Шарик

Недавно вышла книга О.Намжилова "Путешествия Масандая - вождя сэгэнутов". 13 век, сэгэнуты - монгольское племя, позднее вошли в состав бурят, жили тогда восточнее Енисея.

Масандай, разведчик Чингис хана, под видом купца странствует - Китай, ЮВА, Тибет, Средняя Азия. Предлагаю отрывок описания одного из путешествий Масандая, интересно услышать мнение читателей:

Через пустыни и горы

…Теперь караван шел не на восток и не на юг. Масандай впервые путешествовал на запад. Сначала он выбрал путь, по которому недавно прошли тумэны Тохучара и Субедэя, но здесь земля была уже давно разорена многолетними войнами местных правителей. Баргут выбрал путь южнее, по цепочке оазисов, где прежде, лет двести назад, был оживленный торговый путь – северная ветка Шелкового пути. Масандаю любопытно было познакомиться с современным состоянием древней дороги. Раньше по ней шли на восток караваны с хлопковыми и шерстяными тканями, мехами, ладаном, оружием, а на запад везли шелк, фарфор, пряности и прочие товары восточных стран. Но все это было оборвано войнами, которые, не переставая, шли уже два столетия по всем странам, по которым проходил Великий путь.

Масандай прежде не раз встречался с людьми западных земель – они внешне заметно отличались от тех, с кем ему приходилось общаться в восточных и южных землях. Они тоже говорили, что их земли заканчиваются морями, но за их морями есть еще земли и страны, за которыми опять море, но это последнее море Ойкумены.

На пути монгольского каравана часто попадались давно брошенные селения, засыпанные песками остатки когда-то цветущих садов, высохшие поля, следы оросительных каналов. Но колодцы почти везде были с водой, то есть не недостаток влаги заставил людей покинуть эти места. Не видно было и следов пожаров, когда можно было сказать, что завоеватели уничтожили эти оазисы. Дома были брошены самими хозяевами, и разрушались только от времени и ветров, не руками человека.

Однажды монголы ночевали возле такого брошенного селения. Палатки поставили у длинной полуразрушенной стены, которая окружала какие-то таинственные развалины. Пока караванщики разгружали верблюдов и готовили ужин, Масандай с Баяром пошли вдоль стены. Вечерние тени уже густо ложились на окрестные барханы, но баргуту непременно хотелось осмотреть и понять, что за развалины скрываются за стеной. Завернув за угол, они увидел проем в стене, похожий на остатки ворот. За ним монголы увидели большое полуразрушенное строение и вокруг, вдоль стены, ряд небольших, лучше сохранившихся помещений.

Крыша большого сооружения уже рухнула, поэтому вечерний свет свободно освещал внутренние стены, когда Масандай вошел туда. Просторное внутреннее помещение говорило, что здесь был, очевидно, какой-то храм, но баргут прежде не встречал храмов подобной архитектуры. С северной стороны часть кровли еще не была разрушена и там, на стенах сохранилась штукатурка, которая уже вся обрушилась в других местах. На хорошо сохранившемся участке стены можно было разглядеть цветные пятна, похожие на остатки какой-то росписи, но в сумерках невозможно было разглядеть изображение. Решив осмотреть его утром при лучшем освещении, баргут вышел из «храма» и окликнул брата. Баяр отозвался из небольшого домика, сохранившегося лучше других, и позвал к себе Масандая.

Было видно, что этот домик покинут позже других – еще были заметны неумелые латки на наружных глиняных стенах. Баяр сказал:

- Здесь жили еще лет десять-пятнадцать назад, хотя селение покинуто лет сто назад. Интересно, кто здесь жил? Умер он здесь в одиночестве или переселился в другие места? Смотри, какие-то ящики или сундуки всюду разбросаны.

Действительно, по всей хижине были разбросаны в беспорядке небольшие деревянные ящички, так, как будто кто-то искал в них что-то.

- Видать караванщики, которые здесь останавливались на ночлег, думая, что здесь спрятаны какие-то ценности, все перевернули здесь. Наверное, ничего не нашли, кроме этих старых бумаг.

Масандай поднял один из листков, которыми был усеян пол хижины. Он был аккуратно заполнен незнакомыми письменами.

- Смотри, фигурка человека, - сказал Баяр, протягивая небольшую статуэтку. - Поломанная, из простой глины, поэтому никому не понадобилась.

Масандай взял фигурку, меньше локтя высотой, изображавшую человека в длинных легких складчатых одеждах, одна рука была отломана.

- Интересная вещь, возьмем ее с собой, - сказал он, аккуратно положив статуэтку в дорожную сумку, висевшую у него на плече. - Пора возвращаться, скоро совсем стемнеет.

После ужина, разглядывая статуэтку при свете костра, он отметил, что такую манеру изображения людей он не встречал еще ни в Китае, ни в далеком Багане. Размышляя перед сном о том, какое спокойствие и мудрость исходят от лица изображенного, он решил, что завтра сделает здесь дневку, чтобы лучше осмотреть это загадочное здание.

