, т. к. другой вариант просто отсутствует (хотя он там есть). Вот если бы вопрос был типа "что вы ставите во главе общества? Мораль и уважение друг к другу или Топчи всех и только тогда чего-то сможешь добиться". Вот тут я бы, конечно, подумал... Вроде все хотят первого, но делают почему-то второе. Человек - несовершенен (вывод).

[Всеволод]

За последние четверть века наша страна отшатнулась далеко в прошлое. Не удивительно, что на отечественных просторах бурно расцветают идеологические сорняки, давно искоренённые в большей части прочих развитых стран. Например, я то и дело вижу безудержную рекламу социал-дарвинизма.

Ключевые идеи этого учения просты. Эволюция обеспечивает прогресс благодаря тому, что более эффективные обладают большей вероятностью передачи своих генов потомству. Следовательно, любые попытки помогать менее эффективным препятствуют развитию человечества.

К сожалению, далеко не любая простота лучше воровства. В частности, простые рецепты социал-дарвинизма способны разрушить человечество куда эффективнее, нежели любые формы взаимопомощи, осуждаемой этим учением.

Прежде всего — потому, что не бывает эффективности «вообще». Действовать всегда приходится в каких-то конкретных условиях. И приспосабливаться к этим условиям. А чем лучше притрёшься к экологической нише — тем хуже тебя будет корёжить, когда ниша изменится.

Шерстистые носороги прекрасно себя чувствовали в ледниковый период — и сгинули при очередном глобальном потеплении. Динозаврам за миллионы лет эволюции в тепличных условиях так и не понадобилась система самостоятельного регулирования температуры тела — и нескольких облачных лет из-за падения гигантского метеорита хватило для их повсеместного вымирания. Освободившееся место заняли млекопитающие, в эпоху господства динозавров бывшие мелкими грызунами вроде нынешних крыс: их образ жизни был вынужденно невыгоден энергетически, но способствовал развитию систем, понадобившихся в новых условиях.

Общество меняется куда быстрее природы. Ещё четверть века назад коммерческие способности были в нашей стране даже не просто не востребованы, а опасны для их обладателя. Если бы тогда в обществе господствовали социал-дарвинистские воззрения, восстанавливать нынешний — пусть и безнадёжно устарелый, но для многих выгодный — уклад было бы некому.

Впрочем, общественный регресс всегда может опереться на тех, кто ещё сравнительно недавно считался эффективным. А вот прогресс невозможен без тех, кто доселе были общепризнанно проигравшими. Например, скотоводством когда-то занялись самые неудачливые охотники: тем, кто преуспевал в погоне за дичью, незачем было искать способы её выращивания. Земледельцами становились те, кому тяжело было кочевать. На ремёслах специализировались те, кто не мог прокормиться с земельного надела. И так далее.

Восточная мудрость гласит: когда караван поворачивает, хромой верблюд оказывается впереди. Рьяный социал-дарвинизм способен оставить общество без хромых верблюдов — и некому будет выводить караван из тупика.

Но будь дело только в неоднозначности эволюции — у правоверных социал-дарвинистов ещё нашлось бы подобие оправдания. Человек весьма редко бывает узко специализирован. Куда чаще талант проявляется на самых разных направлениях. Природная одарённость человека — не столько конкретные приспособления (вроде близорукости — необходимой профессиональной черты ювелиров до появления увеличительных стёкол), сколько общая мощность, применимая едва ли не в любых обстоятельствах. Выходит, идеальный человек ко всему приспособится.

Куда важнее другое. Ещё Аристотель Никомахович Стагирский отметил: человек — животное общественное. Каждый из нас существует не просто в обществе, но и благодаря обществу. Даже легендарный Робинзон на необитаемом острове выжил, пользуясь не только остатками запасов с разбитого корабля, но и известными ему навыками и рецептами, выработанными мировой историей.

Более того, экономическая наука напоминает: разделение труда — эффективный способ нарастить его производительность. Чем сложнее общество, чем больше в нём разных специализаций — тем выше сумма вырабатываемых им благ. Даже если эти блага распределяются весьма неравномерно — всё равно выигрывает в конечном счёте каждый член общества (это, впрочем, не отменяет стремления к справедливости).

Но чтобы разделение труда работало — общество должно быть устойчивым. Кто рискнёт поручать жизненно важные для себя обязанности другому, если другой может в любой момент куда-то сгинуть? В этом, кстати, одна из причин всеобщего упадка в ходе любой революции: в непредсказуемой обстановке люди оказываются вынуждены отказываться от разделения труда.

