Когда-то в Сибири стояло вечное лето и на мирных просторах ее обитал трудолюбивый, добрый народ: землю пахал на мамонтах и сеял хлеб. Вольготно, весело жил! В каждой семье ребятишек, что гороха в мешке.

Один только царь - синеокий Баргузин да его златоволосая жена - царица Селенга печалились: не было у них детей.

Каждую ночь снился царю один и тот же сон: влетит в окно птица-заряница, хлопнет крылом о крыло, обернется стройной девушкой и расчесывает ему кудри перламутровым гребешком. Никому про тот сон царь Баргузин не сказывал, чтобы царице Селенге не проговорились, - очень уж подозрительной была, к собственной тени мужа ревновала.




Отправился раз царь Баргузин в дремучие леса погулять, кручину развеять. Шел-шел. Вдруг видит: сидит на кусточке та самая птица-заряница. Решил поймать. Подкрался, а она на другой кусточек перепорхнула. Так и пошло: он - к ней, она - от него... Завела в глушь - неба не видно.

Хлопнула птица-заряница крылом о крыло, обернулась стройной девушкой.

- Узнал? - спрашивает.

- Узнал, - отвечает царь Баргузин. - Кто ты?

- Тайга, хозяйка лесов. Люб ты мне, вот и прилетаю в твои сны. Дочку и двух сыновей тебе родила! - Махнула кедровой веточкой, расступились деревья, и вырос перед гостем перламутровый дворец. Повела Тайга дорогого-желанного в богатые хоромы. Навстречу девочка и два мальчика выбежали.

- Батюшка пришел!

Тайга зарделась от счастья.

- Дочку Сармой назвала, - хвастает. - Старшенького - Култуком, а младшенького, как тебя, - Баргузином.



Устроили пир. Сарма отцу на колени забралась, ласково заглядывает в синие очи, смеется. Хозяйка лесов разливает царю Баргузину в перламутровую чашу пьяного дикого меда, уговаривает:

- Оставайся жить с нами. Детям отец нужен...

Отодвинул он от себя перламутровую чашу с диким пьяным медом и рассудил так:

- Не царское это дело - про свой народ забывать, гордую царицу Селенгу выставлять на посмешище. Не прилетай ко мне больше, милая Тайга. От детей не отказываюсь. Придут в гости, рад буду.

Горько заплакала хозяйка лесов, покатились хрустальные слезы по зеркальному полу - раздался нежный звон, будто на лугах голубые колокольчики запели. Подняла одну, протянула любимому:

- Возьми, пусть Селенга проглотит и запьет березовым соком. Родится мальчик, назовите Байкалом. Будет на кого под старость лет опереться...



Вернулся царь Баргузин домой, проглотила царица Селенга хрустальную слезинку, запила березовым соком и вскоре родила сына. Растет Байкал не по часам, а по секундам. Родители души в нем не чают, до того пригожий да послушный! Сарма, Култук и младшенький Баргузин к отцу в гости зачастили. Братца нянчат. Царица Селенга мужа в измене стала подозревать:

- Пришлые ребятишки-то на тебя пошибают! Откуда взялись? Тупит царь очи, молчит, как в рот воды набрал. Давай она Сарму, Култука и младшенького Баргузина выспрашивать, те и выложили:

- Наша матушка - хозяйка лесов, а батюшка - царь Баргузин... Помрачнела царица пуще тучи, напустилась на мужа:

- Коварный изменщик!

- Я не виноват, возмутился тот, - хозяйка лесов сама птицей-заряницей в мои сны прилетала, перламутровым гребешком кудри расчесывала. Наш Байкал из ее хрустальной слезинки родился... Помнишь, березовым соком запивала?

- Если так, - облегченно вздохнула царица Селенга, - пусть ребятишки у нас живут, но и про мать не забывают. Выходит, не чужие они Байкалу. Я тоже к ним привыкла, особенно к Сарме - шустрая девчонка!



Вымахал Байкал - шапкой звезды достает. И ум, и стать - все при нем. Сарма, Култук и младшенький Баргузин хоть и постарше его, но все еще из детских проказ не выросли. Теперь Байкал в оба за ними следит, чтобы где-нибудь беды не натворили. Царь Баргузин и царица Селенга радуются: серьезный молодец, такому и царство смело можно доверить, когда состарятся.