Наутро, объявив спутникам о дне отдыха, Масандай с братьями, снова отправился в «храм». Сейчас он заметил, что центральное здание стоит на небольшом возвышении, и к нему ведет нечто, напоминающее парадную лестницу. «Все-таки это храм, никак не жилище какого-то владыки». Войдя в помещение, он обратил взор на вчерашнюю роспись. Утренний свет хорошо освещал ее и Масандай сразу увидел, что изображены на стене два человека. То приближаясь к росписи, то отходя от неё, выбирая место, откуда было лучше видно, баргут пришел к выводу – одно из них изображает человека, похожего на монгола или уйгура, а второй больше похож на араба или перса. Одежда первого была похожа на одеяние тибетского монаха, цвета второго были менее яркие, напоминали одежду найденной вчера статуэтки.

Дав задание Азарге и Баяру тщательно осмотреть всю территорию храма, обратив особое внимание на помещения вокруг него, Масандай несколько часов разбирал бумаги в хижине с разбросанными ящичками. Он нашел несколько листов c картинками, где были нарисованы, в числе прочего, люди в одеждах, как на статуэтке. Также он отобрал несколько лучше сохранившихся и цельных, на его взгляд, сочинений.

Его братья ничего особенного не нашли, лишь Азарга откопал старую монету, где на одной стороне была изображена голова человека, на другой - фигура с еле различимой надписью. Все находки Масандай тщательно упаковал отдельно.

Еще на родине Масандай знал от минусинских купцов о братстве торговцев разных стран, которое было заложено еще вавилонскими купцами-рахдонитами, к которым потом примкнули согдийцы. Знал, что расположение и доверие одного из них могло гарантировать благосклонность других, пусть даже живущих в дальних странах. Эти знания и связи, которые он непременно и везде пытался наладить, укреплялись во время его предыдущих путешествий. Поэтому прибыв в Турфан, братья не отправились устанавливать знакомства с родственными монголам киданями, которые занимали здесь различные административные и военные должности при идыкутском правителе, а нашли старшину местных купцов уйгура Масуда.

Богатый хозяин принимал гостей, Масандая, Азаргу и Баяра, в своем саду под густой тенью старых деревьев. Рядом тихо журчал ручей, что удивительно было для монголов – они думали, что в этом месте, где вокруг островка садов и полей всюду необозримые пески, вода только из глубоких колодцев.

- Рад видеть дорогих монгольских купцов, - приветствовал Масуд. – Мы знаем, что ваш правитель Чингис хан благоволит торговым людям. Надеемся на скорый мир, когда наши караваны опять смогут беспрепятственно ходить от моря до моря.

- Мы рады вам сообщить, что Чингис хан действительно первый радетель свободной торговли, - ответил Масандай. - Если он и воюет, то только затем, чтобы правители, как Кайыр хан, правитель Отрара, не убивали купцов и не мешали людям разных стран спокойно путешествовать по свету.

- Да, давно уже на наших караванных путях царят непорядок и хаос, торговцы боятся ездить далеко.Нет сейчас мудрых правителей, которые, как когда-то императоры Тан и хазарские каганы, сильной рукой устанавливали покой и порядок не только в своих, но и сопредельных странах. Теперь каждый мелкий правитель норовит ограбить купца или, хуже того, убить, чтобы забрать себе его товар. А раз нет торговли, то беднеют и нищают все. Не видят наши властители своей выгоды. Торговые пути стали совсем небезопасны, великий путь между утренними и вечерними странами - Шелковый путь, зачах, – Масуд стал разливать чай, принесенный слугой, и угощать гостей, потом продолжил. - Жизнь от этого везде стала скуднее, люди одичали. Не только шелка, но и специи, которые прежде закупали в странах к югу от Китая, совсем исчезли. А ведь они раньше были основным товаром, наряду с шелком, который везли с востока.

- Монгольские войска уже устанавливают порядок на многих дорогах Китая и сопредельных стран, скоро шелк и специи смогут идти к вам беспрепятственно.

- Благодаря вашему хану, первые караваны начинают приходить к нам с востока, но дальше на запад также неспокойно, как и прежде – не проходит и года, чтобы один правитель не шел войной на другого. На запад нет пути. Наведя порядок на востоке, вашему владыке надо бы обратиться в другую сторону.

- Чингис хан уже отправил войско, чтобы наказать вероломных хорезмийцев. Скоро и западные пути станут свободными.

- Да, мы слышали, что непобедимые полководцы монголов отправились на запад. Надеемся, что Всевышний поможет Чингис хану – все наши братья купцы на востоке довольны порядками, которые он установил там. Но вы -то направляетесь на запад, вас ждут в пути опасности. Риск ваш очень велик.

- Но вы же знаете, что купцы-согды привозят товары с запада и везут отсюда ваши товары.

- Очень мало товара, совсем маленькие караваны. Поэтому цены так высоки. Только самые отчаянные люди продолжают торговлю, - тут Масуд резко сменил тон и спросил - Вы стречались с нашими братьями-согдами?

- Да, я знал их еще на Енисее, потом имел дело с ними в Китае, встречался с ними и в южных странах.

- Тогда у вас должны быть рекомендательные письма от них для западных купцов.

- Сейчас несколько согдов и рахдонитов ведут свои дела возле ставки Чингис хана. Один из них, зовут его Маламад, хорошо знает вас. У нас действительно есть письма от них. Поэтому мы у вас. Пожалуйста, ознакомьтесь с ними, они ведь и вам адресованы, - Масандай развязал шелковый платок, где лежали бумаги, и выбрав одну из них, протянул Масуду.

Тот был слегка удивлен:

- Вы знаете согдийское письмо! Где вы учились?

Масандай и Азарга кратко рассказали о своих минусинских учителях.