Социал-дарвинизм ни в коей мере не способствует общественной устойчивости. Принцип «падающего подтолкни» превращает любой случайный сбой в катастрофический провал. А ведь практически каждый — даже кажущийся со стороны безнадёжным неудачником — как-нибудь да ввязан в цепочку взаимосвязей и взаимодействий. Чаще всего — далеко не в одну цепочку. Поэтому его выпадение из общества нарушает сразу множество отлаженных работоспособных процессов.

Правда, классическая теория свободного рынка с идеальной конкуренцией считает это потрясение несущественным: место выбывшего хозяйствующего субъекта немедленно занимает другой, да ещё и более эффективный. Увы, ничто — даже конкуренция — не бывает идеальным. Даже мелкому лавочнику, обслуживающему несколько близлежащих домов, понадобится немало времени, чтобы узнать предпочтения клиентов, перешедших от разорившегося соседа, и подстроить под них свою ассортиментную и кредитную политику. А уж если речь идёт об узко специализированной фирме, снабжающей одним–двумя видами продукции едва ли не всех, кто нуждается в соответствующих комплектующих… Что было бы с мировым рынком двигателей внутреннего сгорания, если бы в начале XX века прекратилась разработка свечей зажигания Bosch, в ту эпоху непревзойдённых по надёжности и живучести? Около 3/4 передних подвесок для всех автопроизводителей мира долгое время поставляло одно небольшое предприятие — что случилось бы со всей автопромышленностью, если бы какое-то из неизбежных колебаний его эффективности привлекло внимание особо фанатичного социал-дарвиниста?

Мир и сам по себе — без всяких целенаправленных усилий по его ужесточению — достаточно опасен и нестабилен, чтобы благополучное существование в нём требовало каждодневного целенаправленного напряжения. Взаимопомощь — вовсе не бесцельная затрата сил. Поддерживая других, каждый из нас и сам оказывается устойчивее. Общество как единая конструкция просто не могло бы существовать в рамках социал-дарвинистской «войны каждого против всех». А вне этой конструкции каждый из нас проиграл бы несравненно больше, чем может потратить даже на самую безоглядную благотворительность.

Конечно, впадать в противоположную социал-дарвинизму крайность тоже нежелательно. Даже боги помогают только тем, кто помогает себе сам. В некоторых негритянских кварталах крупных американских городов уже несколько поколений существуют только благодаря всевозможным государственным подачкам. А ведь праздность — мать всех пороков! Люди, прикормленные в надежде удержать их от грабежей ради насыщения, грабят ради развлечения.

Но исключения лишь уточняют область применения правила. Правило же очевидно и надёжно доказано. Социал-дарвинизм опасен для каждого из нас. В том числе и для самих правоверных социал-дарвинистов.

[Всеволод]

И еще произошел в сознании нашей сдвигавшейся к антисоветизму интеллигенции один очень резкий и очень заметный перелом - она включила в свое мировоззрение социал-дарвинизм . Это изменение было скачкообразным, и оно, строго говоря, означало разрыв, который со временем лишь углублялся. Потому что в православной культуре социал-дарвинизм не принимался категорически, а сверху, в идеологии, на него был наложен запрет марксизмом.

Вообще биологизация человеческого общества нашей культуре всегда была чужда. Как писал видный американский антрополог Салинс, только Запад принял "миф Гоббса" о происхождении общества из дикой жестокой природы. Народы России, как и все незападные культуры, исходили из мифа, согласно которому они "произошли от богов" - в разных вариациях. Уже и поэтому в русское крестьянстве, как специально отмечал А.В.Чаянов, сравнивая его с французским крестьянством, не было мальтузианства. Было утверждено, что бедные имеют право на жизнь, и община выработала для обеспечения этого права специальные механизмы. Советский строй лишь закрепил это в идеологии и социальных институтах, но вовсе не изобрел.

Можно сказать, что неприятие биологизации общества было устоем нашей культуры. Вот, П.Сорокин, отнюдь не коммунист, пишет примерно в 1915 г. в свой преподавательский конспект (то есть, видимо, записывает мысль, достаточно широко признанную): "Человечество - новая сила мира. Сила эта все более и более растет; она определяет область существования его самого и все шире и шире раздвигает эту область. То, что "естественно" вне его - "неестественно" для него. "Естественный" закон борьбы за существование, уничтожение слабых сильными, неприспособленных - приспособленными, человечество заменяет "искусственным" законом взаимной помощи и солидарности" (СОЦИС, 1989, № 6).