Поехал однажды Байкал на мамонте во зеленые луга песню иволги послушать и натолкнулся на дочь пастуха - Ангару. Сидит ненаглядушка под плакучей ивой, плетет венок из незабудок, а сарафан на ней радугой переливается. Глянули друг на друга и влюбились без памяти. Посадил Байкал свою суженую на мамонта и повез во дворец отцу-матери показать, родительского благословления попросить.

Царь Баргузин и царица Селенга его выбором остались довольны: милей и старательней Ангары во всем царстве невесты не сыщешь.



Стали свадьбу играть. Большой праздничный костер в ночь развели, чтобы вокруг него хороводы водить, молодых славить. И старого и малого пригласили на свадебный пир, а про Тайгу на радостях забыли.

Сарма, Култук и младшенький Баргузин шалят: подожгут от костра прутик и машут им, алые круги выписывают. Уголек возьми да и отскочи на сухую траву... Испугались шалуны и бросились в разные стороны. Охватило гудящее пламя смертельным кольцом веселую свадьбу.

А в это время хозяйка лесов - Тайга сидела в своем перламутровом дворце и горевала. Обидно ей, что на свадьбу не пригласили. Вдруг слышит, за окном глухари тревожно защелкали, мамонты заревели. Выбежала на крыльцо - обдало каленым дымом. Взвилась птицей-заряницей в ночное небо и ахнула: владения царя Баргузина горят! Огненные змеи ползут по хвойным распадкам вглубь дремучих лесов. Давай она причитать да плакать, хрустальными слезами пожар тушить. Не помогло. Решила тогда: «Если народ не могу спасти, спасу хотя бы леса...» И превратила царя Баргузина, царицу Селенгу, невесту Ангару в текучие реки, Байкал - в огромное прозрачное озеро, а подданных - в речушки и ручейки. Зашипели огненные змеи, наткнувшись на воду, и погасли.



Сарму, Култук и младшенького Баргузина в наказание за баловство разгневанная мать обернула в буйные ветры и предупредила, чтобы никогда не собирались вместе, иначе опять наделают бед.



Прошли века. Многое изменилось с тех пор: кончилось вечное лето, исчезли с лица земли мамонты, макушки гольцов покрыло нетающими снегами. Сибирь заселили тунгусы, вслед за ними на мохнатых лошадках прискакали из знойных степей буряты, а еще позже - вернулись далекие потомки поданных синеокого царя Баргузина и златоволосой царицы Селенги, чудом уцелевших во время великого пожара. Выслеживая в дремучих лесах соболя или изюбря, нет-нет да и увидят охотники птицу-заряницу. Промелькнет между деревьями и канет бесследно. Боится хозяйка лесов Тайга на глаза людям показываться: жестокие времена наступили - убьют.

То березкой, то осинкой в тихий час крадучись выйдет на обрывистый берег прозрачного озера, подолгу любуется на свое отражение и удивляется:

- До чего же Байкал на меня похож!

Оно и понятно: он же из ее хрустальной слезинки родился.

Источники:

Стародумов В.П. Омулевая бочка. - Улан-Удэ, Бурят. кн. изд-во, 1970

Стародумов В.П. Ангарские бусы. - Иркутск, Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1991



Четыре цвета одного рассвета. Чёрный. Обзорка Монахово
Четыре цвета одного рассвета. Фиолет. Обзорка Монахово
Четыре цвета одного рассвета. Синий. Обзорка Монахово
Четыре цвета одного рассвета. Бирюза. Обзорка Монахово

Пост подготовлен при поддержке ФГБУ "Заповедное Подлеморье"




Отдельная благодарность моим попутчикам, корифеям фотографии Фёдорову Павлу и Тарасенко Сергею. Olympus Photo Trip

Добра тебе, читатель.
Береги себя! Береги природу! Приезжай в Бурятию!

Подпишись в социальных сетях: [Вконтакте] [Facebook] [Telegram] [Instagram] [Яндекс Дзен] [Livejournal]
Вопросы и предложения: [email protected]
При перепечатке активная ссылка на блог обязательна. Коммерческое использование фотографий только с согласованием!