- Маламада я тоже хорошо знаю и вполне доверяю ему, - бегло ознакомившись с содержанием письма, сказал Масуд. - Вы остановились в северном караван-сарае? Скажите каким путем, через какие города, вы пойдете на запад? Завтра утром я буду у вас, привезу свои рекомендательные письма для знакомых купцов в этих городах. Если Чингис хан делает великое дело, мы должны всемерно содействовать монголам. А сейчас приглашаю вас отведать мою скромную пищу, за обедом и поговорим о ваших делах на западе – какие товары везете, что и где хотите купить.

Слуги принесли воды для ополаскивания рук и стали накрывать на стол. Потчуя гостей, Масуд интересовался ценами на различные товары у монголов и в тех странах, где побывал Масандай. Выждав момент, уйгур спросил у монгола:

- Я слышал, что Чингис хан не преследует мусульман. Так ли это?

- В армии хана сейчас много мусульманских воинов, никто не препятствует им соблюдать свою веру, - ответил ему Азарга. - При дворе есть не только мусульманские, но и христианские, буддийские, даосские ученые люди. Правитель всем им благоволит, и говорит, что все боги равны.

- Действительно ваш властелин мудрейший человек.

Затем Масандай рассказал о брошенном оазисе и находках.

- Там был монастырь поклонников Будды, - ответил Масуд. – Население покинуло этот оазис больше ста лет назад, монастырь еще долго держался. Когда я был совсем молодым, проезжал там, тогда еще два старика-монаха были живы. Но эти буддисты были совсем не такие как тибетцы и от китайских монахов отличались. Эти старики тогда говорили, что их учение пришло в наши края с запада, а не с юга, из Тибета.

- Тибетцы считают, что их первые учителя пришли к ним из Индии, где жил Гаутама. А вот китайские поклонники Будды, действительно, говорят о западном пути прихода к ним этого учения.

- В городе Ния, на противоположном краю пустыни, еще есть говорят монастырь поклонников Будды, - вспомнил уйгур.

- Как далеко от нашего пути находится Ния? – заинтересовался Масандай.

- Вы ведь хотите попасть в Кашгар? Тогда, если хотите посетить Нию, ваш путь будет ненамного длиннее, только нужно будет преодолеть безводную пустыню. Всего до Нии около двух недель пути, половина пути совсем без воды, без колодцев. Если вы запасетесь достаточно водой, то путь не особо опасен и давно известен, да и сейчас сезон благоволит путешествующим по пустыне – почти нет ветров, которые могут погубить караван. А от Нии по цепочке городов вдоль хребта, который граничит с Тибетом, вы быстро попадете в Кашгар.

Так путь наших героев стал еще более южным. Запасясь достаточно водой и с надежным проводником, которого выделил Масуд, они решили пересечь Такла-Макан и выйти на древнюю караванную дорогу – южную ветку Шелкового пути, по которому уже давно не ходили ни торговцы, ни воины.

Масандай писал накануне Чингис хану:

«Местные жители называют ее «гигантская пустыня у подножия гор», некоторые переводят ее название, как «войти и никогда не выйти». И это верно: просторы данной пустыни действительно огромны, днем стоит неимоверная жара, а ночью бывает холоднее, чем зимой на моей родине. Здешние ветра могут занести песком все что угодно. Многие терялись в этой безбрежной пустыне, их настигала быстрая смерть от жажды. Еще я слышал от местных жителей, как называли ее «Мертвое море» и говорили, что пески внутри ее движутся и могут внезапно навалиться на какой-нибудь город и засыпать. Что, по рассказам, не раз бывало в прошлом, нередко песок вновь сдувается и обнажает какие-то неведомые города, засыпанные много веков назад. Если на нашем пути встретится такой город, то мы непременно постараемся его навестить».

В Хотане

Преодолевали пустыню, против ожидания, без всяких приключений. Страшные, по рассказам, пески запомнилась монголам только тем, что на протяжении нескольких дней тянулся такой однообразный ландшафт, что казалось - караван идет по кругу, ежедневно проходя по одному и тому же месту. Выбравшись, наконец, на древнюю караванную дорогу, путники свернули на запад и на следующий день прибыли в Нию.

Здесь правил местный бий, наместник хотанского правителя, который, очевидно, особо не интересовался тем, что происходило на противоположном «берегу» великой пустыни, разумно считая, что ни одно войско не рискнет преодолеть безводные пески, чтобы захватить его земли. Поэтому, как заметили между собой братья, местные жители самые невоинственные из всех земель, где им довелось побывать.

Остановившись в караван-сарае, баргуты стали осторожно расспрашивать о буддийском монастыре. Но никто никогда о нём не слышал. По рекомендации Масуда Масандай посетил старшину нийских купцов. Тот, отметив, что давно никто из монгольских купцов не посещал их края, поинтересовался их товарами, изъявил желание купить толику их. Когда гость невзначай спросил, не знает ли он о буддийском храме, тот сказал, что с приходом истинной веры здесь ни одного язычника не осталось, их храмов давно нет. В глубине пустыни, сказал старшина, на расстоянии полудня пути есть развалины большого города, там, говорят, были прежде какие-то храмы неверных.