А вот что говорит видный антисоветский антрополог, ди¬рек¬тор Института этнологии и антропологии РАН В.А.Тишков в конце ХХ века: “Общество - это часть живой природы. Как и во всей живой природе, в человеческих сообществах существует доминирование, неравенство, состязательность, и это есть жизнь общества. Социальное равенство - это утопия и социальная смерть общества”. И это - после фундаментальных трудов этнографов в течение четырех последних десятилетий, которые показали, что отношения доминирования и конкуренции есть продукт исключительно социальных условий, что никакой “природной” предрасположенности к ним человеческий род не имеет.

А вот как излагал сущность человека “Московский комсомолец”: “Изгнанный из эдемского рая, он озверел настолько, что начал поедать себе подобных - фигурально и буквально. Природа человека, как и всего живого на земле, основывается на естественном отборе, причем на самой жестокой его форме - отборе внутривидовом. Съешь ближнего!”. Такая обработка велась во всем диапазоне средств - от желтой прессы до элитарных академических журналов.

Поначалу этот антисоветский социал-дарвинизм был вульгарным, как бы бытовым, стихийным - много говорили о сантехнике "дяде Васе", какой он пьяница, люмпен, иждивенец, неумеха и т.д., и как хорошо было бы ввести в СССР безработицу, чтобы его приструнить и заставить работать так же хорошо, как работают немцы. Потом это представление о человеке обрело концептуальную форму и дошло до уровня мальтузианства Гайдара и других нынешних "правых". Эта эволюция хорошо видна в текстах Н.Амосова, "кумира № 3" перестроечной интеллигенции.

Поразительно, что в самое примитивное биологизаторство впали даже те, кто до последнего времени считали себя марксистами. Например, А.С.Ципко пишет: "Большой вклад в формирование реального, современного образа человека внес советский хирург академик Н.М.Амосов. Он напомнил политикам и обществоведам, что люди от природы разные, отличаются и силой характера, и устремленностью к самостоятельности в личной самореализации. Чрезвычайно важна мысль о существовании пределов воспитуемости личности... Наверное, настало время серьезно поразмышлять о самой проблеме неравенства, вызванного естественными различиями людей в смекалке, воле, выносливости. Жизненный опыт каждого подтверждает предположение Н.М.Амосова о том, что в любой популяции люди сильные, с ярко выраженным желанием работать составляют от 5 до 10%" (А.С.Ципко. Можно ли изменить природу человека? – в кн. "Освобождение духа". М.: Политиздат, 1991).

В 1913 г. в Киеве прошел I Всероссийский сельскохозяйственный съезд, на котором собрались агрономы, экономисты, земские деятели, чиновники, предприниматели. Один из первых докладов назывался "Агрономия и землеустройство в их отношении к деревенской бедноте". Съезд принял решение, в котором подчеркивалось, что задачей агрономии является "обслуживание всех слоев земледельческого населения".

Это заявление носит принципиальный характер, оно показывает, насколько нынешнее состояние правящего слоя в России деградировало по сравнению с началом ХХ века. Сегодня все достижения цивилизации не только реально предоставляются только для обслуживания платежеспособного спроса, а вовсе не "всех слоев населения", но это и декларируется как официальная идеологическая догма. Антисоветские идеологи явно встают на сторону "сильных" и хищных против "слабых" (отвлечемся даже от того факта, что и само это ложное разделение ими мифологизировано). С каким пренебрежением пишет теперь А.С.Ципко о Ленине: "Когда В.И.Ленин во время гражданской войны бичевал кулака, то он отражал настроения беднейших крестьянских масс, ненавидящих этот преуспевающий тип работника, не брезгующего ничем, лишь бы укрепить свое хозяйство". Мол, нашел, чьи настроения отражать. Теперь идеал – фигура, не брезгующая ничем.

Все прекрасно знают, что примерно половина населения России терпит бедствие в результате утраты доступа к самым элементарным условиям существования. По сути, половина народа внезапно оказалась в новой, ранее для нее неведомой окружающей среде. Чтобы выжить, требуется срочное получение нового знания, которым эта половина народа не обладает в виде хотя бы эмпирического опыта. Повернулась ли наука, управляемая теперь антисоветски мыслящими людьми, к потребностям этих "слоев населения"? Ни в коей мере - ни на одном научном форуме об этом никто даже не заикнулся. Исключительная ориентация на "платежеспособный спрос", на потребности только имущей части населения.

Этот сдвиг к социал-дарвинизму незаметно привел очень многих из соблазненных антисоветизмом интеллигентов к утрате элементарного чувства сострадания, к странной холодности и жестокости по отношению к простому человеку. Я не говорю об активных политиках типа Гайдара и Чубайса, демонстративная жестокость которых уже отмечена как уникальный феномен нашей истории. Я не говорю о духовных антисоветских лидерах вроде Е.Боннэр, которая радостно пророчит нам страшные беды: "Шока еще не было!". Но ведь даже умеренные философы, ученые, деятели культуры, имеющие доступ к ТВ, не выдавили из себя ни одного слова сочувствия, простого участия к человеку - жертве этого эксперимента. Такое живое, сердечное, не отягощенное политикой слово мы слышим, очень редко, как раз от тех, кто почти отлучен от ТВ и радио - от Виктора Розова, от певицы Татьяны Петровой, от Николая Губенко с Жанной Болотовой. Но ведь они этим почти бросают вызов всему своему сословию! Сословие-то осталось с ненавистниками вроде Хазанова и Жванецкого.

Страдания от реформ Горбачева-Ельцина многообразны. Пусть интеллигент-демократ, возненавидевший "империю", не признает и не уважает страдания, причиненные уничтожением СССР, сдачей национальных богатств иностранцам и ворам, ликвидацией науки и т.п. Но он никак не может отрицать простое и видимое следствие - резкое обеднение большей части граждан. Это - прямой результат душевных усилий демократа, его "молитв" (пусть сам он "не поджигал"). И речь при этом идет не о временном бедствии вроде войны. ВЦИОМ хладнокровно фиксирует: "В обществе определились устойчивые группы бедных семей, у которых шансов вырваться из бедности практически нет. Это состояние можно обозначить как застойная бедность, углубление бедности". То есть, снято оправдание, которым вначале тешили себя демократы: пусть люди шевелятся, у них есть возможность заработать. По данным ВЦИОМ, только 10% бедняков могут, теоретически, повысить свой доход, "крутясь побыстрее". Причины имеют социальный, а не личностный характер.

И вот, зная масштабы этих страданий, средний интеллигент-демократ, кладя их на чашу весов, выше ценит свой душевный комфорт - избавление от надуманного страха перед тоталитаризмом или получение вожделенной многопартийности. Ему не жаль страдающих. Он, в целом, рад тому, что происходит . Это кажется невероятным, но это именно так.

В 1996 г. встретил я коллег-гуманитариев, с которыми у меня в 1989 г. был памятный разговор. Я тогда говорил, к каким тяжелым последствиям неминуемо ведет курс Горбачева, и меня прямо спросили: "Скажи, Сергей, ты что же, противник перестройки?". Тогда это еще звучало угрожающе. Я подумал и ответил: "Да, противник. Перестройка приведет к огромным страданиям людей". И вот теперь я спросил одну женщину, доктора наук, с которой меня связывали очень добрые отношения, не изменила ли она своих оценок после всего, что видела начиная с того разговора в 1989 году. И она ответила: нет, она и сейчас рада тому, что происходит. И она голосовала за Ельцина, хотя считает его... (в общем, жестко его оценила). Голосовала потому, что она может, не боясь, сказать про него то, что думает.

Мне показалось, что мы затронули что-то страшное и постыдное. Прекрасно понимала доктор философских наук, что эти ее "разрешенные" обличения суть ее сугубо личное духовное удобство, никакого социального значения они не имеют, никакого вреда режиму не наносят (как только маячит вред, на слова отвечают дубинки и танковые орудия). Какую, значит, огромную ценность для нее составляло право обличать власть, и какой аномальный страх вызывало официальное неодобрение этого занятия в советское время. Именно неодобрение, не более того, ибо обличение советской власти было поголовным кухонным занятием интеллигенции, и ни один волос за это не упал. И эта ценность в ее глазах перевешивает реальные смертельные страдания десятков миллионов людей.

Мне кажется, что это ненормально. Это - отрыв от жизни, уход в какое-то духовное подполье, где увеличиваются тени и теряется мера вещей.