После утомительного перехода по пустыне каравану нужно было несколько дней отдохнуть, да и для пополнения припасов нужно было часть товаров продать – здесь уже было выгодно сбывать некоторые монгольские товары, которых местные жители давно не видели. Поручив братьям заняться необходимыми хлопотами, Масандай, арендовав у хозяина караван-сарая свежих верблюдов, решил съездить на развалины города в пустыне.

Выехав поутру, четверо монголов направились на север, в глубь пустыни, и уже вскоре после полудня достигли разрушенной стены. Это был, очевидно, участок некогда длинной крепостной стены, так как впереди - и вправо и влево, насколько хватало глаз, тянулись развалины, полузасыпанные песками. Пройдя за стену, они еще около часа ехали среди бесконечных руин глинобитных зданий. Везде торчали высохшие и окаменевшие на ветрах пустыни остатки обширных садов. Наконец выехали на возвышение, где, судя по всему, был некогда центр города – здесь находились самые внушительные развалины. В центре стояло почти целое здание, которое напомнило Масандаю храм, увиденный в оазисе Турфана, но только значительно больших размеров.

С возвышенности была видна значительная часть мертвого города. Масандай прикинул, что в ширину город достигал не меньше десяти верст, а в длину был вдвое больше. Рядом и ниже храма лежали остатки странного каменного сооружения. Нечто подобное Масандай видел в китайских городах. Да это же мост! Мост в пустыне? Дальше были видны развалины еще одного подобного моста.

Когда-то давно здесь текла большая река, которая орошала местные сады и поля! Даже может быть город стоял на слиянии рек? Ведь с другой стороны холма видны остатки еще третьего каменного моста. Кто были эти люди, которые возвели эти мосты и храмы, разбивали сады и засевали пашни?

Целых два дня Масандай и его спутники провели в этом месте, обшарили самые уцелевшие развалины, но ничего, кроме песка, камня, сухого дерева и остатков глинобитных стен, они не нашли, только одному из них удалось где-то откопать кусок шелковой ткани – парчи, с вышитыми птицами и непонятными знаками. Даже в центральном храме Масандай ничего не увидел – крыша и верхняя часть стен давно разрушилась, на стенах штукатурка давно упала, лишь снаружи ему попались несколько ярких плоских камней, очевидно, некогда облицовывавших наружные стены.

В древнем Караданге

Вернувшись в Нию, путешественники отправились дальше на запад. Теперь на пути были сплошь ухоженные поля, часто попадались селения местных жителей – глинобитные дома, утопающие в зелени садов. Масандай заметил шелковичные деревья – значит здесь вырабатывают шелк.

Следующим городом на пути каравана былa Керия, расположенная на берегу одноименной реки. Путешественники думали провести здесь один день. Но неожиданная встреча изменила планы Масандая.

Навестив местного торгового старшину, Масандай с братьями заглянули на базар. В ювелирном ряду, в лавке, торгующей изделиями из хаша – нефрита, который добывают на реках Хотана, монголы разглядывали затейливые изделия, вырезанные из этого камня. Продавец, которого они приняли сначала за китайца-мусульманина, хуэйцзу, заговорил с ними на монгольском, да при том на таком монгольском, на котором говорили, Масандай был убежден в этом, только на западном берегу Байкала.

- Братья монголы? Как вы здесь оказались? – мужчина средних лет был очень обрадован, что встретил сородичей. – Я тоже монгол, с реки Ока. Меня зовут Барта. Вы здесь с караваном?

- А мы баргуты с Енисея, не так далеко от вашей Оки, - ответил Масандай. – Мы тут с караваном, а как вы здесь оказались?

- О, я давно здесь живу. За много лет я впервые вижу здесь своих земляков. Подождите, сейчас я закрою лавку. Вы непременно должны оказать мне честь, зайти ко мне в гости! Мой дом недалеко. Как я рад встретить монголов! Столько лет не говорил на родном языке…

Барта был настойчив и братья решили не обижать земляка, который, видать, на самом деле давно не общался с сородичами. Он действительно жил недалеко. Его дом с садом был обычным для здешних мест. Войдя во двор, он велел домашним накрывать на стол, а сам возбужденно и радостно суетился, усаживая гостей в беседке в саду, и все время повторял, что так чудесно поговорить на родном языке.

Он был старшим сыном в большой семье, которая помимо обычного скотоводства, еще традиционно занималась добычей хаша в верховьях реки Ока, что вытекает из Восточных Саян и впадает в Енисей.

- Только у нас хаш цветной, а больше всего ценится белый хаш. Еще подростком я стал ездить в Сун с караванами, которые возили камень хаш и меха. И я еще ведь сам с детства занимался резьбой по хашу. Для продажи в основном делали копии с китайских фигур, хотя я вырезал и наших саянских зверей.

- А как оказались здесь? – спросил Баяр.

- Долгая история. Сманил меня в Хотан один ханец, сказал, привезем оттуда в Сун много белого хаша, вмиг разбогатеем. Дома меня ничего не держало, ведь я из старших сыновей, наследством и обязанностью быть возле родителей связан не был. Да и сам, по молодости, мечтал стать богатым человеком. Приехали в Хотан, ханец пропал – то ли бросил меня, то ли убили из-за хаша. Я подружился с одним местным резчиком – сначала был у него в подмастерьях, китайские фигуры я ловко копирую, ни у кого из местных мастеров так не получается. Потом женился здесь, дети пошли. Да и спокойно здесь, а у вас… у нас там неспокойно было, воевали часто. Говорят, сейчас спокойнее стало? На базаре говорят, что Чингис хан установил порядок.

- Сейчас по всей Монголии и окрестным землям наступил покой, никто не смеет идти войной на соседей, никто больше не грабит и не убивает, - заметил Баяр. - Благодаря Чингис хану народ стал жить спокойно.

- Тогда со временем монголы станут такими же невоинственными, как здешние жители, - засмеялся Барта, затем, взгрустнув, продолжил. - Все равно хочу увидеть родные земли, хоть у нас там холоднее, чем здесь. Братишки возмужали, сестренки замуж вышли. Родителей уже нет наверное… Вот мои дети подрастут еще немного, съезжу на родину.

Барта все распрашивал, как идут дела в Монголии, интересовался, когда братья последний раз были на Енисее. Этот вопрос для Масандая был болезненным. Он тоже взгрустнул, вспомнив о своей семье. Но отогнал эти «слабые» мысли и спросил у Барты.

- Ты ничего не слышал о буддийском монастыре в этих местах? Нам в Турфане сказали, что в Ние был такой, но там мы увидели только мертвый город.

- В Ние был, конечно, но очень давно. Здесь, к северу, есть такой же город в пустыне, лет десять назад там еще были какие-то монахи, говорят и храмы красивые там были, но давно туда никто не ходил, что там делать, пустыня, развалины, одни шайтаны там.

- А как далеко этот пустынный город?

- Около полутора сотен верст в глубь пустыни, крепость Караданг прежде называлась. Но там сейчас никого, очевидно, нет. Монахи умерли, наверное. Я ведь сижу в лавке на базаре, ни одна новость мимо не пройдет, не слышал, что кто-нибудь туда ходил или оттуда приходил.

- А дорогу туда люди знают?

- Дорога не мудреная – вдоль Керии, Караданг стоял на его берегу. Река сильно не петляет.

Масандай решил отправиться в Караданг, оставив Азаргу старшим в караване, а Баяра взять с собой. И опять четыре монгола на верблюдах отправились в глубь пустыни. Но сейчас путь должен был занять несколько дней.

Выйдя из города, небольшой караван двигался правым берегом Керии. Здесь еще встречались усадьбы, сады и огороды. Но все сильнее надвигалась пустыня на зелень и вскоре горы мелкого песка вплотную придвинулись к берегам.

Обычно, когда путешествуешь вниз по реке, она становится все полноводнее и шире. В пустыне не так – спускаясь с южных гор, Керия ближе к оазису умеряла свой бег, текла спокойно. Миновав оазис, она стала заметно меньше, большую часть ее вод забирали оросительные каналы, и все замедляла свое течение, временами, казалось, совсем замирала, но не разливалась, а наоборот становилась все менее полноводной. К концу первого дня путешествия она превратилась в небольшой ручей, на второй день стала временами теряться, а на третий день уже стала сухим руслом, по которому только весной, когда в горах таял снег, текла вода. К концу третьего дня путешественники увидели вдали крепостные стены, за ними виднелись высокие здания. Но приблизившись, они опять разглядели только руины. Поселение было значительно меньше, чем в Ние, но также было вытянуто вдоль бывшей реки.

Но самое главное – еще издали возле руин крепости они заметили в вечерних лучах фигуру человека! Целых три дня они ехали по пустыне, не видели никаких следов - ни человека, ни верблюда. Может это шайтан, о котором говорил Барта?

Нет, это действительно был человек – высохший старик в длинной складчатой одежде. Он давно увидел путников и ждал их.

Подъехав ближе, Масандай поприветствовал старика по -тюркски. Тот ответил. Масандай спешился и спросил старика, где они могут разместить верблюдов. Старик махнул в сторону остатков крепостных ворот и, показав знаками, чтобы следовали за ним, пошел вперед.

За воротами монголы увидели несколько полуразрушенных зданий. Лучше всех сохранился храм – да, именно храм, определил Масандай, он был похож на те храмы, которые он видел в Турфане и в Нии. Но этот сохранился гораздо лучше – его кровля была цела, и местами на стенах даже сохранилась цветная облицовочная плитка.

Старик на ломанном уйгурском языке сказал, что зовут его Маргиш, и что верблюдов они могут оставить на ночь в этом дворе и рядом поставить свой шатер. Потом он ушел куда-то и вскоре вернулся с двумя большими кувшинами холодной воды, которые предложил путникам.

Монголы сняли поклажу с верблюдов, стали устанавливать палатку и готовить ужин. Старик стоял рядом и с любопытством разглядывал их. Потом спросил у Масандая:

- Вы из Тибета?

- Нет, мы монголы. А почему вы подумали, что мы из Тибета?

- Вы похожи на тибетцев, и вы не китайцы и не хотоны. Отсюда пути нет, кроме как назад, поэтому Караданг – это конечный пункт вашего путешествия. Значит ваша цель - Караданг. А в Караданг могут прийти люди только из Тибета.

- Почему только из Тибета?

- Там сейчас много ученых людей, интересующихся теми же знаниями, что познавали и мы.

- Кто это - мы?

- Мы – это буддийские монахи.

- Так вы буддийский монах? - удивился Масандай.

- Да, я последний монах Караданга, и возможно последний буддийский монах Вуми.

- Простите за любопытство, а что такое Вуми?

- Вуми - это государство, которое много веков процветало здесь, начиная от Нии до Кашгара. Тогда на этом месте была не пустыня, а цвели сады, окруженные зелеными полями, а все жители поклонялись Будде.