[Всеволод]

Социал-дарвинизм как основа антропологической модели

Далеко не все эксперты высказывали конкретные утверждения в области антропологии, но те высказывания, которые делались, были столь радикальны, что несогласные с ними обязаны были возразить. Но возражений не было, и можно считать, что в целом экспертное сообщество приняло вполне определенную антропологическую модель — представление о человеке. Эта модель основана на радикальном социал-дарвинизме, что противоречит всей культурной траектории России. Пресса довела принципиальные положения этой модели до скандальных, гротескных формул крайнего мальтузианства, но пресса не создает моделей, она лишь заостряет идеи, высказанные экспертами.

Вот как представляет человека видный в прошлом эксперт Н. Амосов в его статье «Мое мировоззрение», и не в желтом «Московском комсомольце», а в «Вопросах философии»: «Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству... За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу — ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых». Н. Амосов с 1989 г. обосновывал необходимость, в целях «научного» управления обществом в СССР, «крупномасштабного психосоциологического изучения граждан, принадлежащих к разным социальным группам», с целью распределения их на два классических типа: «сильных» и «слабых».

Теорию деления человечества на подвиды, ведущие внутривидовую борьбу, развивал видный социолог В. Шубкин, утверждая при этом, что «популяция» СССР выродилась до низшего подвида «человек биологический». Вообще, идея «генетического вырождения» советского народа была общим фоном множества экспертных суждений, и никто из умеренных членов экспертного сообщества никогда не указал на нелепости, которые нагромождали энтузиасты этой идеи.

В целом весь дискурс экспертного сообщества России проникнут биологизаторством, сведением социальных и культурных явлений к явлениям животного мира. Вот видный антрополог, который в 1992 г. был Председателем Госкомитета по делам национальностей в ранге министра в правительстве Ельцина, директор Института этнологии и антропологии РАН В. А. Тишков в интервью в 1994 г. выдает сентенцию: «Общество — это часть живой природы. Как и во всей живой природе, в человеческих сообществах существует доминирование, неравенство, состязательность, и это есть жизнь общества. Социальное равенство — это утопия и социальная смерть общества». И это — после фундаментальных трудов этнографов в течение четырех последних десятилетий, которые показали, что отношения доминирования и конкуренции есть продукт исключительно социальных условий, что никакой «природной» предрасположенности к ним человеческий род не имеет. Постулат Тишкова о доминировании и неравенстве в человеческом обществе как естественном законе природы — это чисто идеологический вывод.

В Россию биологизацию культуры импортировал Горбачев . Это — понятие об общечеловеческих ценностях. То есть ценностях, присущих всему человеческому роду, иначе говоря, записанных в биологических структурах. Таким образом, некоторым продуктам культуры придается характер чего-то абсолютного, вне времени и пространстве. Это — идеологическая чушь, ибо элементы культуры исторически обусловлены. Нет единой культуры, присущей человеку как биологическому виду. Даже в одном месте, в Западной Европе, человек сегодня имеет совершенно иную шкалу ценностей, нежели в Средние века (или даже в 1942 г.). Даже странно читать утверждение А. Ципко об «абсолютной ценности человеческой жизни как таковой». Как бы посмеялись над ним Чингисхан, Гитлер или Егор Гайдар.

Принятие тезиса об общечеловеческих ценностях имело разрушительные последствия и означало включение в идеологию «стихийного расизма». Из него следует, что те группы или народности, которые некоторыми ценностями не обладают (не ценят их), не вполне принадлежат к человеческому роду. Список этих обязательных ценностей составляет «мировая демократия», и достаточно взглянуть на этот список, чтобы понять его сугубо идеологический смысл.

Вспомним, как в самых разных вариациях повторялся тезис о неразвитости в русских чувства свободы. Это — один из важных инструментов идеологической экспансии. Тезис о том, что «Восток» отличается от Европы атрофированным чувством свободы, является одним из главных мифов евроцентризма. Видный арабский философ и историк Самир Амин отмечает: «Перенося методы классификации животных видов и методы дарвинизма от Линнея, Кювье и Дарвина к Гобино и Ренану, утверждалось, что человеческие «расы» наследуют врожденные признаки, постоянство которых не нарушается социальным развитием. Согласно этому видению, именно психологические стереотипы предопределяют, в большой степени, различные типы общественной эволюции... Можно множить цитаты, отражающие этот взгляд, например, о врожденной любви к свободе, о свободном и логичном мышлении одних — в противоположность склонности к послушанию и отсутствию строгости мысли других».