Когда был готов ужин, монголы пригласили монаха разделить с ними трапезу.

- Вы живете здесь один? – спросил Баяр. - И где вы живете?

- Там, возле храма, есть пристройка. Лет десять назад нас оставалось пять монахов, в прошлом году умер последний мой товарищ.

- А где вы добываете себе пищу, где берете воду? – снова удивился Баяр.

- В крепости есть старинный глубокий колодец, его воды хватает мне и небольшому огороду, который развожу я. Раз в полгода приезжает один человек из Керии – его предки жили когда-то в Караданге, привозит немного зерна и сушеных фруктов – мне хватает. Мясо я не ем. Поэтому не могу поужинать с вами.

- А как вы столько лет жили здесь, ведь завоеватели не терпят иноверцев?

- В наших книгах написано, что скоро все монголы будут следовать учению Будды, поэтому могу быть с вами откровенным. Мы вынуждены были скрывать свой истинный путь, говорить, что являемся закрытой мусульманской сектой. Но уже много лет здесь никого не бывает, поэтому не приходится скрываться. Сейчас буддизм получает большое распространие в Тибете, потом пойдет в Монголию. А когда-то учению Будды следовали почти по всей Индии, Персии и в других юго-западных странах, – помолчав, монах добавил: - Сейчас отдыхайте, а завтра я покажу вам, что удалось нам сохранить. Вы ведь за этим сюда приехали?

Масандай понял, что этот необычный старик умеет видеть человека насквозь, ни одну затаенную мысль не скроешь от него. От этого он почувствовал даже облегчение. Ведь у него не было враждебных и тайных помыслов, могущих навредить этому монаху – только стремление познать двигало им. Монах понимал это.

Завтрак они приготовили без мяса и пригласили монаха. Масандай обратил внимание на то, как мало ел старик, хотя монголы усердно его угощали.

- Мне этого вполне достаточно, благодарю вас, - вежливо отказывался он на своем ломанном тюркском.

- Вы плохо говорите на местном языке, разве это не родной ваш язык? - спросил один из спутников Масандая.

- Мой родной язык сакский. Здесь раньше все говорили на нем и многие наши книги написаны на языке саков. Сотню лет назад чужеземцы захватили наши земли, уничтожили наши города, много жителей погибло, и сакский язык был забыт. Ведь достаточно двух поколений, чтобы у народа сменился язык.

После завтрака монах позвал:

- Пойдемте, я покажу вам колодец, чтобы вы могли набрать свежей воды.

Маргиш повел монголов в большое преземистое здание, очевидно когда-то бывшее гораздо более высоким, судя по валявшимся рядом обломкам.

- Здесь была цитадель крепости, - объяснял старик, ведя спутников по длинному темному проходу куда-то вниз.

Вскоре они спустились в небольшой зал, куда сверху проникал дневной свет. В середине его пола, обрамленное невысоким круглым каменным парапетом, зияло отверстие аршинов пять в поперечнике, откуда заметно веяло прохладой. Старик стал опускать в него кожаное ведро на веревке. Судя по длине веревки, колодец был очень глубоким.

- Воды с каждым годом все меньше и меньше. Но на мою оставшуюся жизнь хватит, - заметил Маргиш.

Масандай, отдав распоряжение монголам набрать воды, отправился с монахом в храм.

- Когда пришли захватчики, наш город был уже почти заброшен, лишь около сотни семей оставалось тогда здесь, - рассказывал старик по пути.

- Почему люди оставили город? Сюда пришли враги?

- Нет, еще много веков назад река стала иссякать, а пустыня наступать на город. Люди начали покидать Караданг. Возможно это и спасло наш храм, никакому захватчику не нужно маленькое селение в глубине пустыни. Нашему храму больше тысячи лет. Он обветшал, ведь ухаживать за ним уже давно было не по силам оставшимся жителям Караданга. А ведь когда-то здесь была богатая страна – тысячи ученых монахов постигали учение Будды в наших монастырях. Здесь были не только саки, сюда приходило учиться множество китайских монахов, ведь тогда в Китае не было буддийских монастырей. Отсюда, из Вуми, буддизм стал распространяться в Китае.

- На развалинах Нии мы нашли кусок китайского шелка.

- Скорее это может быть местный, из Вуми, шелк. Наши мастера научились выделывать шелк, а в производстве тканей из него они превзошли китайских мастеров. Самые дорогие шелковые ткани наши торговцы возили не только в западные страны, но и в Китай.

С трудом открыв покосившиеся двери, Маргиш и Масандай вошли в храм. Хотя стены были целы, песок все же проникал через верхние проемы внутрь здания.

- Песчаные ветра все больше засыпают храм. Когда я был молодым монахом, мы убирали песок, но это уже давно не по силам.

Большой зал храма был обрамлен по бокам рядами колонн, между которыми стояли различные полуразрушенные статуи. Посередине храма возвышалась большая фигура стоящего человека с необычной прической – волосы наверху были убраны в пучок, а голова сзади была обрамлена плоским диском, как нимбом.

- Я нашел подобную статуэтку в оазисе Турфана, – сказал Масандай.

- Да, прежде пустыня не была такой огромной, как сейчас, она была небольшой и легкопроходимой. Во всех, ныне мертвых, засыпанных песками, городах были буддийские храмы. Буддийское искусство этих городов сначала расцветало в городах древней Бактрии, при великом кушанском царе Канишке, пока не пришли завоеватели, которые принесли иную веру.