Переходя от социал-дарвинизма и идеи борьбы за существование к социальной инженерии, виднейшие эксперты при молчаливом одобрении всего их сообщества доходят до крайних технократических утопий переделки человеческого материала. Н. Амосов пишет: «Исправление генов зародышевых клеток в соединении с искусственным оплодотворением даст новое направление старой науке — евгенике — улучшению человеческого рода. Изменится настороженное отношение общественности к радикальным воздействиям на природу человека, включая и принудительное (по суду) лечение электродами злостных преступников... Но здесь мы уже попадаем в сферу утопий: какой человек и какое общество имеют право жить на земле».

Жизнь показала несостоятельность той взятой из учебников антропологической модели, в которой человек представлен как индивид, ведущий Гоббсову «войну всех против всех». Тем не менее эксперты в целом продолжают исходить из принципов методологического индивидуализма и берут homo eсonomiсus как стандарт для модели человека. Это придает всему дискурсу экспертов острую некогерентность. Вот жалобы Пияшевой: «Я социализм рассматриваю просто как архаику, как недоразвитость общества, нецивилизованность общества, неразвитость, если в высших категориях там личности, человека. Неразвитый человек, несамостоятельный, неответственный — не берет и не хочет. Ему нужно коллективно, ему нужно, чтобы был над ним царь, либо генсек. Это очень довлеет над сознанием людей, которые здесь живут. И поэтому он ищет как бы, все это называют «третьим» путем, на самом деле никаких третьих путей нет. И социалистического пути, как пути, тоже нет, и ХХ век это доказал... Какой вариант наиболее реален? На мой взгляд, самый реальный вариант — это попытка стабилизации, т.е. это возврат к принципам социалистического управления экономикой».

В чем смысл этого лепета «доктора экономических наук», видного эксперта? В том, что антропологическая модель, на которой стали строить «новую экономику» ясины да чубайсы, ложна. Русскому человеку, несмотря на все их потуги, как и раньше, «нужно коллективно». И потому он не берет и не хочет священной частной собственности. И потому, по разумению умницы Пияшевой, хотя «социализма нет», единственным реальным выходом из кризиса она видит «возврат к социализму».

[Патрикей]

Муссолини заявлял, что «неравенство неизбежно, благотворно и благодетельно для людей». Гитлер в одной из бесед пояснил: «Не устранять неравенство между людьми, но усугубить его, поставив непроницаемые барьеры. Какой вид примет будущий социальный строй, я вам скажу… Будет класс господ и толпа разных членов парнтии, размещённых строго иерархически. Под ними – анонимная масса, низшие навсегда. Ещё ниже – класс побеждённых иностранцев, современные рабы. Над всем этим станет новая аристократия…»

Ничего не напоминает?

[Всеволод]

Муссолини заявлял, что «неравенство неизбежно, благотворно и благодетельно для людей». Гитлер в одной из бесед пояснил: «Не устранять неравенство между людьми, но усугубить его, поставив непроницаемые барьеры. Какой вид примет будущий социальный строй, я вам скажу… Будет класс господ и толпа разных членов парнтии, размещённых строго иерархически. Под ними – анонимная масса, низшие навсегда. Ещё ниже – класс побеждённых иностранцев, современные рабы. Над всем этим станет новая аристократия…»

Ничего не напоминает?

Да, социал-дарвинизм близок к фашизму, но не на 100% совпадает с ним.

[Eugene]

Социал-дарвинизм, конечно, не более чем демагогия. Научной теорией тут и не пахнет. Однако, попытки притянуть все "антисоветское" к социал-дарвинизму - демагогия того же уровня. Капитализм чем-то схож с социал-дарвинизмом, то же "выживает сильнейший", разница в уровне применения этого принципа - к человеку или группе людей (компании) как к участникам экономических процессов, в первом случае и к человеку или группе людей (народу, этносу) как к биологическим объектам - участникам эволюционных процессов, во втором. Сами по себе, чьи-то рассуждения о социальном неравенстве и его неизбежности не являются социал-дарвинизмом, потому что нет важной составляющей - постулирования неизменности и наследуемости этого неравенства.

[Всеволод]

1) Социальное неравенство - объективный и неоспоримый факт.

2) Социальное неравенство в большей степени обусловлено не передачей капиталов по наследству, и даже не умом, а, ИМХО, действиями. активностью...

Если распределить все богатства поровну, как мечтал Полиграф Полиграфыч, то все равно скоро все вернется на круги своя...

3) Способность к действиям, к активности обусловлена генами...

4) А вот передается ли эта способность по наследству - не знаю...