- В Турфане я видел еще и картины, нарисованные на стене.

- Вот такие? – спросил Маргиш, подведя баргута к полутемному нефу за одной, почти полностью разрушенной, статуей и указывая на стену.

- Да, очень похоже, но эти очень хорошо выглядят, а там лишь бледная тень осталась.

Стена нефа была покрыта фресками, удивительные краски которой хорошо сохранились, несмотря на многие века. На них были изображены люди в неведомых ярких одеждах, цветы, животные.

- А теперь я хочу показать вам наши драгоценности, - сказал Маргиш, открывая боковую дверь.

Подземная библиотека

Пройдя по темному коридору, Маргиш и Масандай оказались в большом зале, вдоль стен которого были устроены большие полки. На них аккуратными рядами были уложены многочисленные деревянные ящички и прямоугольные свертки, обернутые хлопчатыми и шелковыми тканями.

- Книги!? – воскликнул баргут.

- Да, это хранилище книг.

- Такие ящички я видел в Турфане, а матерчатые свертки точно такие же как у тибетских лам.

- В этом зале в основном хранятся книги на сакском языке – рукописные и печатные. Большая часть их посвящена учению Будды. Также здесь наиболее ценные, по мнению ученых монахов, рукописи на китайском, индийском, тохарском, иврите, согдийском, тангутском и других языках по медицине, астрономии, географии и другим наукам. Никакой человеческой жизни не хватит, чтобы изучить все эти языки в такой степени, чтобы в полной мере познать содержание этих книг.

- Здесь, наверху, находятся книги, с которыми последние триста-четыреста лет работали наши монахи. Они переводили буддийские тексты с санскрита и других древних языков на сакский, тюркский, китайский и другие языки. Некоторые тексты были размножены в нашей монастырской типографии. И отсюда наши книги, переведенные, к примеру, на китайский язык, отправлялись на восток - в Китай, Корею и Японию.

Из библиотеки вела еще одна дверь. За ней было сумрачно. Маргиш повозился в темноте с некими устройствами на стене, затем попросил Масандая высечь огонь и поднес горящий фитиль к стене – там загорелся яркий голубоватый огонь, осветивший начало большой лестницы, ведущей вниз. Баргуту было знакомо это удобство, когда используют светильный газ для освещения. Здесь газ, так же как и в Китае, поступал по тонким бамбуковым трубкам, закрепленным по стенам.

Они стали спускаться по ступенькам, по пути Маргиш зажигал все новые голубоватые огоньки на стенах. Наконец спустились в большое подземное помещение, и когда Маргиш зажег целый ряд светильников, Масандай увидел, что стены пещеры, выровненные руками человека, сплошь покрыты яркими картинами, изображающими людей. Восседающих, танцующих, летящих, играющих на музыкальных инструментах среди цветов и облаков. Эти фрески сохранились лучше, нежели наверху, в храме.

- Большая часть картин посвящена Будде, его проповедям и прошлым рождениям, а также бодхисаттвам, апсарам-феям, монахам, благочестивым верующим, - объяснял Маргиш. - Эти изображения служат для наглядного представления мирянам канонов буддизма. Многие росписи воспроизводят события из истории буддизма.

- Я видел подобные картины в пещерных храмах Багана, - сказал Масандай. – Но они не были такими яркими и красочными как здесь. И люди там изображены другие и по другому, хотя там тоже говорили, что картины связаны с буддизмом.

- Там несколько по- иному понимают Учение Будды, но в целом суть самого Учения не меняется. Там, наверное, просто другие краски и другие художники, - с улыбкой заметил Маргиш.

Монах сказал, что многочисленные ходы из этого зала ведут к другим пещерным помещениям.

- Там есть росписи, посвященные событиям мирской жизни: торжественный выезд правителя, иностранные послы на пиру, встреча восточных и западных купцов, турниры воинов, выступления музыкантов, свадебная церемония, сцены охоты, рыбной ловли, сельских работ. Фрески изображают людей разных народов, их обычаи и одежду.

Эти пещеры, рассказал Маргиш, первыми заселили зороастрийцы-огнепоклонники, которые использовали природный газ, выходящий из каменной расщелины в одной из природных пещер. Там огнепоклонники устроили свой храм, где многие века горел, никогда не угасая, священный огонь. Потом здесь появились буддийские монахи.

Старик, продолжая зажигать огни на стенах, повел Масандая в один из боковых ходов. Там, в небольшом зале, прямо в стенах были вырублены большие ниши, которые были заполнены разномастными стопами листов.

- В наших пещерах хранятся рукописи не только на бумаге, но и на выделанных кожах, на бамбуковых досках, пальмовых листах и других материалах, которые использовали древние писцы в разных частях света. Сюда свозились книги и картины из многих стран Запада и Востока, южных пределов и заморских земель.

Баргут подошел к одной из ниш с рукописями и пригляделся:

- Похоже, их никто не трогал лет сто.

- Возможно и тысячу лет не брали в руки – в этих пещерах прекрасные условия хранения, всегда сухо и прохладно. Темнота тоже помогает им сохраниться. И хотя здесь трудились тысячи ученых-монахов многие века, далеко не до всех рукописей и книг добралась рука читателя, комментатора или переводчика. Возможно, время некоторых книг еще не пришло и наступит не скоро.

- А сколько здесь хранится книг?

- Трудно сказать, лет пятьсот назад, когда здесь только появилась первая типография, писали, что их число перевалило за сто тысяч. Потом их число удвоилось? Утроилось? Никто не знает.

- Более тысячи лет назад здесь появились первые буддийские ученые из Индии, они принесли свои книги и с помощью мудрых правителей этих земель стали распространять Учение Будды среди местных жителей, - продолжил свой рассказ Маргиш. - И вскоре буддизм стал главенствовать здесь – появилось много храмов и монастырей, подобных нашему, где тысячи монахов и монахинь постигали Учение. Наши края стали тогда центром буддийской науки, со всех концов сюда стекались ученые люди, несли свои книги, обменивались знаниями, устраивали диспуты, писали новые книги и обширные комментарии к старым, переводили и печатали на разных языках.

- Вы сказали, что здесь не только буддийские книги?

- Да, более полутысячи лет назад китайские ученые стали привозить сюда книги, написанные даосскими мудрецами. Потом из Персии начали поступать манихейские рукописи, еще раньше появились книги на иврите и христианские, несторианские, книги. Позже появились тюркские, затем арабские рукописи, исламские. Отдельные монахи занимались только тем, что изучали книги, чтобы затем распределить их по разным учениям и странам, располагая их по определенным хранилищам – есть пещерные залы, посвященные даосизму, христианству, исламу.

Они шли все дальше по пещерному лабиринту, зажигая огни.

- Вы не тушите огни! Это не опасно? - спросил Масандай. – Ведь здесь много горючего материала.

- Поступление газа по трубам налажено неким хитроумным способом – если нет огня, газ не поступает в горелку. И когда мы будем покидать пещерное хранилище, то при выходе поворотом одного рычага потушим все огни. И даже если мы позабудем сделать это – вечером в определенное время все огни погаснут. К сожалению, я не знаю, как это происходит, но думаю, что здесь нет никакого волшебства – только придуманные человеческим умом и сделанные человеческими руками устройства. Монахи говорили, что в нашей библиотеке есть специальные книги, описывающие их, но это всегда было за пределами моих интересов.

Казалось, что анфилада пещерных залов, забитых рукописями и книгами, бесконечна, за каждым поворотом открывались или аккуратно уложенные, упакованные, или даже просто сваленные грудами фолианты.

Маргиш подошел к одной пещерной нише и показал Масандаю рукопись, изощренную особо затейливыми знаками.

- Такими знаками записывали музыку.

- Разве можно записать звуки? – спросил баргут, вспоминая как играют на его родине на морин хуре. Ему казалось, что таинство музыкальной игры идет от самой души, которую невозможно записать какими-то знаками.

- Да, это искусство когда-то было хорошо развито в наших краях. Искусные музыканты записывали такими знаками музыку, к примеру, для различных танцев или песен. Или музыкальное сопровождение к определенному театральному действу. Могли для каждого инструмента оркестра записывать отдельно. Даже для книг, содержащих жизнеописание Будды и его Учение, писали музыку, говорят, что такая музыка способствовала пониманию трудных для познания моментов Учения.

До самого вечера Маргиш и Масандай бродили по этому дивному хранилищу. Время для баргута пролетело незаметно. Когда они выбрались из подземного хранилища, монах спросил:

- Вы, как я понял, человек, умеющий читать на многих языках, но ни одной книгой не заинтересовались?

- Честно говоря, я ошеломлен таким неожиданным изобилием, - ответил баргут.

- Если вас интересуют какие-то определенные книги на известных вам языках, я могу подобрать из тех, что не в единичном экземпляре. Книги должны служить людям, приносить пользу – в этом их назначение. Какая область знаний вам интересна? И на каких языках вы читаете?

Масандай перечислил языки и представляя, какой путь ему еще предстоит, решил ограничиться - сказал, что его особенно интересует медицина.

- Жаль, что вы не знаете сакского языка, мне тогда было бы легче выбрать, но хорошо, что знаете китайский, тангутский и тюркский языки. Думаю, что завтра я смогу найти для вас нужное. Но самое главное – вы теперь знаете, где находится это хранилище знаний и при желании всегда можете вернуться сюда. Вы человек еще молодой, у вас многое впереди. И наша библиотека, верю, переживет века забвения и когда-нибудь будет востребована. А пока пустыня будет ее охранять…

Нет никаких серьезных, достоверных источников о том, что говорил Барнашка. Фольклор, не более.

А что такое серьезные, достоверные источники?

З.Ы. И разберитесь с понятием "фольклор"...

Документы, собственные записи и работы ученых, и т.д. Катрены Нострадамуса записаны, про Вангу полно кино, аудио и прочих документов. К примеру, С.П.Балдаев был у в барнашкиной деревне, записывал родословные, упоминал в т.ч. Барнашку (косвенно, как брат такого-то), но не помню, что записывал его пророчества. Это не говорит, что пророчеств Барнашки не было, просто в устной передаче возможно могли быть искажены, не так истолкованы (катрены того же Нострадамуса дает широкую возможность для всевозможных интерпретаций). "Фольклор" в данном контексте устная передача чьих то высказываний со всеми вышеуказанными нюансами.

Нет никаких серьезных, достоверных источников о том, что говорил Барнашка. Фольклор, не более.